конечно. Ну так вот. Я столько там плавала — и на лодках, и на швертботе…
— В пору твоего детства были швертботы? — засомневался он.
— Еще как были!
Я же не могла сказать ему, что «морская болезнь» приключилась со мной в прошлом году на турбазе. Глупо было бы в таком возрасте так себя вести. Но я продолжила.
— Так вот. Я плавала на всем, на чем можно было. На матрасе, на яхте несколько раз. Ну, это не важно, — я улыбнулась, глядя, как Жора вовсю уплетает горячие щи после ста граммов.
— Это я уже понял.
Георгий раскраснелся и стал даже симпатичным. Но пьяным. Или, наоборот, протрезвел? Надо будет приглядеться. А может, там вместо водки вода? При случае стоит понюхать.
— Знаешь, я всегда была умным ребенком. И что такое морская болезнь, слышала не раз. Это когда тебе плохо, кружится голова и все такое прочее. Ну и вот. Чувствую я, что меня тошнит. Чувствую это днем, вечером, потом уже и утром. Какая-то хроническая тошнота. И приходит мне мысль, что я отравилась. Не подходил мне простой ответ — что плавать меньше надо. Чего-нибудь потруднее хотелось.
— Так вот откуда у тебя любовь к трудностям! — хихикнул мой собеседник.
— В общем, я своими силами решила сделать себе промывание желудка. Больно мне чувство тошноты надоело, — сказала я и посмотрела на Жорину реакцию. Но такого грубого и толстокожего бегемота ничем не прошибешь.
— Логично.
— Я сделала себе две бутылки теплой воды с солью и содой и стала над собой, и так измученной, издеваться. Только потом, когда у меня так ничего и не прошло, кто-то сказал мне, что у меня просто- напросто морская болезнь.
— Ну и к чему ты все это мне рассказала? — Георгий поднял брови и посмотрел на меня.
— Да так, — я поняла, что мои воспоминания не испортят ему аппетита.
— А, тогда понятно.
Жора допил остатки водки, нехотя отодвинул нетронутое второе блюдо и довольно отвалился на спинку стула.
Марыся сидела возле него и не могла наглядеться на своего любимца.
— Ну что, ты закончил? Может, тогда двинемся, а то времени мало? И потом, я хотела кое-что рассказать тебе.
— Давай.
Георгий заплатил, и мы вышли из кафе.
— Хороший сегодня денек, — потянулся Жора.
— Хороший.
Мы подошли к машине. Я поняла, что сейчас он увидит бардак в ней и обо всем догадается. Шкатулка ведь валяется на полу, и все остальное тоже. Ну, тем лучше.
— Это кто на твоей машине отметину поставил? — Жора заметил углубление от удара палкой.
— Все по порядку.
— А тут что у тебя? — он даже не мог сесть на переднее сиденье.
Георгий поднял шкатулку и посмотрел на нее.
— Видишь. Меня обыскали.
— Тебя? Вот уж не поверил бы. И что? — Георгий сразу стал каким-то серьезным.
— Расскажу про дороге. Поехали.
Я сложила все содержимое шкатулки обратно, положила ее на сиденье сзади и уселась за руль. Жора сел, пристегнулся и посмотрел на меня, ожидая рассказа.
Я не торопясь отъехала от стоянки и взяла направление на Антоновск.
— Так что произошло? — Георгий заметно переживал.
— Ничего необычного не произошло, но для меня это все равно оказалось неожиданностью, — стала рассказывать я. — Вчера в лесу на меня напали, выпотрошили мою машину, помяли ее. А меня отдали на съедение комарам. — Я улыбнулась.
— Весело. И кто это был?
— Какая тебе разница?
— Как какая! Я хочу знать, кто завладел сокровищами той бабульки, о которой ты мне рассказывала.
— Никто. Никаких ценностей в шкатулке не было.
— Да ладно…
— Да. Мне незачем врать.
— Ничего не было? — спросил Жора.
— Почему ничего? Нитки, ракушки, пуговицы — разная дребедень. Но никаких камней.
— Не может быть! — Георгий чуть не подпрыгнул на месте.
— Еще как может. Я же говорила тебе, что ничего не везу. И ты, кажется, поверил мне. А теперь вдруг говоришь, что не может быть. Как тебя понимать? — подозрительно посмотрела я на мужчину.
— Честно признаться, я вообще сначала думал, что ты просто сумасшедшая. В тот момент, когда ты мне первый раз все поведала. Потом, когда сам, своими глазами увидел, что за тобой охотятся, понял, что ты говоришь правду. Но сама посуди, зачем им тебя догонять, если у тебя ничего нет?
— Но они думали, что есть. Честно говоря, я и сама так думала. До вчерашнего дня. Это я тебе просто так сказала о «пустышке». А вчера на моих глазах вскрыли шкатулку. И там только всякая ерунда оказалась.
Жора замолчал. По его лицу было видно, что он пытается переварить информацию.
— Но кто это все-таки был? — спросил он.
Я подивилась такой настойчивости с его стороны. Но скажу, от меня уже не убудет.
— Санитар из той больницы, где лежала Виктория Леопольдовна. Он слышал наш разговор и решил обогатиться по случаю.
— Ты смотри! — Георгий стукнул по колену. — А те двое, что в песок играть нас заставляли? Они откуда узнали?
— Не слишком ли ты много вопросов задаешь для постороннего наблюдателя? — решила поймать его я. Но Жора был, что называется, на стреме.
— Ты меня настолько привлекла к этой истории, что она родной мне стала. И теперь я переживаю.
— Ясно.
— Так что, там и правда ничего не было? — все не мог успокоиться Жора.
— Ничего. Я сама не могла глазам поверить. Меня обманули. — Я решила разыграть небольшую истерику. — Это ужасно. Я чувствую себя буквально лохушкой. Ты понимаешь? Меня кинули!
— Ну зачем ты так? Может, просто на тебя стрелки перевели?
— Считаешь, это намного лучше?
— Нет, конечно. Но не факт, что с тебя будут ценности спрашивать. Может, бабка сознательно так сделала? — предположил Георгий.
— Сознательно? Мне теперь, наоборот, кажется, что она без всякого сознания была.
Жора невесело рассмеялся.
— Ничего. Все пройдет и утрясется.
— Ага, и все будет хорошо, — добавила я не очень весело.
— Да.
— Ну а ты что молчишь? С тобой что было? Расскажи.
— Это неинтересно. По сравнению с твоими историями у меня просто фигня. Рубашечка у тебя интересная, — обратил внимание Георгий.
— Хорошая рубашечка.
— Слушай, можно я посплю немного. — Жора зевнул. — Устал что-то. Ты не возражаешь?
— Да нет, собственно. Только мне все равно непонятна твоя роль. Скажи, Виктория Леопольдовна просила тебя следить за мной? — выдала я свое подозрение.
