Лифт будто поджидал меня — зашумел разъезжающимися створками, как только я шагнула в его сторону. Вот оно и продолжение, пожалуйста.
Из лифта навстречу мне вышел Крапов, поморгал от неожиданности и поздоровался.
— А я к вам, — сообщил очевидное. — Привез новость. Решил не говорить по телефону.
Я обрадовалась его появлению.
— Василий Дмитриевич, как кстати! Вы не откажетесь подвезти меня? Наши общие враги опустошили мои конюшни.
Ну еще бы он отказался! Я затолкала его обратно в лифт и потребовала не говорить о делах, пока не окажемся в машине.
— Извините, что не пригласила в дом. Он сейчас по не зависящим от меня причинам не соответствует гостю такого ранга.
Сказала ему чистую правду, но он принял ее за лесть или любезность и остался доволен.
— Ничего, Татьяна Александровна, оставьте условности.
Да, милейший господин Крапов, условности, если и не все, то большая их часть сейчас не по мне.
У подъезда дожидался нас новенький черный «Фольксваген», поблескивая в лучах восходящего солнца.
Крапов галантно открыл передо мной дверцу, и я приняла это как должное.
«Жигуль» Димана, занявший с вечера место моей почившей в бозе «девятки», сквозь тонированные забугорные стекла выглядел до нелепости убогим.
Времени, которое потребовалось Крапову, чтобы обойти машину и усесться за руль, мне хватило, чтобы догадаться о причинах его приезда и встревожиться за Ларису. Все несложно. Нестор, не дождавшись теперь уже Петра и почувствовав на своей шее петлю, затеял элементарный шантаж, ключевой точкой которого должна быть Лариса. Для того чтобы подготовить что-то сложное, многоходовое и более действенное, времени у него не оставалось.
— Выкладывайте! — потребовала я от Крапова, едва он захлопнул свою дверцу.
— Куда вас отвести?
— Где Лариса?
— Дома! — Он пожал плечами. — Где ж ей быть еще?
Это меня озадачило. Неужели я ошибаюсь?
Не называя адреса Илоны, в двух словах я объяснила маршрут движения. Он сдал назад, развернул машину, и мы покатили в нужном направлении.
— Татьяна Александровна! — начал он многозначительно через некоторое время, за которое я оценила степень его спокойствия. Не соответствовало оно моему никак. — Я хочу обсудить с вами изменение условий нашего договора.
Я смотрела на него, опять замолчавшего, во все глаза и ругалась про себя, как извозчик начала века. Сколько? Пять. Пять покушений на меня. Чудом уцелевший Костя. Мертвый Самопрядов. Сгоревшая машина. А ты, козел, приехал обсуждать изменение условий! Что за рулем сейчас — это тебе повезло, потому что очень мне захотелось без обсуждений заняться изменением твоей внешности.
— Я слушаю вас, — проговорила, очень надеясь, что голос мой звучит спокойно, а тон достаточно дружелюбен.
— Мы обсудили с Ларочкой это дело. Она впервые сама заговорила со мной о случившемся, вы понимаете, чего ей это стоило? И попросила меня действовать так, чтобы не было огласки…
Я нахмурилась, с трудом соображая, о какой огласке он ведет речь. О суде над насильниками, что ли?
— Что касается вашего гонорара, все остается в силе, не подумайте, что я настолько…
— Может быть, вы вообще хотите прекратить расследование? — перебила я его. — Оставить все как есть и попробовать жить дальше спокойно? Мол, ничего непоправимого не произошло, Лариса жива и в общем-то здорова. А если и было что-то, то быльем порастет, и дело с концом? Перемелется — мука будет, так, что ли?
Он с самого начала моей короткой речи стал багроветь, а когда я закончила, остановил машину, чиркнув колесами по бордюру, и достал из кармана пачку сигарет. Рука его мелко дрожала, это я заметила, когда он прикуривал. С шумом выдохнув дым в открытое окошко, он посмотрел вверх и, опустив голову лбом на ладонь, потер его и простонал:
— А-а-а!
— Что произошло, Василий Дмитриевич?
И тут он почти взорвался.
— На первый взгляд ничего! — возмущенно воскликнул он, подняв плечи и брови. — Лариса встретила в нашем подъезде одного из тех, кто ее насиловал.
— Когда?
— Вечером. — Он отвернулся к окну. — Вчера. Прибежала сама не своя, рассказала. Я поспешил вниз, да где там!
— Поподробней, пожалуйста.
— Понесло ее к подруге, через улицу и возвращалась-то не поздно… А в подъезде столкнулась нос к носу с этим, таким, знаете…
— Белобрысым! — подсказала я.
— Вот именно.
Крапов удивленно посмотрел на меня и уронил пепел себе на брюки.
— Дальше, дальше! — поторопила я без церемоний.
— Возле лифта, на подоконнике. Он будто сидел и дожидался ее. А как увидел — встал и прошел мимо, к выходу. И не сказал ничего. Нет, она не ошиблась, это был один из тех.
Он замолчал и занялся сигаретой.
— Василий Дмитриевич, все время приходится вас поторапливать, замечаете?
— Да вот, собственно… — Он выбросил окурок, и мне захотелось заорать на него.
— Нет. Вы начали, высказав нежелание предавать дело огласке.
— Ларочке позвонила ее гадалка, мнением которой дочь дорожит до странности, и напугала ее еще больше. Сказала, что опять беда где-то рядом с ней. Предупредила, называется! И вы знаете? Раз-ре-ши-ла приехать к себе для консультации!
Крапов побагровел еще раз.
— А пока суд да дело, порекомендовала прекратить всякую активность по уже состоявшемуся. Для того, дескать, чтобы не будоражить судьбу, я так понял. Вот Лариска и пристала ко мне, как с ножом к сердцу. Ночь не спала и мне не дала глаз сомкнуть. Уговорила!
— Вы уверены, что Лариса дома?
— Да. — Он ответил, но на сей раз не так твердо.
Я взяла сигарету из его пачки, лежащей у лобового стекла. Он чиркнул для меня зажигалкой. И только затянувшись как следует, я потребовала:
— Звоните ей. Немедленно!
Так засуетиться мог человек, уже почуявший неладное.
Стало быть, комбинация все-таки имела место. Нестор оказался дальновиднее, чем я предполагала. Подстраховался. Предусмотрел и тот вариант, что с моим уничтожением у них ничего не выйдет. Не вышло. И теперь вступает в силу комбинация с Ларисой. А она выигрышна в любом случае. Если бы меня к этому моменту уже не существовало нигде, даже в темном зеркале Илоны, авгуры занялись бы своей профессиональной деятельностью и выкачали из Ларисы те самые пять тысяч за отвод беды. И получили бы их, несомненно, как несомненно и то, что, получив, беду отвели бы квалифицированно, хоть письменную гарантию выдавай.
Крапов смотрел на пищавший долгими сигналами сотовик, разинув рот. Мне надоело ждать, но не хотелось самой выводить его из ступора, пришлось набраться терпения. А когда он нажал наконец на кнопку отбоя, уже не попросила, а потребовала от него:
— Едем!
Следуя моим указаниям, он подъехал к той удобной асфальтовой площадке для машин, на которой
