Ильм остановился, распахнул куртку, задрал грязную тунику и со знанием дела оглядел прилипший к позвоночнику живот. Ну и чего с него взять? Одни мослы остались. Нет, дудки, не на того напал дядя… Выберусь.
Он в очередной раз потерял из виду дорогу и провалился в канаву. Выкинул снег из-за шиворота и упрямо наморщил лоб. Назло всем, выберусь…
Ветер немного стих, и вместе с ним утихомирилась непогода. Во всяком случае, впереди стало хоть что-то видно. Ильм чихнул и с опаской вгляделся в странный большой предмет темневший невдалеке. Чувство опасности, обострившееся за время скитаний, забило тревогу, но любопытство в этот раз оказалось сильнее.
Ильм присел в сугроб и настороженно пополз вперед.
Вскоре он достаточно четко смог разглядеть двухколесную, а ныне лишившуюся одного колеса, повозку, запряженную в нее лошадь и одинокого человека.
Ильм задумчиво потер бровь.
Что ж и так бывает… Не господская повозка, сразу видно. Собрана тележка грубо, на скорую руку, как говорится. Такой развалиться раз плюнуть. Может, помочь?
Ильм немного приподнялся и придирчиво осмотрел обращённую к нему спиной фигуру возницы. Ростом невелик. На широких плечах плащ, свисающий почти до пят. Ветер треплет длинные светлые волосы, торчащие криво одетой шапки. Оружия, вроде, не видно. Хотя под таким плащом умелый человек все что угодно спрячет. Ильм припомнил странного лесного незнакомца и помрачнел. Не вляпаться бы опять в какую историю… Ну его. Пусть сам разбирается… Однако, с другой стороны, что если этот человек отзывчивым на добрые дела окажется? А, будь что будет…
Он вылез из своего укрытия, отряхнулся и подошел поближе.
— Эй, добрый человек…
— Ась? — незнакомец с угрожающим видом развернулся.
Пронизывающий взгляд пронзительно ясных глаз, никак не вяжущихся с покрытым морщинами лицом пожилого человека, смерил незваного гостя с головы до пят.
— Чего тебе?
— Я помочь хотел…
— Проходи своей дорогой, сегодня не подаю.
— А может…
Старик еще раз окинул его полным скепсиса взглядом, словно определяя пригодность к особенно ответственным работам.
— Хорошо. Повозку за ось поднимешь?
— Попробую.
— Тогда не стой столбом, — незнакомец зябко захлопнул полы плаща, — я поначалу подумал, что ограбить меня дурачок, собрался. Это, когда ты на пузе сюда лез…
— Да я, — смутился Ильм, — мало что…
— И то верно.
— Прости, дедушка…
— То же мне, внучек сыскался, — глаза незнакомца полыхнули огнем, — а, впрочем, всё верно говоришь. Не хочется стареть, а года знай себе бегут. Жаль. Но это все лирика. Есть и проза у меня в запасе, — старик продемонстрировал покрытый дубленой кожей пудовый кулачище, — вздумаешь баловать, получишь сполна.
— Да, я…
— Ладно уж, будет. Не называй меня дедушкой больше. Не люблю. Давай, берись за ось. Парнишка ты вроде крепкий.
Ильм поплевал на ладони и приподнял повозку. В глазах потемнело от натуги, ноги затряслись, но отступать было некуда.
Старик как пушинку подхватил отлетевшее колесо и ловко одел его на место.
— Даже лучше стало, — он с удовлетворением поглядел на дело рук своих, — ты чего прирос к оси? Отпускай. Теперь не упадёт.
Ильм отряхнул ладони и поднес их ко рту, пытаясь отогреть.
— Надо чем нибудь закрепить колесо.
— Это мы сейчас, — старик засунул руку в карман поношенной туники, — ох, беда…надо же… завалилась…Ага…вот…
Он с гордым видом продемонстрировал Ильму ржавый, немного погнутый костыль.
— Видал, какая штука? Как знал, не стал вчерась вынимать, когда всё барахло из карманов тряс. Она и пригодилось. На, держи, ты помоложе и поглазастее.
Ильм с готовностью принял драгоценный предмет и немедленно засунул его в прорезь оси.
— Готово, можешь ехать дальше.
— Жаль нечем тебя отблагодарить… Да не маши ты рукой. Во! — пожилой возница с чувством хлопнул себя по лбу рукой, — а давай я тебя подвезу, а? Ты куда путь то держишь?
Ильм пожал плечами…
— Иду по дороге и всё. К людям. К жилью.
— Значит, по пути, — старик, несмотря на возраст, ловко забрался в повозку, — давай залазь. Здесь как раз тебе место осталось…
Ильм бросил скептический взгляд на измождённую лошадёнку. Кожа да кости. Сама себя, наверное, с трудом тащит.
— А скотина твоя не околеет?
— Ничего, выдержит.
Ильм не стал дожидаться ещё одного предложения и вмиг оказался на холодной жесткой доске.
Старик потянул на себя вожжи.
— Нооо, милая…
Лошадь недовольно всхрапнула и с видимым усилием потащилась вперёд.
— Вот видишь, а ты сомневался, — старик не без гордости указал на куцый лошадиный хвост, — она, конечно, больше на скелет похожа, но выносливая.
Ильм ничего не ответил. Он смотрел как гуляют под лошадиной шкурой кости и от того с ещё большим удовлетворением ощущал как его собственные, натруженные долгой ходьбой ноги, обретают пусть и временную, но такую желанную передышку.
Метель закончилась, открыв для обозрения бескрайние просторы. Ильм смотрел на бесконечные поля и перелески и всячески старался не думать о том, что будет, когда он опять окажется один. Потому что плохо ему будет. К гадалке можно не ходить. Оптимизма и бодрости духа, как ни крути, с каждым днем оставалось все меньше. Жрать нечего. Еще и зима, как на зло…
— Пойдешь ко мне в служки? — неожиданно прервал молчание старик, — все ж крыша над головой, еда. Работа на свежем воздухе. Я сильно не обижу.
— Я…,- замялся Ильм.
— Ты подумай хорошенько. Ну, куда ты сейчас пойдешь? Либо звери задерут, либо от холода околеешь. Даже если тебе повезет до более обжитых мест добраться, то первый же армейский патруль тебя и сцапает. Им за таких как ты, голоштанников, золотом платят. И никому ты ничего не докажешь. Подорожной у тебя нет, правильно?
— Нет.
— Вот. Как дезертира тебя или повесят сразу, или на рудники сошлют. У меня же ты пару лет отсидишься. Глядишь, война окончательно закончиться. Справим тебе документ, и сам решишь, где тебе лучше дальше жить. Ну, что?
— А ты кто?
— Ха, — старик усмехнулся, — лесной отшельник. Грехи у Единого вымаливаю. Живу рядом с деревенькой. Вешки зовется. Слыхал про такую?
Ильм отрицательно помотал головой, лихорадочно сопоставляя слова лесного чудака и неожиданное возникшее предложение. Все один к одному. Выходит, что надо принимать неожиданный дар судьбы и не
