лояльность.
— Дай телефон, — сказал Кот второму, которого я мысленно назвала Картофельным.
Кот набрал номер и уважительно, но тоном равного заговорил в трубку:
— Босс, они у меня… Да… Хорошо, я ему сам позвоню… Знаешь, похоже, что Шнурок держит нас за дурачков и хотел обмануть… Да, эта баба здесь. Правда, она пьянющая в дрова. Но мы приведем ее в чувство… Пускай его сюда привезут, я разберусь… Да, у Долгова… Ну, давай. Я потом позвоню тебе.
— Сейчас сюда Шнурка привезут, — сказал он Долгову.
— Зачем?
— Проверим, кто из вас лучше умеет врать.
— Кот! Да вы что, вы не доверяете мне? — горячо сказал Долгов.
— Слушай, как странно! — ответил Кот с издевательской улыбочкой на губах. — Мне почему-то кажется, что ты нам тоже не очень-то доверяешь. А зря. Мы люди честные.
Он снова взялся за телефон и принялся долго, чертыхаясь и снова нажимая на рычаг, набирать номер.
— Мерхаба, Абдула. Привет, — наконец произнес он. — Чего, не узнал?.. Ну вот так-то. Богатым, значит, буду… Богатым, говорю, буду… Примета такая у нас есть… Да… Не кипятись. Они у нас… Да, мы вернули их… А ты сам куда смотрел? Времени, что ли, мало было?.. Ну кто знал то, что она так резко сорвется из такой чудесной страны. Наверное, встретили ее хорошо… Но, ты знаешь, Абдула, за три дня всю Турцию на рога поставить можно… Вот, правильно, кастрируй их всех… Что, человек с дубликатами все еще не позвонил?.. Да поди сидит твой Али где-нибудь пьяный в Сочи… Ладно тебе — не пьет. Это в Турции ему пить нельзя, а у нас всем можно… Так он, наверное, боится, что ты ему яйца отрежешь, вот и не звонит. Товар-то у меня… Ну ладно. Хошча калын. Пока. Чурка вонючий, — процедил сквозь зубы Кот, бросив трубку. — Мы вот тут цацкаемся с вами, а вот у них все просто: раз — и секир башка. Точнее, яйца. Как говорится, «совсем озверел черный Абдула — ни своих, ни чужих не жалеет».
Кот и Картофельный при этом довольно заржали, выразительно посмотрев на Долгова. Тот поежился под их взглядами, как будто вопрос о лишении его определенной части тела был уже практически решен. Значит, действительно нас с Викой в Турции преследовали целенаправленно. Выходило, что у Кота и его босса существовал договор с Абдулой. Вика была курьером, и ее должны были просто обокрасть или ограбить. А Долгов вел двойную игру, прыгая, как теннисный мячик, между Демидовым и его врагом. Только меня они не брали в расчет.
Тут раздался звонок в дверь, и Картофельный вместе с Долговым пошли открывать. Через мгновение в комнате появился Шнурок в сопровождении еще одного бугая. Сквозь ресницы я не без удовлетворения и тайного злорадства заметила длинную отметину поперек его шеи, оставленную мною в сегодняшней схватке. Но мое собственное положение резко осложнялось. Мне предстояло выкручиваться из очень пикантной ситуации. Все необходимые сведения я получила, но мне еще было необходимо суметь успешно покинуть эту квартиру. В противном случае неизвестно, как все может обернуться для меня. Конечно же, кастрация, обещанная Долгову, мне вряд ли грозила, но боюсь, что их фантазия не ограничивалась только этим.
— Привет, Шнурок, — радостно сказал Кот. — Как время проводишь?
— А что такое? — заершился Шнурок, выпустив в воздух струю перегара.
— В «Погребке» сидел, — ответил за него пришедший с ним бугай, — все никак идти не хотел.
Значит, пока я ждала его, как дура, в «Русской тройке», он решил на сегодня сменить свои пристрастия и отправился в другой бар. Правда, благодаря ему я уже узнала все, что нужно, и при этом пока не успела нигде «засветиться» и обошлась без физического насилия, которого при встрече со Шнурком скорее всего не удалось бы избежать.
— Ну что скажешь, Шнурок? — продолжал Кот. — Куда браслеты дел?
— Какие браслеты? — недоумевающе спросил Шнурок, явно не понимая, что от него хотят.
— Не строй из себя идиота, — завелся Картофельный, — сам знаешь какие.
— Тихо, тихо, — разрядил накалившуюся обстановку Кот. — Видишь, у человека с памятью плохо. Вот эти браслеты, Шнурок, вот эти самые.
При этом Кот достал из кармана и помахал в воздухе двумя золотыми предметами.
— Ну! — выдохнул Шнурок. — Где взял?
— Это я у тебя хочу спросить, где ты их взял?
— Я???
— Да, ты! — перешел на повышенный тон Кот.
— Слышь, не пудри мозги, — неожиданно вступил в разговор бугай, приведший Шнурка. — Ты скажи лучше, что делал в лесу, пока мы не приехали?
— Действительно, Шнурок, расскажи, — угрожающе вежливо попросил Кот. — Хочу еще раз послушать.
— Я же говорил, что меня чуть не задушила эта чертова баба. А пока в себя пришел, они уже деру дали. — Шнурок понял наконец-то, к чему клонит Кот и в чем хочет его обвинить.
— Сколько времени он был один? — спросил Кот, обращаясь к бугаю.
— Минут десять, — ответил тот.
— Ну что ж, вполне достаточно, чтобы спрятать браслеты, дать бабам уйти, навешать побольше лапши друзьям, чтобы у них уши опухли, а потом делать подарки своей шлюхе.
— Кот, да ты что?! — чуть ли не взмолился Шнурок.
— А ну говори: был у своей бабы сегодня? — резко выкрикнул Кот ему прямо в лицо, словно хотел криком сбить на пол и намертво пригвоздить к нему.
— Ну, был, — неуверенно протянул Шнурок, которому хмельные пары никак не давали прийти в себя.
— Ну а это кто? — показал Кот на меня.
При этих словах сердце несколько раз бухнуло у меня в груди. Шнурок своим поведением сам себя загонял в ловко расставленную Котом ловушку. Мне оставалось лишь убедительно подыграть его подозрениям. Картофельный приблизился ко мне и рывком за плечо поднял вверх. Я болталась в его руках, как тряпичная кукла, лишь промычав что-то неразборчивое и тупо уставившись в одну точку бессмысленным взглядом.
— Не знаю, — почти крикнул Шнурок.
— Ладно. Тогда мы у нее спросим. Долгов, принеси-ка воды как хозяин.
Долгов мелкой трусцой выбежал из комнаты и вернулся через минуту с жестяной банкой из-под консервированных персиков в руке. Содержимое банки немедленно было вылито мне на голову. Правда, в последний момент хватка Картофельного слегка ослабла, я немного качнулась вперед, и вода с остатками персиков, намочив мне волосы, потекла за шиворот. Картофельный развернул меня к себе и бесцеремонно отвесил пару пощечин.
— О-о-ох, — с натугой выдавила я из себя и, тяжело разлепив глаза, обвела осоловевшим взглядом всех присутствовавших по очереди.
— Шнурок… Привет, — безразличным голосом, просто констатируя факт знакомства, сказала я, остановив на нем взгляд. — Дим-ма… А-а, мальчики…
— Ну что, Шнурок, теперь узнаешь? — резко прервал меня Кот. — Это сестра твоей Ритки.
— У нее нет сестры, — отчаянно громко попытался возразить Шнурок.
Но тут я громко икнула и, неловко утираясь от слюны, уверенно-презрительно заявила:
— Это у тебя нет. И никогда не будет.
Не знаю, чем могла бы закончиться эта сцена, но вдруг совершенно неожиданно для меня на помощь мне пришел бугай.
— Не гони волну, Шнур. Я же видел твою Ритку. Она похожа на нее, — произнес он.
Эти слова окончательно похоронили невиновность Шнурка в глазах его подельников. Теперь он мог говорить что угодно — его бы уже никто не слушал. В этот момент я испытала чувство гордости и глубокого удовлетворения мастерством перевоплощения. Когда твои способности оценивают по достоинству, это приятно. Для таких зрителей даже играть — одно удовольствие. «Молодец, бугай», — поблагодарила я его в душе. Но в жизни вместо благодарности я под взрыв виртуальных оваций поклонилась стоящему рядом журнальному столику и выразительно рыгнула.
