передал его некроманту.
Ильм сглотнул почти всухую и побежал глазами по витиеватым строчкам рун.
Послание сие написано писарем Луи сыном Тара в городище Вешки по просьбе уважаемых мастеров Гарта сына Тиля и Олафа сына Нарма. По их доверию и с их слов.
Для мастера черного самоцвета Ильма сына Нотара
Бьем тебе челом, почтенный магик. Весточка сия найдет тебя через зверушку, дарованную нам твоим уважаемым наставником. Мастер Хонв почтил нас своим визитом на следующий день после твоего отъезда и повелел воспользоваться сей тварью в случае обстоятельств необычных и странных. Мы само собой ни уха ни рыла не уразумели и решили тварюшку сохранить и ждать обещанных казусов. Через пару дней пожаловал к нам отряд орденских воинов с очень важным предводителем. Накормили коней, отдохнули и пожаловали в лес, аккурат в сторону башни твоего учителя. Нам остолопам безмозглым раньше бы сообразить, гонца послать предупредить мастера. Ан, нет. Воспылал лес огнем страшным и вихри сошлись над ним окаянные. Народ еще день после этого по избам сидел. Потом мы с кузнецом набрались смелости и пошли поглядеть, а то ни от учителя твоего, ни от солдат никаких весточек. Пришли мы на место и в горесть великую впали. От башни лишь шлак черный по земле обгорелой. И ничьих следов. Поискали мы, поискали, да так ни с чем и вернулись. Посему с великой горестью считаем своим долгом сообщить тебе, что всеми нами почитаемый лесной колдун, погиб безвременно. Скорбим вместе с тобой. Надеемся, что ты когда-нибудь заглянешь, чтобы поклониться могиле своего наставника и нас навестить, смиренно считающих себя твоими друзьями.
В первый момент у Ильма просто перехватило дыхание. Известие было невероятным, невозможным, чудовищным по своей нелепости. Чтобы Хонв и вот так просто подставился под смертельный удар? Быть такого не может, потому что не может быть… Потом до него, наконец, дошла вся страшная суть, заключенная в строках незатейливого текста. От мгновенно рухнувших на плечи горя и безысходности захотелось заорать дурным голосом что есть силы, наплевав на все приличия, но Ильм сдержался. Он скомкал негнущимися пальцами пергамент, и тут его накрыла странная волна отчужденности. Звуки окружающего мира исчезли, как будто уши залили воском, краски померкли, оставив лишь черно-белые цвета.
Гор с участливым видом склонился над ним, шевеля губами — он видимо что-то говорил. Наверное, утешить пытался, но Ильм не хотел никого слушать и не желал никого видеть. Он протестующее взмахнул рукой, пытаясь дать понять, что его лучше оставить в покое, но Гор вдруг отшатнулся от него, побелел и прижался к стене. Стекла в оконной раме неожиданно покрылись мелкой паутиной трещин и в следующее мгновение разлетелись в разные стороны, острыми осколками обдирая стены. Гор успел пригнуться, а Ильм даже не предпринял попытки спрятаться. По счастливой случайности он отделался легко — лишь один из мелких кусков стекла по касательной ударил его в щеку. Боли некромант не почувствовал, лишь ощутил сильный скользящий удар. Не обращая внимания на кровь, капающую на одежду, он натянул на себя полушубок и на ватных ногах направился к выходу из комнаты. Окружающий мир превратился для Ильма в бессмысленную череду образов, последовательно возникающих перед ним через неравные промежутки времени. Предметы обрели размытые, искривленные очертания, как — будто на них приходилось смотреть сквозь большой кусок необработанного горного хрусталя. Коридор, место абсолютно ничем не примечательное, стал неожиданно длинным. Стены его изогнулись и нависли над головой, превратив потолок в узкую полосу. Лестница на первый этаж наоборот стала казаться значительно короче. Ступени стали полупрозрачными, и всякий раз казалось, что нога опирается на пустоту. Общий зал еще пустой по случаю раннего утра, встретил его неожиданно резкими до неприятия запахами кухни. Служанка, идущая навстречу, окинула его удивленным взглядом и тут же скривила миловидное лицо в гримасе ужаса. Поднос с грязной посудой выпал из ее рук и невероятно медленно стал падать на пол… Потом Ильм на несколько мгновений провалился в темноту и снова вернулся в искривленную реальность, прихватив из краткого мгновения небытия сильное головокружение. Он едва успел подумать о том, что неплохо бы выйти на свежий воздух, как входная дверь сама собой широко распахнулась, подпрыгнула и слетела с петель. Опять провал в темноту… Сознание вернулось к нему посреди деревенской улицы. Ильм с удивлением стал озираться по сторонам. Серые дома, белый снег, серое небо. Здоровенный кобель со всех ног, озлобленно скаля пасть, бежит ему наперерез и вдруг отчаянно тормозит, вспахивая всеми четырьмя лапами снег, и сразу же, поджав хвост, еще быстрее удирает прочь. Провал в темноту… И вновь возвращение в мир живых. Теперь он посреди поля, по колено в сугробе. Ноги не двигаются, но при этом черная полоска леса стремительно движется ему навстречу… От дикой несуразности происходящего волосы на голове Ильма встали дыбом. Кажется, он закричал, широко раскрыв рот, но не услышал собственного голоса. Линия горизонта неожиданно закачалась в разные стороны и перевернулась. Мир повис перед ним вверх тормашками. Некромант отчаянно затряс руками и ногами, но положение вещей изменить не смог. Снова темный провал…
И тут, словно пелена спала с Ильма. Он стоял на краю леса. Звуки и краски вернулись на положенные им места, наполнив окружающее пространство привычной глазу и слуху жизнью. Первые лучи восходящего солнца, окрасили розоватыми красками, покрытые инеем стволы деревьев. Порыв ветра принес из деревни собачий лай и легкий, почти растворившийся в морозном воздухе запах печного дыма. Заскрипели над головой ветви. Сухо каркнула сидящая на дереве ворона.
Некромант пошатнулся, сел на почти занесенный снегом поваленный древесный ствол и уткнулся лицом в ладони. Слез не было и все эмоции словно перегорели. Осталась лишь пустота внутри, да воспоминания о давно прожитых днях…
… Б-Бух-х!
Гулкий взрыв раздался прямо над головой, заставив ощутимо дрогнуть землю под ногами. Ильм от неожиданности выронил из рук топор, шарахнулся в сторону и упал, споткнувшись о только что расколотые чурбаки.
Отскочил он, как оказалось не зря. На то место, где он только что находился, с треском упала оконная рама, разметав в разные стороны снег и осколки стекла.
Ильм испуганно посмотрел наверх.
Из окна второго яруса, как раз там, где находилась лаборатория Хонва, густо валил черно-желтый дым.
Ильм оцепенел от ужаса, но за оброненным топором все-таки потянулся. Судя по всему, что что-то у мастера пошло не так. Быть может, ему помощь нужна? Недолго думая, он покрепче сжал топорище и побежал, благо бежать было недалеко.
Ильм рывком распахнул входную дверь, вихрем пронесся через каминный зал, опрокидывая как на зло попавшиеся на пути стулья и буквально взлетел по узкой лестнице в святая святых мастера…
За то время, что он отсутствовал, лаборатория успела претерпеть значительные изменения. И изменения эти было отнюдь не в лучшую сторону. Предметы некромантского быта больше не висели по стенам, а бесформенными кучами валялись на полу. Стол превратился в груду деревяшек, и это было особенно удивительно, ибо он всегда казался Ильму сколоченным на совесть и способным выдержать выстрел из баллисты. Стеклянная утварь частично разбилась, частично раскатилась по углам, уныло поблескивая оттуда пузатыми боками. Содержимое их разлилось по полу разноцветными лужами. Кое-где мореные дубовые доски под действием неведомых Ильму веществ почернели и покрылись противного вида пузырями. В горле першило от дыма и едкого запаха, выпущенных на волю алхимических реактивов.
Хонв с гримасой раздражения и недовольства на испачканном кровью и сажей лице, метался посреди зала, хрустел битым стеклом под подошвами сапог, и активно отмахивался здоровенным дрыном от наседавшего на него страшного волосатого монстра. Чудище утробно ревело, бодро уворачивалось от импровизированной палицы, скалило кривые желтые зубы, и все время норовило достать мастера длинными когтистыми лапами.
У Ильма на голове шевельнулись волосы и слегка дрогнули колени. Жуть какая! Ходит как человек на
