дурнушкой выглядела? Может, тебе самой мой Саша нравится? Или ты просто завидуешь моему счастью?
Я глубоко вздохнула и нажала кнопку отбоя. Алина кого хочешь выведет из себя.
Перед тем как разделаться с Сергеем, я решила навестить его подругу. Хотя девица не принимала прямого участия в жестоком спектакле, устроенном ее любовником, вела она себя, мягко говоря, непорядочно. По словам Юли, девица знала и о том, что Сергей несвободен, и о том, что его щедрость зиждется на материальном благополучии супруги. Считается абсолютно приемлемым, когда женщина раскручивает своего воздыхателя на подарки, но если сам он состоит на содержании, а деньги на любовницу осторожно ворует из кошелька загнанной на работе дамы… Должны же быть какие-то пределы безнравственности!
Я не стала тщательно гримироваться: достаточно спрятать волосы под косынку, а глаза за большими солнцезащитными очками. Те, за помощью к кому я собиралась обратиться, ни за что не захотят сдать меня в суровые руки закона.
Цыганки, охотившиеся на подступах к автовокзалу, цепко выхватывали глазами из толпы людей с наиболее простоватыми лицами и дружно накидывались на жертву, используя для привлечения внимания все возможные крючки. Меня трогать не стали, видимо, мой вид не внушил им доверия. Мне пришлось самой подойти к самой старой из них и потянуть ее за рукав.
– Ай, милая, – обрадовалась она, – сама пришла. Сейчас все тебе расскажу, беда у тебя, милая, на работе неладно, мужчины тебя обижают, все обижают, а больше всего, мужчина на букву «А». А еще болезнь над тобой висит, тяжелая болезнь, нехорошая. Заверни колечко в бумажку, мне в руки не давай, сама держи, увидишь, что будет.
«Что Серафима, что эта Изергиль – все одно, – с усмешкой подумала я, – болезнь, работа, мужчины, буква „А“. Хотя бы для затравки придумали что-нибудь неожиданное».
– Бабуль, ты денежки любишь? – отвела я ее в сторону.
– Кто ж их не любит, – улыбнулась она беззубым ртом, – только сейчас не о денежках. Надо беду от тебя отвести, дочка, а потом о деньгах думать.
Молодец, не дает сбить себя с толку.
– Я дам тебе пятьсот рублей просто так, если ты скажешь, есть ли в вашей банде настоящий специалист.
– Чего? – удивилась старушка.
– Кто из твоих товарок владеет цыганским гипнозом? – спросила я напрямик. – Не бойся, я не из милиции, мне для дела надо.
Изергиль колебалась. Глаза ее пожирали бумажку, зажатую в моей руке, чувство осторожности и солидарности не позволяло выдавать своих. Словно в раздумье, я покрутила в руках пятисотку, вздохнула и убрала ее в карман.
– Ну, раз ты не знаешь, я пошла. У кого-нибудь другого спрошу, вон, девочка ваша присела отдохнуть, она точно скажет, молодые до денег жадные.
– Стой, – прошипела она, – давай деньгу, только незаметно. Вон та, в зеленой кофте, Зара. И не выдавай меня, а то чирей вылезет.
Я сунула старухе в руку купюру и направилась прямо в толпу. Чирей меня убедил, но и без этого я не стала бы сдавать старушку.
– Есть работа, Зара, – обратилась я к ней.
– Ай, красавица, – начала она, и вдруг осеклась.
Какое-то время мы пристально смотрели в глаза друг другу. Звон в ушах я почувствовала внезапно, также внезапно и резко окружающие предметы стали менять свои очертания. Но соображала я еще четко, поэтому быстро и больно прикусила себе губу. Боль прекратила круговерть, я встряхнула головой и несколько раз моргнула. Зара стояла передо мной и продолжала рассматривать меня.
– Прекратите, Зара, – попросила я, – если вы попытаетесь применить свои чары против меня, будете иметь дело с Ермаком.
– Не угрожай, красавица, – усмехнулась она, – не испугаюсь. А про чары ты правильно говоришь, только против тебя никто ничего применять не собирается. Должна же я показать товар лицом, прежде чем идти с тобой.
Понятно. Она попыталась задурманить меня, а так как я устояла, начала выкручиваться. А может, просто успела просканировать мои мысли и понять, что я предлагаю выгодное дело. Что же, товар действительно прорекламирован, и реклама меня устроила. В какой-то мере эта Зара может завладеть сознанием человека.
– Зара, я заплачу тебе за то, что ты отберешь у одной стервы меха и драгоценности.
– Это я и без тебя смогу сделать. Дело опасное, незаконное, какая мне выгода?
– Двойная. Добыча тоже достанется тебе. Кроме того, я тебя прикрою и сделаю так, что девица не станет обращаться в милицию.
– Вот вы все на цыган наговариваете, – сощурилась она, – воры мы, да жулики. А сами-то не лучше. Только руки запачкать боитесь, да не умеете ничего толком. Почему я тебе верить должна? Может, на живца меня ловите?
– Тебе рекомендация нужна? Или справка из милиции, что я у них не работаю? – разозлилась я. – Раз ты такая проницательная, сама должна знать, подстава это или честная сделка!
Цыганка усмехнулась. Крыть ей было нечем.
– Мужика увела?
– Хоть бы и так. Не бойся, получит за дело.
Зара бросила на меня взгляд исподлобья, помолчала.
– Не врешь. Только обидела она не тебя. Ну, для меня это неважно. Сколько?
Мы немного поторговались и договорились, что как только мне понадобятся ее услуги, я тут же за ней подъеду.
– Телефон запиши, – скомандовала она.
– А разве…
– Что ж мы, из пещер только повылезали? Или, кроме золота, дорогих вещей не имеем? У меня, между прочим, последняя модель, на две симки.
– А зачем вам две симки? – не удержалась я.
– Так здесь мы на гастролях, – пояснила Зара, – в роуминге разговаривать дорого, менять постоянно надоело, вот и прикупила.
Я записала ее номер и поспешила на кладбище. Без помощи Люси и Васи мне было не обойтись.
Кладбищенские бомжи были готовы к встрече холодов. Часовня приобрела обжитой и вполне симпатичный вид, обещанная мною дверь должна была завершить облик этого внезапно появившегося на кладбище жилища. Мебели, правда, внутри не наблюдалось, но Вася и Люся категорически отказались от моей помощи.
– Ты не понимаешь, – горячилась Люся, – дом любить начинаешь только тогда, когда обставляешь его сама, по своему вкусу. Спалили же мы палатку, которую ты нам подарила. А почему? Потому, что не сами ее нашли, а ты принесла. Если бы откопали где-нибудь на помойке, нипочем бы огню не предали.
– А печка? Окошки? – решила поспорить я.
– Ты только денежку заплатила, – не сдавалась Люся, – а выбирала я сама, и с печником ругалась сама, и на стекольщиков сама материлась, и мусор за ними выволакивала. Это – другое!
Я не стала спорить. Внезапно мне подумалось, что сейчас я веду себя как Алинка. Вторгаюсь в чужой уклад, пытаюсь навести свои порядки. Конечно, я не предлагала им устроить на крыше их часовенки вертолетную площадку или выводить внутри термитов, но лезла в быт этой пары с не меньшей настойчивостью. В конце концов, я пришла сюда по делу, а не на проверку. Санэпидемстанция выискалась. Еще с белым платочком прошлась бы, пыль поискала. Отчитав себя подобным способом, я изложила хозяевам цель своего визита. Мне нужен был примерный распорядок жизни девицы: когда бывает дома, каждый ли день наведывается к ней Сергей, в какие часы выходит на работу, возвращается и так далее. Люся с радостью согласилась присмотреть за любовницей Сергея, Вася молчал.
– Я провожу, – буркнул Вася, когда я собралась уходить, – смеркается, вам страшновато будет по
