'Иоланда пересекла комнату и приблизилась к тому месту, где сидел мистер Реймер (известный в Европе спирит), сделав ему знак подойти к кабинету, чтобы быть свидетелем некоторых приготовлений. Здесь следует сказать, что в предыдущих случаях, когда Иоланда дарила нам цветы, она сообщала нам, что нуждается в песке и воде: поэтому в комнате на всякий случай всегда держали наготове и в большом количестве мелкий белый песок и воду. Когда Иоланда в сопровождении Реймера оказалась в середине нашего кружка, она дала нам понять, что желает иметь воду и песок; затем, заставив Реймера встать рядом с ней на колени, она сделала ему знак насыпать песку в графин для воды. Он сыпал его, пока графин не стал наполовину полный. Затем ему было приказано налить туда воды. Выполняя задания, он сильно потряс графин и протянул его Иоланде. Она, тщательно рассмотрев, поставила его на паркет и прикрыла материей, которую сняла со своих плеч. Затем она вошла в кабинет, откуда два раза и через небольшие промежутки выходила, как бы чтобы посмотреть на происходящее.
Между тем мистер А. убрал неиспользованную воду и песок, оставив графин стоять на полу, покрытый лёгкой вуалью, через которую весь графин был хорошо виден, особенно горлышко.
С помощью стуков по паркету нам было предложено запеть, с тем чтобы придать гармонию нашим мыслям и потушить, так сказать, наше любопытство, которое в большей или меньшей степени чувствовали все.
Продолжая петь, мы наблюдали, что ткань стала подниматься над графином. Это было видно каждому из двадцати свидетелей. Иоланда вышла из кабинета и стала с беспокойством смотреть на графин. Казалось, она изучала его внимательнейшим образом, приподнимая покрывало с такой осторожностью, как будто боялась разбить нечто очень хрупкое, что находилось внутри. Наконец, она полностью сняла покрывало, открыв нашим удивлённым глазам самое настоящее растение, которое, по-видимому, было родом лавра. Иоланда подняла графин с растением, корни которого прочно укрепились и были видны через стекло, переплетенные друг с другом в песке.
Иоланда смотрела на растение с явным удовольствием и гордостью. Взяв его в обе руки, она пересекла комнату и преподнесла его мистеру Оксли, одному из присутствующих впервые. Он взял графин с растением, и Иоланда удалилась с видом выполнившего свою задачу. Осмотрев растение, Оксли поставил графин на пол, рядом с собой, потому что поблизости не было стола. Задавали много вопросов, любопытство присутствующих достигло наивысшей точки. Растение было похоже на лавр: у него были круглые глянцевитые листья, но ни одного цветка. Никто не мог отнести его к какому-то известному виду.
Стуками нас призвали к порядку и попросили не дискутировать, а спеть что-нибудь и потом сидеть тихо. Мы подчинились. Когда мы некоторое время попели, с помощью стуков нам было предложено опять посмотреть на растение, что мы и сделали с удовольствием. К нашему великому удивлению, мы увидели, что на нём появилась большая шапка цветов, диаметром около пяти дюймов. Цветок был красивого розово- оранжевого цвета; в целях более точного описания его можно было сравнить с цветом лососины. Я никогда не видел такого оттенка и затрудняюсь описать словами оттенки цветка.
Эта шапка состояла примерно из 150 венчиков в форме звездочек, причём они имели довольно длинные цветоножки. Растение было около 22 дюймов высотой, с толстым волокнистым стеблем, заполнявшим горлышко графина. У него было 29 листьев диаметром два — два с половиной дюйма, а самое большое — в семь с половиной дюймов длины. Каждый листок рос отдельно и был глянцевитый, напоминая с первого взгляда лавр; вот почему мы и приняли его сначала за лавр. Волокнистые корни, казалось, размещались в песке самым естественным образом. Позднее мы сфотографировали растение в графине, из которого вынуть его было невозможно, поскольку горлышко было слишком узким, чтобы пропустить корни, а стебель, хотя относительно и более тонкий, заполнял всё горлышко полностью.
Мы узнали, что это растение было из Индии. 'Как оно оказалось у нас? Росло ли оно в графине? Было ли оно дематериализовано в Индии, чтобы вновь материализоваться в нашем зале для сеансов?'
Такие вопросы мы задавали друг другу. Мы не получили никакого удовлетворительного объяснения. Иоланда не могла или не хотела нам его дать. Насколько мы могли судить, — и мнение садовника подтвердило наше, — растению было несомненно несколько лет.
На нём можно было видеть места, где росли другие листья, а потом упали, и следы царапин, которые давно закрылись. Было очевидно, что растение действительно росло в песке графина, о чём свидетельствовали корни, разместившиеся в песке совершенно естественным образом, как будто они всегда росли в этой почве и ни разу не были потревожены. Растение не было засунуто в графин по той простой причине, что его сильные волокнистые корни и нижняя часть стебля не могли пройти через горлышко, так что нам пришлось разбить графин, чтобы его вызволить.
Мистер Оксли в своём сообщении, которое он опубликовал позднее, говорит: 'Мне сфотографировали растение утром следующего дня, и потом я отнёс его домой и поместил в свою оранжерею на попечение садовника. Оно прожило три месяца, потом завяло. Я сохранил его листья, чтобы раздать друзьям, за исключением цветка и трёх верхних листьев, которые садовник срезал, когда стал ухаживать за растением. Последние я храню под стеклом и они не вызывают никаких признаков дематериализации. Ещё раньше, до материализации этого чудесного растения, Иоланда принесла мне розу со стеблем не больше дюйма, и я приколол её к себе на грудь. Почувствовав, что роза как-то зашевелилась на моей груди, я снял её, однако на стебле было уже два цветка. Я опять их приколол и в конце сеанса, к своему великому удивлению, обнаружил, что стебель удлинился до семи дюймов, а цветков стало три; также появился бутон и несколько колючек. Я отнёс их домой и хранил их, пока они не завяли. Лепестки упали, и стебель засох — вот доказательство их реальности и материальности.
Далее он говорит о том, что этот интересный подарок был ему сделан по обещанию. Он коллекционировал некоторые растения, чтобы доказать одну теорию, и для этого ему был необходим образец особого рода, но он не мог добыть его обычными методами. В отношении этого растения замечательно то, что оно возникало постепенно. Его не принесли целиком и не бросили на стол, как мой папоротник: оно медленно росло под покрывалом, точно так, как если бы оно росло в обычных условиях, но со сверхъестественной скоростью. И даже после того, как оно было вручено мистеру Оксли, оно продолжало расти, потому что, пока мы пели, оно выпустило цветок.
И всё же этот рост был, вероятно, только видимым, потому что им определили его возраст в несколько лет. Поэтому мы заключили, что растение приносилось, так сказать, по частям и восстанавливалось постепенно. Если живое растение можно дематериализовать и потом воссоздать по частям без большого для него вреда, то его также можно разделить на части. Разумеется, что первый способ гораздо проще и требует меньше силы. Вполне возможно, что принести всё растение целиком было не под силу тем, кто помогал Иоланде; или, может быть, пришлось совершить много путешествий, чтобы найти его. По-видимому, они начали с того, что разместили в песке корни, тщательно придавая им такое же положение, в каком они были в природе; затем постепенно добавляли к нему другие части; в последнюю очередь принесли цветок, театрально увенчав им свой блестящий опыт.
Возможно, что видимый быстрый рост мангового дерева в знаменитом магическом фокусе индусов именно так и объясняется: выполняется последовательное действие расщепления и реинтеграции, а не чудесное ускорение естественных процессов развития, как обычно предполагают. Ясно, как это замечает автор, что растение нельзя было поместить в графин силой и что, наоборот, его корни часть за частью тщательно размещали в мокром песке. Операция должна была быть трудной и тонкой, и вовсе не удивительно, что Иоланда смотрела на плоды своего труда с явной гордостью.
По-видимому, мистер Оксли рассматривал растение как временную материализацию и ожидал, что оно с течением времени исчезнет. Однако всё говорит о том, что это был случай апорта в собственном смысле слова и что растение было принесено с намерением показать его жизнеспособность. Тем не менее его гибель, вероятно, была ускорена внезапной сменой более тёплого климата на суровые условия Англии.
В книге, из которой мы взяли этот рассказ, среди других иллюстраций приводится фотография этого растения. Очевидно, и роза, о которой говорит мистер Оксли, была принесена по кусочкам тем же образом, поскольку срезанный цветок, конечно, не может так вырасти, как это описывает автор.
В той же книге рассказывается о подобном 'фокусе' Иоланды. Случай осложнялся одним интересным обстоятельством: растение было принесено на время, и его нужно было вернуть.
'Иоланда с помощью г-на Аксакова смешала в цветочном горшке песок с гончарной глиной и покрыла его своей вуалью, как она делала это в случае с графином воды, чтобы продемонстрировать рост. Мы
