— Точно? Ну давай. Это хорошо. Я быстро.
Степаныч начал суетиться, я осматривалась по сторонам, где же я видела?.. А, вот они! — за кухонной дверью на стене дощечка, из нее торчали три гвоздя. На всех висели ключи. Я подумала и незаметно сняла дальние два. Зачем ломать дверь, если ее можно открыть?
— Готов, Степаныч?
— Как пионер!
Сутулый сморщенный старикан нацепил на себя рюкзак и засаленную кепку-бейсболку. Вид такой несуразный, как у гномов в мультиках.
Мы вышли из подъезда, здесь же сразу стоял «Фольксваген» с открытой дверью.
Степаныч усаживался долго, хозяйственно и шумливо, я кусала губы и посматривала по сторонам. Конспирация ни к черту, следить могли и из окна у меня за спиной. Но не стану же я ему объяснять, что его квартира нужна как засада для «жильца».
Степаныч — единственный, кто знает его в лицо, и логично ожидать визита. Но как тут добиться быстроты в движениях, когда Степаныч сначала собрался сесть прямо с рюкзаком, затем его снял и начал бейсболкой очищать от пятен, потом, поставив его на пол у дверцы, полез, задрав ногу, и испачкал переднее сиденье. И много чего еще было. Игорек молчал и только сопел, глядя перед собою. У меня горели уши. Наконец они отъехали, я поднялась к квартире Степаныча, открыла быстро дверь и юркнула вовнутрь.
До приезда Игорька позвонили один раз. Я сняла трубку и молчала. Кто дышал мне в ухо на другом конце — не знаю, но, взаимно прослушав бронхи, мы положили трубки.
В дверь позвонили три раза: два крайних — длинные звонки, средний — короткий.
Я открыла дверь и запустила Игорька.
— Ау, ты подмылась?
Я быстро ладонью прикрыла ему рот.
— Понял! — отреагировал Игорек и начал раздеваться.
У мужчин, как я замечаю, ширинка расстегивается от одной мысли. Прикладной психокинез.
Я отстранила Игорька — расслабься, дурачок, ночью помечтаешь — и пошла на кухню заваривать чай. У Степаныча кофе не было, а заказать его этому маньяку я забыла. Обиженный Игорек затопал следом, подняв с пола пакет, принесенный с собою.
Кривя губы и ворча междометия, стал швырять на стол купленную еду: сыр, хлеб, колбасу, ветчину.
— Тампонов не было, перетерпишь?
Ну о чем разговаривать с дебилом?!
— Слушайте сюда, юноша! Мы с вами ночуем на этой явочной квартире.
Игорек заржал и поперхнулся.
Я продолжала:
— Если будут звонки по телефону, кашляешь взахлеб в трубку и хрипишь. Если тебя называют Степанычем — опять кашляешь, хрипишь и соглашаешься. Короче, темнишь. Пока мы в этой квартире, ведешь себя тихо, разговариваешь почти шепотом. Если умеешь читать — у старикана куча газет стопочкой сложена. Примерно до одиннадцати сидим со светом, после — в темноте. Может прийти гость, нужно его взять.
— Что еще за гость? — зевнул Игорек.
— Я думаю — мужик, с конкретным желанием макнуть дедулю.
— Да понял, не дебил. Он в темноте и не разберет. Я — дедуля, ты — бабуля.
— Этот дед живет один…
Он взял трубку и начал удушливо кашлять.
— Хто? Хто тама? — сипло спрашивал он.
Оглянулся на меня:
— Трубку положили, позорники.
На улице стало смеркаться. Я плотно закрыла занавески, включила свет и телевизор — не очень громко.
— Игорь, у тебя оружие есть?
— Ну!
— Так приготовь, но сразу стрелять не нужно. Хотелось бы взять гостя живым, если придет.
Игорек достал из-за пазухи потертый «ТТ» и, бравируя, стал разбирать и собирать его на диване.
От быстрых движений его руки часы на запястье пускали блики по комнате. Заметив мой взгляд, он гордо стал объяснять:
— Видишь часы? Семьдесят баксов стоят. Мне их подарили. Где они только не побывали! И в воду ронял два раза, и наступал, и пивом заливал. Они у меня уже четыре месяца, а всего два раза отдавал их в ремонт.
Если бы я не зевала в этот момент, то, может быть, и улыбнулась бы.
На улице уже совсем стемнело. Мы продолжали сидеть при включенном свете и закрытых занавесках до одиннадцати. Я заварила полный чайник свежего чая и выключила свет.
Гостя решено было ждать в комнате, сразу же слева и справа от двери.
Я закурила, сидя в кресле, закинув ноги на этажерку с нужными мужскими вещами — какими-то железками. Игорек начал изобретать себе лежбище на полу из ковра и покрывала с кровати. Игры с пистолетом ему уже надоели, и сейчас он доигрывал с колбасой ее последний раунд.
— Будешь? — предложил он мне, кивая на остатки колбасы.
— Нет, спасибо.
— Ну и зря. А ты знаешь, что курящая женщина заболевает раком?
— Ай-ай. Кто же тебя так обманул?
К двум часам ночи мы уже настолько остервенели друг от друга, что я чувствовала начинающуюся чесотку от одного взгляда на Игорька. Он, сжевав все, что поддавалось его зубам, валялся на полу, задрав ноги на стенку, и шепотом напевал какой-то шлягер.
В это время мы услышали, что к дому подъехала машина. Как была, без обуви, я прошмыгнула на кухню и посмотрела в щель занавесок. Внизу стояла серая иномарка. Почувствовала за спиной запах колбасы — Игорек дышал в затылок.
— Ну отойди, что ли… Что там?
— Осторожнее смотри. Да не толкайся ты.
— А тачка почти как у меня. Знаешь, в чем различие?
— Тихо.
Явственно послышалось движение с той стороны входной двери. Отходить на заранее подготовленные позиции уже было опасно — скрипнут полы, как всегда, некстати, или эта дубина башкой врежется в косяк.
Я продышала на ухо Игорьку:
— Стоим здесь!
— Да понял я.
Уже точно слышался скрежет металла в замочной скважине. Дверь тихо дернулась, затем резко притормозила, кто-то проскользнул и прикрыл ее за собою.
Мы стояли на кухне, прижавшись к стене, справа сразу за дверью. Когда гость вошел, я убрала голову. Игорек и не выглядывал. Он стоял по стойке «смирно», подняв голову и, приоткрыв рот, дышал, убыстряя темп. Напрягался, родненький, перед схваткой. Он сжал мне запястье и показал пальцем на себя — мол, я пойду. Ну-ну, может, и действительно он с девушками только неуклюж, а на самом деле — орел, тигр и Джеки Чан в придачу.
По звукам я поняла, что наш друг миновал коридор. Дождавшись, когда он пошел снова, после остановки, я выглянула — увидела спину и правую руку, проявившуюся в темноте. Мужчина высокий, жилистый. Игорек, надышавшись, оттянул меня за плечо и выглянул сам… Ладонью постучал мне по плечу — наверное, обнадеживал — и ломанулся! Если бы пошел с низкого старта, было бы еще резче.
