соблюдением пятидесятиметровой зоны.
После прозвучавшего вслух обращения 'ваша светлость', шум вокруг Насти и ее спутницы заметно угасает, зато любопытных взглядов прибавляется.
— Как на подиуме, — раздраженно шипит герцогиня. Излишнее внимание рождает ощущение опасности.
Рассматривая толпу в поисках возможных угроз, Настя с удивлением утыкается взглядом в высоченного парня ростом под два с половиной метра. Кожа незнакомца зеленого цвета, уши напоминают два локатора. По мнению 'герцогини' такое чудо заслуживает, ничуть не меньшего внимания, чем ее скромная особа.
Откликнувшись на пристальный взгляд, великан почтительно кланяется, краешков пухлых губ касается улыбка.
Раздается неприятный 'цок'. Настя непроизвольно захлопывает челюсть, отвисшую мгновением ранее.
— Это кто? — тихо, на самое ухо, спрашивает служанку девушка. Подобных монстров ей видеть не доводилось.
— Орк, ваша светлость, — Лина безразлично смазывает великана взглядом, переключаясь на прилавок с конфетами, — у нас сейчас с ними мир. Впрочем, как и все последние триста лет, они часто появляются на базаре, обычно в качестве охраны богатых купцов. Реже сами что-нибудь привозят, хотя купцы из них так себе. Орки не умеют торговаться, а для базара это приговор.
Герцогине требуется время, чтобы переварить услышанное. Орк выглядит очень натурально, притом, что опыты над людьми еще никто не разрешал, и создателю подобного уродца грозили серьезные неприятности, вплоть до пожизненного лишения свободы или многомиллионного штрафа.
— А вон и лавка дядюшки Дара, ваша светлость, — Лина пальцем указывает в гущу народа.
Настя как не старается ничего определенного, кроме более плотного ряда спин в разноцветных одеяниях впереди не замечает.
— Если вам понравится еда дядюшки, поставьте роспись в гостевом листе и расходы оплатят по тройному тарифу из казны города. Если не понравится и вы не станете расписываться дядюшка не получит ничего.
Видимо по логике роли, девчонка понимает, что госпожа не в ладу с головой, и, считая святым долгом заботу о благополучии родственника, напоминает ее светлости местные правила.
Протиснувшись через тесные ряды покупателей, столпившихся у лавки дядюшки Дара, пользовавшейся как видно популярностью, Лина проводит Настю через небольшой занавешенный проем внутрь палатки. При этом даже герцогине, двигавшейся следом за 'маленьким тараном' приходится изрядно поработать локтями.
— Дядюшка Дар! Ее светлость хочет твоих пирожков, — счастливо улыбаясь, сообщает девчонка, без предисловий пододвигая герцогине покрытый меховым покрывалом табурет. Настроение у Лины меняется со скоростью на порядок превосходящей скорость света. Недавние страх и смятение успевают благополучно улетучиться, вместе с воспоминанием о 'тяжелой' травме колена.
— Всегда рад угостить ее светлость, — сообщает мужчина с серьезным выражением лица и улыбающимися глазами. — Каких пирогов желаете отведать ваша светлость. Я так понимаю, Лина уже успела расхвалить их все?!
Девчушка краснеет, отрицательно мотая головой.
— Ну, если так, то придется нести всего понемногу, надеюсь, ваша светлость еще не завтракали, — Дар располагающе улыбается.
Настя пожимает плечами. Хронический голод помогает избавиться от страха перед обилием еды.
— Ее светлость как раз и пришли, позавтракать, — сочла необходимым сообщить Лина.
Спустя минуту, Дар лично опускает на стол перед герцогиней огромный поднос с восемью кусками пирога, семью крупными и двенадцатью мелкими пирожками.
— Вина и пива, ваша светлость, к сожалению, нет, но если вас устроит вишневый кисель…?
— Вполне, — набивая рот, мычит довольная Настя, мимоходом отметив, что и в самом деле может не управится с предложенным ассортиментом выпечки. Каждый из пирогов и пирожков имеет отличную от остальных начинку, и дядюшка Дар вовсе не лукавил, пугая возможными трудностями.
'Если это театр, то пьеса мне определенно нравится!' — симпатия к хозяину лавки достигает пика.
Лина приняв деревянную кружку с киселем от дядюшки, ставит ее на стол. Пространство вокруг заполняется запахом зрелой вишни.
По мере того как буквально на глазах пустеет поднос, лицо дядюшки Дара все заметнее вытягивается. Похоже, мужчина никак не ожидал, что ее тощая светлость справится и с половиной пирогов, в то время как стол уже опустел почти на две трети.
— У вас превосходный аппетит, ваша светлость, — вслух замечает Дар, выразив возникшее удивление. Показалось, герцогиня может, есть бесконечно.
— Просто пироги очень вкусные, — ответив комплиментом, Настя дарит дядюшке озорную улыбку. Настроение девушки достигает положительного максимума за несколько последних лет.
— Ты племяшка не отставай, а то совсем отощала, — подбадривает мужчина Лину, с трудом одолевшую три пирожка и осушившую две кружки киселя. — Тетива у лука толще.
Истекает двадцать минут. На подносе остается кусок пирога и два больших пирожка. Ее светлость, поедая выпечку глазами, отодвигается от стола. Девушку мутит от переедания, но чувство голода не исчезает.
— Спасибо, дядюшка Дар, — благодарит Настя, медленно поднимаясь. — Где расписаться?
Мужчина живо протягивает заблаговременно подготовленный лист пергаментной бумаги с гербом в углу, где перечисляются пироги, предоставленные госпоже к завтраку.
— Вот здесь, ваша светлость, — указывает Дар в самый угол пергамента. Настя быстренько, не унижаясь проверкой правильности выставленного счета, ставит короткий росчерк и выходит из-за стола.
Мужчина отвешивает легкий поклон, предупредительно откидывая полог, прикрывающий вход.
— До храма доберемся минут за десять, ваша светлость, — излучая жизнерадостность, сообщает Лина. Дядя пообещал из заработанных благодаря визиту высокопоставленной особы денег купить племяннице подарок.
— Пошли, — тяжело вздыхает Настя, не спеша отправляться вперед, к выходу с рыночной площади. Решимости после сытной трапезы изрядно поубавилось. Разговаривать с режиссером и вылетать из пьесы уже не особо хочется. Возникает желание завалиться в мягкую, благоухающую ландышами кровать и увидеть еще хотя бы один сон. А лучше сразу парочку.
Сейчас лишь упрямство толкает вперед.
Несмотря на обнадеживающий прогноз Лины, путь к храму боевых искусств занимает не десять, а все двадцать пять минут. Во-первых, Настя двигается еле-еле, во-вторых, девушкам приходится обходить неожиданное препятствие в виде стены людских спин. Столкнулись две повозки с фруктами и шумные торговцы при толпе свидетелей выясняют отношения. Зеваки полностью перекрывают дорогу, продраться сквозь их плотные ряды способен лишь очень самоуверенный человек. Обходной маневр удлиняет путь метров на пятьдесят, но при царящей вокруг толчее и они складываются в полновесные минуты…
— Мне дальше нельзя, ваша светлость, — потупив взор, сообщает Лина, остановившись у массивных, окованных железом, ворот с барельефами мифических хищников. — Только маги имеют право входить на территорию храма. Исключение составляет день открытых дверей, но до него еще полных четыре месяца.
Нотки вновь проснувшегося страха, для опытного уха Насти звучат как откровение. Лина определенно боится того, кто находится за стеной. Выводы о местонахождении неведомого режиссера напрашиваются сами.
— Так я же вроде тоже не маг, — нервно искривив губы, замечает девушка. Мрачноватый с вида храм (то, что удалось разглядеть из-за забора) внушает смутное недоверие. Что если постановщик пьесы
