Придерживая левым локтем пакет, я выровняла дыхание и развила приличную скорость. Еще несколько минут – и этот засранец достался бы мне тепленьким, но тут он свернул к тупику и нырнул под стоящий на путях одинокий вагон.
Я ошиблась, потому что решила быть умнее его. А оказалась неудачливей. Я обежала вагон сзади, но не приблизилась к парню, а наоборот – увидела, как он резво вскарабкался на забор из сетки-рабицы и приземлился с другой его стороны. И, даже не сделав Танечке прощального жеста рукой, побежал дальше, скрывшись за стоящим на небольшом отдалении домом.
Я пнула забор пару раз ногой – все равно покупать новые туфли, – а потом, гордо задрав нос, с самым независимым видом пошла обратно. Ну и что тут такого? Девушке захотелось побегать, чтобы сохранить фигуру в похвальном очаровании. И нечего пялиться!
Автовокзал оказался совсем недалеко, я даже немного выиграла во времени, пока занималась кроссом по пересеченной местности. Только вот незадача: автовокзал-то был, были и магазинчики, но с обувью оказалась напряженка. Пришлось ограничиться приобретением весьма обычных туфель на среднем каблуке не совсем модного фасона. Других я здесь просто не нашла. Ну и ладно. Английские леди, кстати, утверждают, что от моды надо чуть-чуть отставать, тогда будешь выглядеть по-настоящему элегантно. К тому же я ведь не обучать волгополоцких дам высокому стилю одежды сюда приехала, а работать. И мне нельзя «светить» в городе – уже и так достаточно засветилась.
Решившись на покупку туфель средней паршивости, я тут же купила и кое-что из одежды. Точнее – все новое, потому что шорты с футболкой нужно возвращать хозяину, хотя в них я, безусловно, смотрелась бесподобно. Настроение у меня поднялось. Ничто лучше не восстанавливает душевного равновесия женщины, чем новый предмет гардероба.
Забрав сумку из камеры хранения, я навестила еще пару магазинов, накупила в них разных банно- прачечных приспособлений и вернулась к Жене.
Там я заперлась в ванной и занялась колдовством. Почти два часа ушло на различные пассы и действия, в результате которых Таня преобразилась до абсолютной неузнаваемости. Я изменила цвет волос, прическу и овал лица. Овал, если уж совсем честно, не изменился, а испортился. Чтобы стать непохожей на себя, любимую, мне пришлось такое наворотить с макияжем, что, глядя в зеркало, я значительно произнесла:
– Успокойся, дорогая моя, это безобразие нужно для работы и только на несколько дней. Если повезет – то только на один вечер. Веришь?
Мое отражение в ответ грустно кивнуло, и я вышла из ванной.
– Ни хрена себе! – присвистнул Женя, столкнувшийся со мной в коридоре. – Да тебе цены нет как парикмахеру. Может быть, завяжешь, Татьяна?
– Чего завязать? – мрачно поинтересовалась я. – Узелок на память, что ли?
Женя замялся и, стесняясь и краснея, сказал, что он «все понял».
– Девушки просто так не прыгают с крыши с пистолетами в сумках, – запинаясь, произнес он. – Я так думаю, что ты из приезжей бригады киллеров. Поверь мне, Татьяна: эта работа не для женщин!
– Поверю, – пообещала я и заказала кофе.
Мне был предложен чай, пришлось согласиться и на это испытание.
Я грустно пила чай и думала о грустном.
Приходилось признаться, что мое расследование, направленное на выяснение всех обстоятельств смерти Нины Петровой, практически еще и не началось. Я не имела понятия ни о ее внешнем виде, ни о ее жизни до замужества, ни о ее родителях. О родителях самого Петрова я, кстати, тоже не имела никакого представления. А все эти люди являлись носителями информации, возможно, крайне необходимой для моей работы.
Единственное, что мне можно было записать в плюс, чтобы совсем уж не считать время пропавшим, так это то, что расследование смерти Нины заставило приподняться толстую задницу Бориса Сергеевича и организовать встречу со мной. А так как похоже, что мальчики, поработавшие в гостинице, к нему отношения не имеют, остается предположить, что они люди пока неизвестного мне Саши Бормана. То есть два самых крутых авторитета города проявляют явную заинтересованность моим расследованием и стараются мне помешать.
Что все это означало, я понятия не имела, но личность Нины Петровой становилась все более и более интересной.
Я закурила и решила еще немного потянуть время, а затем нанести визит в клуб «Веселый Джокер». Если откуда-то все-таки и стоит начинать, то, разумеется, лучше всего оттуда.
Женя, сидевший на табурете напротив меня, поерзал и спросил, как мне понравился чай. Я удивленно взглянула на него, потом в свою пустую чашку и на всякий случай чай похвалила, хотя даже не заметила его вкуса. Помолчав немного, мой гостеприимный хозяин кашлянул и робко спросил, когда меня сегодня ждать. Я ответила, что если вернусь, то рано утром, часа в четыре.
После этого я взяла с полки книжку про жизнь художника Тулуз-Лотрека и завалилась на диван. Я же имела программу тянуть время, вот я его и тянула.
Пока я валялась, а Женя снова что-то рисовал, мне вспомнились мои гадальные кости, так мило поддержавшие меня в печальной ситуации с Борисом Сергеевичем. Бормоча: «Давненько не брала я в руки кости», я вытащила замшевый мешочек, служащий им местом постоянного пребывания, и выудила своих магических советчиков на белый свет.
Женя, до этого момента усиленно демонстрировавший полнейшую занятость, тут же почему-то отвлекся и подсел рядом со мной на диван. Я только удивленно посмотрела на него – мне было лень открывать рот и напоминать, что подобные маневры не входили в договор об аренде жилья. Так он и остался сидеть, напуганный моим неприветливым видом и не решаясь ничего спрашивать.
– Это гадальные кости, – нехотя снизошла я до объяснений, видя, что его вопрос крепко уцепился в кончик его языка и не желает оттуда спрыгивать. – Мне сегодня предстоят важные разговоры, и я хочу выяснить, узнаю ли то, что мне нужно, или нет.
Женя глубокомысленно пробормотал «а-а-а, вот как» и положил мне руку на бедро. Я была уверена, что это у него получилось без всяких задних мыслей. Наверное, у Жени проблемы с координацией движений. В ответ я продемонстрировала полнейшую атрофию чувства осязания и сделала вид, что не заметила ничего. Мало ли что ко мне прикасается! Опять же, комарики летают...
Кости, выпущенные на диван передо мной и Лотреком, разложились в обычной для себя манере: 4+20+25. «В принципе нет ничего невозможного для человека с интеллектом».
Я вздохнула: если мои маленькие мерзавцы начали хамить, то этот приступ у них надолго. Поэтому положила кости обратно в мешочек, бросила его на пол и закрыла жутко интересную книжку про одного из вождей постимпрессионизма.
– Женя! – сурово произнесла я, и он, вздрогнув, механически кивнул. – У меня черный пояс по карате, характер скверный и неуживчивый. Через часик или чуть позже, там видно будет, у меня очень важная встреча.
Женя опять молча кивнул.
– Если ты испортишь с таким трудом наложенный макияж или сомнешь прическу, мне придется тебя побить, Женя. Ты понимаешь, что это серьезно?
На сей раз Женя кивнул уже более осмысленно, руки убрал и совсем разумно произнес:
– Я был женат. Очень долго. Пять лет.
Я оценила данное сообщение как предъявление сертификата качества, говорящего о суровом опыте семейной жизни и полном понимании весомости приведенных мною доводов. Особенно – последнего.
Глава 9
Клуб «Веселый Джокер», несмотря на мое страстное пожелание, чтоб он провалился в тартарары, никуда не подевался и стоял на том же месте, где и вчера. Я вышла из такси и поморщилась от лицезрения этого заведения, но работа есть работа, и чувствам тут делать нечего.
Встряхнув головой, я поправила на плече белую стильную сумочку и, придерживая край длинного вечернего платья, не торопясь направилась к знакомому крыльцу, выложенному зеленой плиткой.
Я нарочно оделась слишком хорошо и дорого для этой неприличной забегаловки, что в сочетании с новым визуальным обликом должно было сбить с толку всех моих нежелательных знакомых. Но наглеть и
