Дмитрий минировал мою «девятку» и получал от меня по морде. Благодарность Крапов принял, а уехать отказался, потому что объяснила я ему дорогой, что место, где может сейчас быть его Лариса, находится неподалеку отсюда.
— Я буду ждать здесь! — сказал он настолько твердо, что пришлось согласиться:
— Ждите.
После душной ночи утро выдалось солнечным, но заметно похолодало. Необычно прохладно было для сентября. Войдя в калитку под кирпичной аркой во двор особняка Илоны, я остановилась, сунула руки в карманы и запахнула полы куртки. А может, мысль о зверином логове вызвала озноб во всем теле? Кто из зверья здесь может быть? Хозяйка, старик, Тимофей. Не то. Отморозки. Их трое. Вчера они одолели меня. И погиб Самопрядов. Сегодня?
Рассматривая при дневном свете дорожку, по бокам которой в темноте зажигаются фонарики, я вспомнила о пистолете Петра и представила, как чувствовала бы себя, имея его под рукой, вот в этом кармане. Уверенно бы я себя чувствовала. Но — нет. Недопустимо.
Дом казался безлюдным, настолько здесь было тихо. Не горел крест на стене, и на лестнице царил мрак, немногим отличающийся от кромешного. Я споткнулась, поднимаясь по ней, и едва не загремела вниз по крутым ступенькам. Тоже мне, несущая возмездие…
Деревянная лакированная решетка на пороге зала не поддалась с первого раза, и я собралась крикнуть — позвать хозяев, но толкнув посильнее, сдвинула ее ровно настолько, чтобы протиснуться между ней и косяком.
Не таким уж и большим оказался зал. Тот же овальный стол посередине. Темные сплошные драпировки на стенах, свисающие до пола тяжелыми складками и мягко скругляющие углы. Лишь в одном месте они были раздвинуты, и то нешироко, открывая окно — единственный источник света. У окна, спиной ко мне, оперевшись руками на низкий подоконник и опустив голову с большим пучком волос на затылке, стояла Илона.
— Это Иванова, — почти прошептала я.
— Входите, — ответила мне хозяйка.
Я подошла и глянула сбоку на ее лицо — оно было мокрым от слез, с распухшим носом и красными глазами. Натурально!
— Где Лариса Симонова?
Илона повернула ко мне голову, брови ее скорбно поднялись кверху, задрожал подбородок, но голос прозвучал твердо:
— Лариса у Нестора.
— Она пришла к вам.
Она приняла обвинение и медленно кивнула:
— Она в безопасности. Пока.
Я положила руку ей на плечо и почти силой повернула к себе.
— Вы не ответили, где она.
— Здесь. — Илона двинула рукой, но я не поняла ее жеста. — Вы тоже здесь, и теперь Лариса в безопасности. Я должна позвонить Нестору, и он поднимется к нам.
— Звони, — процедила я, чувствуя, как во мне просыпается волчица с длинными, как кинжалы, клыками.
И гадалка почувствовала это, но не испуг, а нечто вроде отчаяния вывело ее из состояния плаксивой заторможенности.
— Не верьте ему, Татьяна! Он хитрая и злая скотина. Всегда крутил мною, как хотел, шантажировал фотографиями жертв моих предсказаний, и ничего нельзя было поделать. Я же просила вас поговорить со мною наедине!
Последнее она произнесла в полном отчаянии, заломив руки и прижав их к груди, чуть ниже сказочного ожерелья из благородных искрящихся камней. Глухое, под горло, платье под ним было расстегнуто, открывая дряблую, в мелких и частых родинках шею. Контраст между роскошным украшением и старушечьим телом отвлек меня и помог сдержаться.
— Верить кому-либо из вас я меньше всего склонна. А к Нестору я, пожалуй, спущусь сама. Из уважения к его сединам.
Илона глянула на меня быстро и настороженно.
— Я провожу вас.
— Спасибо. Для начала вы проводите меня к главному орудию вашего ремесла.
— Хотите попробовать?
Она вытерла ладонью глаза и попыталась улыбнуться.
— Хочу посмотреть в стекло, при помощи которого вы предсказываете беды.
— Прошу вас.
Она, раздвинув драпировку, открыла дверь и пропустила меня вперед. Я оказалась в небольшой, почти пустой комнате без окон с паркетным полом и двумя старинными креслами посередине. Напротив них, на стене висело большое, мутное зеркало в простой черной раме. По обеим его сторонам мягко светились бра — по три грозди хрустальных капель, связанных воедино.
И только-то? Я ожидала большего.
— Не желаете? Только свет придется убавить.
Илона предлагала мне место в одном из кресел. Второе, очевидно, предназначалось ей.
— Нет. Ваш аттракцион не для меня. Не люблю комнаты страхов.
Я подошла к зеркалу, провела рукой по раме и почти сразу нащупала металлическую пуговку. Кнопка тихо щелкнула, и зеркало, освобожденное от запора, подчинилось усилию и отошло от стены одним своим краем.
Илона смотрела на меня с испугом, машинально скручивая ожерелье в сверкающий жгут.
Как я и ожидала, за зеркалом оказалась дверца небольшого сейфа с кодовыми кнопками электронного замка.
— Шифр? — потребовала я у нее.
— Нестор втянул меня в эту беду, — сообщила она вместо ответа. — А потом не раз шантажировал фотографиями. Понимаете, Таня, он заставлял меня предсказывать людям несчастья, когда они уже были им подготовлены.
— Назовите шифр! — настаивала я.
— Она вам его не назовет. Она его не знает.
Тимофей! Да как бесшумно вполз-то! Слетаются орлы к родным гнездовьям.
— Тим! — простонала Илона. — Когда все это кончится?
— Когда мы все сдохнем, карга ты старая!
— Скоро, — согласилась я с ним и уточнила: — Скорее, чем вы думаете.
От всего этого у Илоны подогнулись ноги. Она плюхнулась в кресло и, судорожно всхлипнув, закрыла ладонями лицо.
— Татьяна, где Дмитрий? — спросил Тимофей и шагнул назад, к двери.
Вот невежа! Следовало бы поздравить меня с возвращением с «того света». Прощаю. Ради такого великолепного ответа на его вопрос прощаю.
— За решеткой, — прощебетала я с легкой улыбкой.
— А Петр?
— И его сейчас везут туда же.
Тим взялся за ручку двери, и я представила, как буду его останавливать, если он попытается улизнуть. Но он и не думал об этом.
— Нестор! — крикнул Тимофей, приоткрыв дверь. — Прекращай свою возню и иди сюда. Дело хуже, чем мы думали.
— Ого! — донеслось из зала.
Старик в отличие от этих держался великолепно. Как всегда, тщательно одетый и с такою же, как всегда, доброй улыбкой на лице.
— Татьяна, боже мой, вы говорите страшные вещи. Неужто все это правда?
