Надо было быть готовыми к тому, что во время боевой операции кто-нибудь из товарищей мог попасть в заложники и подвергнуться пыткам. Или, допустим, во время штурма какого-либо объекта находящийся рядом человек подрывается на мине, забрызгав меня ошметками мозгов и костей.
И еще: я убивала животных. Одним из классических заданий было следующее: требовалось поймать зайца в петлю, убить его одним ударом — головой о дерево, привязать за задние ноги, быстро отрезать голову и, подставив рот, выпить хлещущую тебе в лицо кровь.
Убивала я животных и не на охоте, а в таких обстоятельствах, которые трудно было бы счесть честным поединком. Сначала мы выращивали кроликов, кормили их и гладили по лоснящейся шерстке, давали им имена. А потом своими руками должны были убить прирученное животное, тоже одним ударом, и освежевать тушку. Кстати сказать, желающие могли и поужинать своим воспитанником…
Я последовала совету инструктора. Слово «рекомендую» в его устах было равнозначно приказу. Вот я выхожу из машины, мой каблук стукается об асфальт, и этот звук кажется мне стократно усиленным.
Как только дверца за мной захлопнулась, машина сразу же тронула с места и, фыркнув выхлопной трубой, вырулила на шоссе.
Словно загипнотизированная, я подошла к переходу. Как раз горел зеленый, и народ спешно пересекал дорогу, опасаясь застрять на «островке безопасности». Дождавшись, пока загорится красный, я досчитала до тридцати и, закрыв лицо руками, сделала первый шаг.
Сначала, конечно, было очень страшно, но потом началось волшебство.
Вскоре я почувствовала, как мое дыхание становится более глубоким. Внутри что-то затрепетало, стало очень радостно и легко — как будто за плечами в одну секунду выросли огромные крылья.
Прижатые к лицу руки слегка потели, и мне очень хотелось приоткрыть глаза и посмотреть в щелку между пальцами — сколько я прошла и далеко ли еще «до того берега». Но я запретила себе это делать и продолжала упорно двигаться вперед, уткнувшись носом в ткань перчаток, слегка отдававшую запахом «Шанели».
Интересно работали в таком режиме органы чувств: ощущения прикосновения особенно усилились, зрение было как бы заперто во временную тюрьму, а слух, напротив, играл основную роль и существовал как бы сам по себе, отдельно от меня. Он с радостным удивлением ловил звуки гудков и скрежет покрышек об асфальт.
Как я поняла через некоторое время, автомобили решили не играть в навязанную мной опасную игру и пропускали меня, выстроившись в линию и резко срываясь с места, как только я освобождала им дорогу.
А я все шла и шла вперед, наверное слегка покачиваясь из стороны в сторону, ступая, словно по облакам, водной глади или болоту, — не зная, что встретит меня на следующем шаге. Это было потрясающим чувством — чувством абсолютной свободы и неуязвимости.
Впрочем, я могла бы и догадаться, что ждет меня впереди. Это оказался банальный бордюр. Я едва не бухнулась носом в урну-пингвинчика, выставила вперед руки и опустилась на колени, словно собираясь помолиться куклам, кружащимся на циферблате часов.
И только после этого я решилась открыть глаза. Сначала я вообще ничего не видела, а потом зрачки освоились с освещением, и я обнаружила, что реальность оказалась куда более приземленной, нежели еще колыхавшееся внутри меня чувство неземной свободы.
Я умудрилась вляпаться правой перчаткой в кучу собачьего дерьма, которую только что наложил прогуливающийся неподалеку доберман. Его хозяин стоял метрах в десяти от места моего падения и смотрел на меня с нескрываемым ужасом.
Еще двое или трое остолбеневших прохожих, созерцавших мой «переход», как только я достигла тротуара, немедленно двинулись прочь: благоразумие подсказывало им, что от меня можно ожидать чего угодно.
Но я обманула ожидания обывателей и на этот раз повела себя на редкость чинно. Для начала, стянув с руки воняющую дерьмом перчатку, я выбросила ее в урну-пингвинчика, туда же немедленно отправилась и вторая — зачем мне сдалась одна без пары?
Потом я отряхнула плащик и, стараясь не шататься при ходьбе — голова кружилась, словно после бутылки шампанского или страстного любовного свидания, — направилась вперед к ожидающей меня машине с гостеприимно приоткрытой дверцей.
Перед тем как сесть в салон, я бросила взгляд на только что преодоленное мной пространство и расхохоталась сквозь слезы.
Сверкая огнями, по Садовому с грохотом неслось море машин, весело блестя металлом, словно скоростные светляки. И я только что перешла это море, и оно расступилось передо мной!
Окинув Садовое кольцо взглядом победителя, я села в машину и захлопнула за собой дверцу. «Волга» поехала вперед, притормозила на повороте, свернула направо и рванула вверх по улице…
Глава 4
Как оказалось, я рисковала жизнью и торопилась не напрасно.
Митя Корнелюк даже не успел добежать до киоска — он вдруг остановился, подсчитывая мелочь, которую достал из кармана. Ладонь его дрогнула, и несколько желтеньких монет упали на землю.
Пока Митя, присев на корточки, собирал рассыпавшуюся мелочь, человек, прятавшийся за киоском, выступил из своего укрытия. На этот раз намерения его были серьезны, и он не собирался упускать возможность «определить» Корнелюка окончательно и бесповоротно.
Кстати сказать, на этом человеке отнюдь не было кожаной куртки. Одет он был очень просто и неброско — невзрачный плащик, кепочка, в которых ходит полгорода, мятые джинсы и кроссовки «под адидас».
Надо отметить, что Митя Корнелюк сделал злоумышленнику роскошный подарок, оказавшись именно в эту минуту именно в этом месте.
Расположенная неподалеку остановка была безлюдна, автобус только что ушел, а другого в ближайшие полчаса не предвиделось, и пассажиры, знавшие расписание движения, устремились за угол к стоянке маршрутного такси. Коммерческий ларек на остановке давным-давно не функционировал — видимо, его владелец не мог набрать достаточную сумму для переоборудования его в мини-маркет, а киоск «Роспечати» был снабжен стеклом только с фасада, и, конечно услышав шум, киоскерша ни за какие деньги не вышла бы наружу, и ее можно понять.
Ситуация для преступника значительно облегчалась тем, что лента дороги, по которой сновали автомашины, была скрыта от взоров широким щитом объявлений, доходящим до земли, а с другой его стороны метров на пятьдесят вперед жилых домов не было, а простиралась лишь замороженная на неопределенное время стройка непонятного сооружения, сплошь утыканного балконами.
Итак, место было идеальным для совершения преступления, с тем условием, что акция будет проведена предельно быстро и четко.
А ведь это едва не случилось на моих глазах! Еще несколько секунд и…
Он подскочил к Дмитрию и занес руку над его головой. В тусклом луче фонаря блеснул кастет с железными шипами. Такая штука, если правильно рассчитать удар, может угробить даже с первой попытки.
Я рванулась к Дмитрию и поняла, что я не смогу остановить руку убийцы, просто не успею блокировать удар или хоть как-то изменить его направление. Тем более что человек с кастетом уже заметил меня, и, несмотря на то что этот быстрый взгляд в мою сторону обошелся ему в потерянную секунду, преимущество все равно было на его стороне.
Мне пришлось пойти на очень рискованный маневр, но другого выхода у меня не было. Рисковать своим клиентом, конечно, самое последнее дело, но так у него хотя бы есть шанс остаться в живых. Шанс, прямо скажем, небольшой, но вполне реальный.
Подскочив к Дмитрию сзади — он по-прежнему сидел на корточках, пытаясь вытащить монетку, застрявшую в щели канализационного люка, — я изо всех сил толкнула его вперед, под ноги человеку с
