конечно, не легли под сукно. Так что будьте бдительны.
И я вкратце обрисовала Анатолию свой сегодняшний день.
Он слушал очень сосредоточенно, внимательно, иногда что-то записывал в свой потрепанный милицейский блокнот.
— Скажите, Миющенко, — спросила я под конец, — при Галине Луговичной были обнаружены какие- нибудь вещи?
— Нет. Ничего не было.
— А ключи от дачи? Может, в кармане были?
— Ничего.
— Что ж, тогда по ним будет легче найти настоящего убийцу, — на секунду задумавшись, сказала я.
— А какие при ней должны были быть вещи? — заинтересованно посмотрел он на меня.
И я рассказала ему о модном бутике «Фламинго», подробно расписав купленную Галиной одежду. Молодой офицер занес в блокнот и это.
— Вы, кстати, поторопитесь стакан в кустах сирени «обнаружить», — посоветовала я. — Он там так и лежит, родимый. Вашего протокола дожидается. И я уверена, что на нем эксперты определят именно ту редкую четвертую группу крови с отрицательным резусом, которая была у Галины. Да и Клавдия Александровна вас уже сегодня ждет со своими показаниями. Про черный парик-то вы не забыли записать? — ехидно добавила я.
Выслушивая мои наставления, Миющенко все больше мрачнел, хотя во взгляде его выражалось похвальное любопытство. Из этого мне становилось ясно, что он ужасно не хочет работать, но очень желает стать центром внимания коллег и даже, чем черт не шутит, продвинуться по службе.
Вообще-то все его переживания на этот счет мне были, что называется, до фени. Я бы и сама, как нанятый частный детектив, могла все оформить «по уставу». Только тогда за что же он получит от меня деньги? Нет уж, придется и ему потрудиться. И я решила подзадорить «напарника».
— Представляете, Миющенко, приходите вы завтра на службу и выкладываете начальству столь неожиданные факты по делу Луговичного. Это же чистой воды фурор! Вы на коне, на гребне славы! Ну не классно ли? А там, глядишь, в звании повысят, и вообще — лавры, почести. В таком юном возрасте.
— Н-ну, — замялся он, рассматривая свою шариковую ручку, — получается, что вы Шерлок Холмс, а я инспектор Лестрейд. Как-то несправедливо все это.
— А вы считаете справедливым получить от меня приличную сумму за ничегонеделанье?
— А, ну если вы в таком разрезе смотрите на вещи… Тогда конечно. Да, я завтра же… нет, лучше уже сегодня поеду к этой Клавдии Александровне… Да-да, сегодня. Ну я им всем покажу! — неожиданно громко с нотками тщеславия в голосе воскликнул он и отхлебнул чай. Руки его подрагивали.
— Вот и замечательно. Так что особо не рассиживайтесь тут. А то время позднее. Работать надо, работать. А кроме того, вам еще и настоящего убийцу найти нужно, — спокойно заметила я и закурила.
«Напарничек» снова часто заморгал, видимо, не ожидал такого поворота событий.
— А кто он? — в конце концов задал он вопрос, в данном случае риторический.
— А я откуда знаю? Меня наняли лишь для того, чтобы обелить имя Луговичного. Убийцу я искать не обязана, — устало отозвалась я.
— Да… но… — снова сник Миющенко, но тут же оживился. — Кстати! На опасной бритве, вернее на ее ручке, есть гравировка. Там написано: «Сыну от отца» и стоит дата — 14.09.89.
— К какой стати, Анатолий? — спросила я.
В голове у меня пронеслась какая-то мысль. Вот только я не успела зацепить ее даже за хвост. Просто подумала, что эта дата мне чем-то знакома. Но вот чем? Мозги требовали немедленного отдыха. «Да и на самом деле, надо мне, что ль, все это? Свое дело я уже сделала. И ни капельки меня не интересует, кто убил Галину. Мне эти убийцы во где сидят…» — я мысленно провела ребром ладони по шее. А вслух произнесла:
— Не будет ли лучше, если вы уже пойдете заниматься делом, а я спать лягу?
— Да, конечно, — сухо произнес Миющенко и, затушив недокуренную сигарету, направился к выходу. Подойдя к двери, он обернулся: — А-а-а…
— А деньги вы получите тогда, когда получу их я. То есть когда Рудик окажется дома. И это теперь зависит только от вас, — опередила я его вопрос.
— Понял, — кивнул он, надул щеки и обреченно-шумно выдохнул, потянувшись к ручке двери.
— Вот еще что, — остановила я его. — В каком месте на руке Галины был порез? Это я так, из чистого любопытства спрашиваю.
— На левой кисти. На тыльной стороне ладони.
— Угу. Очень профессионально. Даже тут все сходится. Правой рукой нанесла себе ранение вены, находящейся именно на тыльной стороне ладони. Там кровотечение при желании можно легко остановить. Если бы на запястье — только наложением швов. А Галя в больницу не спешила попадать.
Анатолий с уважением взглянул на меня и молча вышел.
Глава 8
Я отрубилась, не успев коснуться головой подушки. А в восемь утра в совершенно замечательный красочный сон про море, пальмы и темнокожих мулатов ворвался телефонный звонок.
Спросонья я не сразу поняла, кто меня потревожил. Нежный женский голосок взволнованно тараторил:
— Это Татьяна Александровна? — И, не дождавшись подтверждения, дальше: — Здравствуйте. Извините, что отрываю вас, но хотела узнать, что у вас по делу Рудольфа Луговичного? Я Мальвине Васильевне вчера звонила, она сказала, что все очень плохо. Галю нашли, — тут она замолчала, и я наконец сообразила, кто звонит.
Валентина Сластникова. И чего же ей от меня понадобилось в столь ранний час?
— А что, собственно, вас интересует, Валя? — спросила я, отрясая грезы ночи.
— Ну как же! Ведь Мальвина Васильевна сказала, что Рудика теперь непременно упекут в тюрьму! Но вы же знаете, что он не виноват! Этого нельзя допустить.
Что же это она так разнервничалась? И переживает не о смерти лучшей подруги, а о том, что Рудика упекут. Что-то тут нечисто.
— А почему вы решили, что он не виноват? — осторожно поинтересовалась я.
— А вы считаете наоборот?! — возмущенно воскликнула Сластникова. — Так зачем же тогда вы вообще взялись за дело?
— Я что-то не совсем понимаю ваш звонок. Что вы хотите, милочка?
Я села, спустив босые ноги на пол. Разговор становился все более интересным.
— Я… я хо… я хочу, — заикаясь от волнения, проговорила Валюша, — нам надо с вами встретиться, наверное.
— Зачем? У вас есть какие-то сведения в пользу Луговичного?
— Я… я не знаю, но… — снова замялась она, будто испугавшись собственных слов. — Но я знаю, что он не виновен в смерти Галочки.
— Так. Ладно. Вы сейчас где? Дома?
— Нет, на работе, — сказала она тоном, словно сомневалась в этом.
— Вторая городская больница, если не ошибаюсь?
— Да, но… — с трудом вымолвила Сластникова.
— Хорошо, давайте договоримся, что через сорок минут вы выйдете к главному входу. Я подъеду, и мы спокойно поговорим. Идет?
— А-а-а… а о чем? — ее испуг усилился. — Я ничего не знаю.
— Тогда зачем вы звоните?
— Просто… просто хотела сказать, что…
