Я повернулась к Толмачеву и произнесла:
– До свидания, Сергей Иванович. Быть может, еще увидимся.
– Будет печально, если этого не произойдет. Всего вам наилучшего, Юлия Сергеевна, – рассыпался в ответных пожеланиях майор.
Я повернулась и вышла из кабинета.
После того как я оставила этот мрачный серый дом, я прошла по какой-то аллее, пахнувшей сыростью, и села на лавочку. Мимо меня кувыркнулся забавный ушастый щенок, потом прошел его хозяин, высокий молодой мужчина, и улыбнулся мне. Может, у него зародилась мысль, отчего это, собственно, молодая и красивая женщина сидит с печальным лицом одна, в этой сырой аллее, держа в кулаке какую-то скомканную бумажку, скорее всего, записку. Быть может, он подумал, что неплохо бы скрасить прекрасной незнакомке ее одиночество – но в этот момент щенок залился призывным лаем: дескать, быстрее, хозяин, быстрее!
Мужчина оглянулся на меня, опять улыбнулся и растаял в конце аллеи.
Я посмотрела ему вслед и решительно развернула то, что украдкой кинул мне из-за спины Саранцев и сопроводил таким умоляющим, таким жутким взглядом, что я не могла допустить, чтобы бумажный этот комочек упал на пол.
Я глянула в бумажку и увидела, что там криво – чем-то бурым, не иначе кровью – без пунктуации и почти без интервалов между словами нацарапано: «Все брехня я невиновен жора помож».
Я вздохнула и положила бумажку обратно в карман.
Не могу сказать, чтобы содержимое этой бумажки совсем уж не отвечало моим предчувствиям, нет, напротив – именно то, что я подспудно больше всего ожидала в ней увидеть, там и оказалось.
Саранцев невиновен. По крайней мере, если бы он был виновен, то не стал бы таким экзотическим образом уверять меня в противном.
А что означает это «жора помож»? Или «жора понож»? Или вовсе никакой не «жора», а что-то иное. Конечно, можно это все выяснить точно, но для этого нужно вытребовать свидание с Саранцевым, что само по себе будет очень заметной акцией. Этим я спутаю все карты сама себе. Засвечусь.
Что же все это значит?
Нет, то, что сделал Саранцев, мог сделать только человек, который действительно невиновен, но вынужден дать оговаривающие себя показания под чьим-то чудовищным давлением. Под чьим – догадаться несложно, улыбочка майора Толмачева до сих пор маячила перед глазами, а то, что это давление было чудовищным, угадывалось уже по определению: ну не мог Саранцев вот так запросто взвалить на себя вину за два преступления.
И ведь как было сказано про Шевцова! «Гражданин Саранцев отрицает свою причастность к взрыву машины Андрея Шевцова». Да если было бы нужно, гражданин Саранцев признался бы и в том, что он распял Иисуса Христа, и в том, что, будучи президентом России, он развязал войну в Чечне.
Значит, есть у Толмачева рычаги давления на Саранцева. Компромат, шантаж или еще что...
Стоп! Спокойно, Юлия Сергеевна. Ставить догадки и конструировать версии на основе домыслов и смутных подозрений – это же непрофессионализм чистой воды! Майор Толмачев, кажется, не сделал ничего такого, чтобы можно было усомниться в его искренности и тщательном следовании служебному долгу.
Но в любом случае – говорит ли Саранцев правду или же он врет – бесспорной истиной оставалось только одно: мои питерские коллеги почитали за лучшее, чтобы я больше не совала носа в это расследование. Дескать, твоя миссия выполнена, можно спокойно сообщить и твоему московскому начальству, и Наташе Самсоновой, что убийца арестован и во всем признался.
Наташа! Неужели она в самом деле спала с Саранцевым и, значит, вполне могла быть та сцена ревности и оскорбленного достоинства, что произошла между Олегом Денисовичем Саранцевым и Сашей Самсоновым?
Или же это ложь?
Я встала с лавки, подошла к проезжей части и поймала попутку. Жаль, что тут, в Питере, у меня нет своей машины и потому приходится разъезжать то на шевцовском авто, который благополучно взрывается, то на многострадальной гоблинской «БМВ».
Через десять минут я уже звонила в дверь квартиры Наташи Самсоновой.
Дверь открыла не она, а высокий седой мужчина, в котором я узнала отца моей подруги. Видела на фотографиях, да и сходство с дочерью было неоспоримым. Да, она говорила, что он должен приехать.
– Вы к Наташе? – спросил он.
– Да.
– А вы не могли бы зайти попозже, она себя очень плохо чувствует. Мы буквально за пять минут до вашего прихода вошли в квартиру. Ей нужно отдохнуть.
– Я все понимаю, – отозвалась я. – Но заходить попозже нет смысла. Я хотела сказать Наташе о том, что нашли человека, который вроде бы причастен к смерти Саши.
Седой мужчина вздрогнул и после некоторой паузы выговорил:
– Тогда проходите... конечно, проходите. Подождите, вы ведь и есть подруга Наташи Юлия, которая...
– Да, да, – сказала я, входя в прихожую. – Где Наташа?
Самсонова сидела в глубоком кресле и смотрела телевизор с отключенным звуком. Это была ее старая привычка – телевизор с отключенным звуком успокаивал ее нервы. По крайней мере, так утверждала сама Наташа.
– А мы только что ездили в морг, – произнесла она деревянным голосом, не поворачивая головы в мою сторону. – А ты что... насчет Шевцова?
– Нет. Насчет Саранцева.
– И ты про Саранцева? Этот майор, у которого лицо как плохо пропеченный блин... он тоже спрашивал про Саранцева. А потом был взрыв. И я почему-то подумала, что это взорвалась машина, на которой уехали ты, Нилов и Шевцов. Глупо, правда, Юлька?
– Да, глупо, – ответила я. – Особенно если учесть, что это в самом деле рванула машина Шевцова.
Наташка дернулась в кресле, и на меня глянули два широко раскрытых глаза, в которых стояло изумление.
– Да-да, ты не ослышалась, – продолжала я. – Шевцову стало плохо, он вылез из машины, и его начало рвать. При этом он умудрился свалиться в канаву. Мы с Ниловым полезли его вытаскивать, и как раз в этот момент его авто рвануло. Но это не главная новость дня. А главная – это то, что...
Взглянув в телевизор, я схватила безвольно лежавший в руке Натальи пульт дистанционного управления и включила звук. Да, я не ошиблась.
– «...сегодня был арестован известный бизнесмен Олег Саранцев, подозреваемый в причастности к нападению на офис „Арсенала“ и убийству футболиста клуба Александра Самсонова и двух охранников центрального офиса знаменитого футбольного клуба. В интересах следствия...»
– Это все понятно, – прокомментировала я, снова выключая звук. – В интересах следствия истина остается за кадром. Я только что с допроса Саранцева. Дело в том, что он признался во всем, в чем его обвиняют.
Наташа молча смотрела на меня.
– Саранцев сказал, что он убил твоего мужа после того, как тот вошел в его клубный кабинет и начал предъявлять Саранцеву... в общем, дескать, Саша услышал, как Саранцев рассказывает своему охраннику про тебя. Про то, что как-то раз на какой-то пьянке у вас – у тебя и у Олега Денисовича – была интимная близость. Вот это якобы услышал Александр, а потом, когда он хотел ударить Саранцева, тот успел ударить первым. А у Саранцева – черный пояс по карате.
Наташа затрясла головой, и с ее губ сорвалось какое-то невнятное бульканье:
– Н-нет... этого не может быть... я не верю!
– Значит, Саранцев сказал правду? Насчет того, что ты была с ним близка? – жестко проговорила я и, подавшись вперед, схватила Наташу за плечи, легонько встряхнула и глянула ей прямо в глаза: – Ну говори же, Наташка, это очень важно! Правда или нет?
– Да.
– Значит, ты в самом деле спала с Олегом Денисовичем?
– Да... это было только один раз, Юлька! Случайно. Я пьяная была! Только один раз, слышишь?
