- Молодой, да порченый, - буркнул я. - Не зря же о пересадке беспокоился.
Не нравилось мне, что среди дворни шуточки нехорошие пошли, а особенно раздражало, что некоторые открыто улыбались, словно не похороны предстоят, а праздник какой. Ну да, согласен, Рудика мало кто любил: родители его давно умерли, с детьми от первого брака он не общается, а больше вроде и некому горевать. Но радоваться-то зачем? Во всяком случае - открыто? Нехорошо это.
Впрочем, Борька, судя по всему, мою точку зрения разделял.
- Клавдия с девками хихикает. А чего хихикать? Куда мы теперь? Опять место искать?
Я вздохнул: тему приятель поднял правильную. Но неприятную, ибо, как сложится судьба после внезапной смерти Елакса, я не представлял. Текла себе устоявшаяся жизнь, сытая и безмятежная, и вдруг - опа! - ищи новое место. Опять пороги обивать.
- Думаешь, здесь остаться не получится?
- Помяни мое слово: молодая при первой же возможности умчится. Ей во Францию хочется, у них дом на Лазурном берегу. Вилла. В ней и поселится. А там обслуга другая. Французская. Не потащит же она нас.
- Не потащит. Борька закурил.
- Ты-то мужчина молодой, да и повар знатный, не зря тебя Рудик постоянно нахваливал. А нам с Клавдией куда?
Я потоптался около плиты, раздумывая, стоит ли заниматься обедом, решил не спешить и, одолжив у Борьки сигарету, присел рядом.
- При доме останемся. Не пропадем. Новые господа въедут. Мало их, что ли?
- Одна надежда.
Надежда-то надеждой, да слабая. Когда еще новые господа въедут? Завещание огласить надо? Надо. Опять же, неизвестно кому Рудик дом оставил. Может, молодой жене, а может, и первой. Он вроде неплохо к ней относился. А господа за домину удавятся, наверняка в суд пойдут, дело замутят… В общем, чуяло мое сердце, что закроют особняк на неопределенный срок. Мало, что ли, случаев? Полно!
- Повар кто?
Голос грубый, глаза равнодушные - милиционер пришел. В погонах. Хотя и без погон все понятно. По обращению.
- Ты повар?
- Ага.
Я на всякий случай привстал и сигаретку затушил. Милиционер оглядел меня с хорошо поставленной подозрительностью:
- Слушай сюда, повар: поскольку обстоятельства смерти Рудольфа Каземировича Елакса пока не ясны, принято решение опечатать кухню.
- Почему?
- Ты дурак, что ли? Сказано: поскольку обстоятельства смерти пока не ясны. Неизвестно, отчего приступ приключился.
- Подозревают, что траванули Рудика, - доходчиво объяснил мне Борька. - Ты, стало быть, и траванул. Как этот… Сальери.
В груди у меня стало холодно-холодно. Ведь упекут, гады! Одно дело - такая шишка сама окочурилась, и совсем другое - была убита. Начальникам милицейским только бы зацепиться, только упечь честного человека, “расследование начать”, а там… Им ордена и благодарности, а мне? Мне пропадать.
Задрожали руки.
- Но…
- Да не трусь ты, - заржал милиционер. - Эксперты говорят, что смерть наступила по естественным причинам. Болезнь у Рудольфа Каземировича была, гомонефрит, кажется. От него одно спасение - пересадка. А он не успел.
- А я? А я тогда при чем?
- Проверяем.
“Знаем мы ваши проверки!” Мне стало тоскливо.
- Шкафчик открой.
Я распахнул дверцы и посмотрел на знакомые полки, на склянки, стоящие в первом ряду. Милиционер говорил что-то еще, но я не слышал. Не слушал, если быть точнее, потому что не понимал… В первом ряду корица, лаванда, гвоздика, чили… Странно. Рудик не любил корицу. Да и лаванду… Куда же я их добавлял? Я вдруг понял, что абсолютно не помню, что в последний раз готовил для хозяина. Рыбу? Мясо? Овощи? Какие овощи? Нет, не рыбу. Жаркое. Смутное воспоминание о сложном рецепте. Да, был очень интересный рецепт, который я прочитал… В журнале? А ведь верно - в журнале. Там есть раздел “Рецепты от звезд”.
- Что это? - Милиционер брезгливо посмотрел на склянки.
Он не понимал, как может взрослый мужчина заниматься кулинарией. Конечно, не понимал, он ведь в автомат играет.
- Приправы. - Я посмотрел на склянку с корицей. Потер лоб. Ну и ладно, забыл, значит, забыл. Потом вспомню. Посмотрел на милиционера: - Здесь просто приправы. Специи.
В том, что господин Ра попросил приехать, не было ничего странного - Николаев ждал звонка и готовился к встрече. Насторожило другое: на этот раз шеф-повар не стал скрывать лицо. Господин Ра встретил гостя у дверей кабинета, первым протянул руку, улыбнулся, посмотрел в глаза.
“Довольно молод”, - отметил Николаев.
На вид владельцу “Крута любителей покушать” было не более пятидесяти. Сухой, подвижный, ловкий. Светлые, с проседью волосы. Светлые, почти прозрачные глаза. Холодные. Умные.
Николаев понял, что разговор предстоит непростой. Он знал людей с такими глазами - змеи. Хладнокровные змеи. Их не разжалобить, на чувствах не сыграть - чувств нет, только расчет. Их можно убедить только логикой. И искренностью.
И поэтому, едва присев за сервированный на двоих стол, Дмитрий Евгеньевич сразу же взял быка за рога:
- Я все понял после первого курса в вашем ресторане. Я говорил с сыном - он действительно потерял зависимость от наркотиков. Я велел жене пройти повторное обследование на сахарный диабет - результаты показали, что она здорова. Мои проблемы с сердцем ушли в прошлое. - Николаев помолчал. - Я все понял.
- Что именно, позвольте узнать? - осведомился господин Ра.
Шеф-повар расположился напротив гостя и задумчиво вертел в руке серебряную ложечку.
- Я понял, что вы или гений, или колдун.
- И решили использовать меня.
Николаев развел руками, обаятельно улыбнулся:
- А вы бы согласились помочь, расскажи я свой план?
Странное дело - этот медведь умел быть очень обаятельным.
- Я стараюсь не вмешиваться в подобные истории, - заметил господин Ра. - Не люблю привлекать к себе внимание.
- Рудик мог узнать о вас и без моей помощи.
- И тем не менее это вы поведали обо мне господину Елаксу. Потом помогли ему собрать сведения… и не забыли предупредить меня. Надо отдать должное, вы мастерски столкнули нас лбами.
- Я не сомневался, что Рудик поведет себя грубо и бестактно, - спокойно произнес Николаев. - Он большая свинья.
- Он был большой свиньей, - уточнил господин Ра.
- Да, вы правы - был. Именно был. - “Настоящий генерал” позволил себе усмешку. - Я знал, что Рудик
