рассудок. Валерий выпорол своего сына хлыстом! Совсем как когда-то помещики наказывали крепостных! Вы можете себе это представить? А вот мне пришлось.
Я — жесткий человек. Я всегда знала, что способна на убийство. Знала и в те моменты, когда становилась свидетельницей жесточайшей несправедливости, знала и тогда, когда сама становилась объектом чужих козней, знала, когда унижали моих родных. Разумеется, я никогда не планировала убийство, у меня не та степень хладнокровия, которая необходима для этого. Но я чувствовала, что может настать момент, когда у меня не дрогнет рука совершить преступление. Меня легко было вывести из себя, но мало кто догадывался об этом, потому что истинные чувства я прятала за маской флегматичного равнодушия.
Приехав в отпуск к родителям, я долго выслушивала от них упреки по поводу моих взаимоотношений с Валерием — они были в курсе того, что у нас роман, но не знали о том, что он уже окончился. Папа говорил, что эта работа выматывает меня и не дает никаких перспектив для развития. Собственно, в последнее время я и сама подумывала о том, что мне нужно уволиться. Пожив несколько дней у родителей и послушав их нравоучения, я решила разом покончить с прошлым и для этого вернулась в дом Василовских. Я хотела уволиться, собрать вещи и более никогда не появляться в жизни Валерия. Но мои планы потерпели крах. В тот вечер моя натура дала о себе знать.
Сначала, когда я еще только планировала войти в библиотеку для серьезного разговора, я просто не знала, что мальчик все еще там. Когда же я вошла, то Валерий не заметил меня, а я не сразу заявила о своем присутствии — так потрясло меня увиденное. Жестокое наказание не было заслужено Никитой, но в Валерия словно дьявол вселился. Я вошла с намерением поставить его в известность о моем увольнении, увидела плачущего ребенка и жестокое лицо его отца…За считанные секунды передо мной промелькнули мои несбывшиеся надежды, которые я связывала с этим человеком, то разочарование, от которого я долгое время не могла отойти, когда он сказал, что я не нужна ему. А представшая перед моими глазами картина, в которой Валерий выступил в неведомой для меня ранее роли, оказалась последней каплей. Черт возьми! Чтобы я так ошиблась!
А если бы я просто ушла тогда, что было бы? Поломанная судьба Никиты вдобавок к моей собственной, которую уже постигла эта участь…
Мне уже все безразлично. Я могла бы даже рассказать обо всем, что случилось на самом деле, сразу. Но мне хотелось помучить некоторых людей. Вы понимаете, кого я имела в виду.
Я хочу чистосердечно во всем признаться. Так будет лучше, тем более что скрываться у меня все равно бы не получилось.
В каком-то смысле я убила Василовского от несчастной любви. Только, конечно, это понятие по отношению ко мне надо рассматривать в необычной интерпретации. Я помню, как мать говорила мне в юности, что она боится за меня. Если я начинала мечтать о чем-то, то бросалась на исполнение этого, как на амбразуру, и непременно добивалась своего. Мама говорила, что когда-нибудь меня неизбежно настигнет крушение надежд. Она страшно боялась этого, потому что знала: потом я наверняка сломаюсь. Что ж, она, как всегда, оказалась права. Так и произошло…
Эпилог
Молоденькая журналисточка на экране телевизора отчаянно пыталась держаться свободно и независимо, так, как и полагается представителям ее профессии. Ее старания были настолько очевидны, что вместо желаемого эффекта получался совсем противоположный. Она это чувствовала, отчего ее полный пафоса голосок начинал предательски подрагивать, но она ничего не могла с этим сделать. Речь шла об открытии нового универсального лицея.
— На месте прежнего областного экологического центра — так называемого сада юных натуралистов — в заново отремонтированном здании сегодня состоялось торжественное открытие нового объекта науки! На открытии присутствовали мэр города, губернатор, а также министр образования области и другие высокие гости. Корпуса бывшего сада юннатов сегодня гостеприимно распахнут двери и продемонстрируют свое великолепное оснащение. В каждом из корпусов будет располагаться отдельная составляющая лицея с определенным профилем. Например, слева вы можете увидеть компьютерный корпус, здесь будут проходить занятия по информатике, а чуть дальше располагается школа иностранных языков. Конечно, я условно применила слегка устаревшее название «школа», ведь не секрет, что данное учебное заведение несколько выше и объемнее традиционного понятия…
— Ох, Танюшенька, что ж это делается! Совсем детишек замучают, а ведь им и поиграть хочется, и побегать, и побездельничать. Что ж им, только и делать, что математику с иностранным учить, да с компьютера с утра до ночи не слезать?
Соседка тетя Поля, бабушка трех внуков школьного возраста, сидела в моей квартире и сокрушенно качала головой. Ее собственный телевизор сломался, и старушка попросилась ко мне посмотреть очередной сериал. Но в программе произошли изменения, и выпуск новостей затянулся.
— А сад юннатов что же? — не переставала сокрушаться тетя Поля. — Дети у меня туда с удовольствием хаживали, да и внуки начинали, пока не закрыли его. Там и за животными можно было поухаживать, и летом яблок покушать, и побегать всласть… А в походы какие они ходили! Ребятки там и отдыхали, и учились. Куда ж его теперь перенесли? — расстроенно вопрошала старушка.
Но в репортаже об этом не сообщалось.
Да уж, ничего не скажешь, новые веяния заявляют о себе требовательно. Тем более если выступают вкупе с невероятно преувеличенными стремлениями взрослых сделать из своих чад вундеркиндов. Как-то слишком быстро среди родителей распространилось мнение, что их ребенок должен сполна получить знания, и чем больше, тем лучше. Обычные школы исчезают, на их место приходят лицеи и гимназии, где первоклассников учат двум иностранным языкам, основам информатики, химии и мировой художественной культуры. И прочим вещам, которые, наверное, действительно необходимы в их возрасте. А вот внеклассные кружки, где можно отдохнуть и заняться любимым делом, да хотя бы узнать, что может стать им в жизни, вроде бы и не нужны, раз они так легко закрываются?
Я мысленно пообещала себе: если у меня когда-нибудь появится ребенок, то я ни за что не буду насильно делать из него гения. Пусть его природный ум, самобытный и истинный, поможет ему сделать личный, единственно правильный выбор.
