– О чем ты, барыня? – Седой недобро посмотрел на нее. – Мы не убийцы и не воры, мы люди вольные, мы дорогу любим.
– А это что? – Лиза указала на часы.
– Это? – удивился Седой. – Часы. Золотые и дорогие. Уплата в часть долга. Ваш муженек и заплатил. Он мне много, чем обязан еще.
– Но это же папины часы, – растерялась Лиза. – Я их год, как не видела. Откуда они у Забалуева?
– Знать не знаю, а за слова свои извинись – вещь не краденая.
– Да, простите меня, – кивнула Лиза. – Как увидела часы – голову потеряла. Вот и еще одна странность вокруг смерти папеньки… Седой, продайте мне их! Прошу вас! Вот возьмите!
Лиза принялась вынимать из кошеля деньги, которые взяла на пожертвование обители. Она торопилась, сминая ассигнации, – все хотела отсчитать, а потом отчаянным жестом протянула Седому всю пачку. Он ответил не сразу – пристально посмотрел ей в глаза, но подвоха не увидел – только горе и боль.
– Хорошо, – Седой взял деньги и отдал Лизе часы. – Забирай.
– А сейчас, – Лиза вздохнула, прижимая к груди руку с часами отца, – проводи меня к своей сестре…
Когда Лиза вернулась к карете, Соня встретила ее тихая и растерянная.
– Ты что-нибудь узнала? – спросила она Лизу.
– Да, и теперь еще больше стала уверена в том, что Сычиха говорила правду. Думаю, маменька замешана в смерти отца.
– Лиза!..
– Не смотри ты так на меня! Все сходится – выстрел и женский крик, что слышала одна молодая цыганка, часы отца, которые я уже год не видела, эти странные похороны – поспешно и в закрытом гробу. Осталось только услышать, что скажет отец Георгий, и я сложу эту головоломку.
– Ты говоришь ужасные вещи, – Соня была готова расплакаться. – Мне страшно. Ты меня пугаешь. И еще Карл Модестович меня испугал…
– Управляющий? Ты видела его? Что он тебе сказал?
– Он сказал, что ищет беглую крепостную, и что она – Анна. Но Анна же воспитанница барона. Как это может быть?
– О, Сонечка, – грустно сказала Лиза и успокаивающе погладила сестру по голове. – В жизни все может быть. Ты многого еще не знаешь, но однажды и тебе откроется правда. И ты поймешь, почему я так упорно ищу ответы на свои вопросы. Значит, Карл Модестович Анну не нашел?
– А ты видела ее! – догадалась Соня.
– Видела и говорила с ней. Она – чудесная, добрая. И пусть хотя бы она будет счастлива.
– Барыня, – осмелился подойти к ним Гаврила. – Может, поедем уже, а то нам еще до обители добираться. Если засветло вернуться домой не успеем, матушка ваша ругаться станет, а о ней мы наслышаны – сурова она очень.
– Что спешить надо, ты прав, а за спину свою не бойся, я наказывать тебя не дам. Поезжай! – Лиза села в карету, и они продолжили свой путь.
В обители никто Лизу задерживать не стал – двор был открыт, монахи заняты послушанием: кто по хозяйству, кто молитвами. Лиза остановила проходившего мимо послушника и попросила проводить ее к отцу Георгию.
– Отец Георгий? – удивился тот. – Это имя мне не ведомо. А кто он в монашестве? Или хотя бы как выглядит.
Лиза описала отца Георгия, каким помнила его до ухода в монастырь. Послушник кивнул – пойдемте со мной. Они прошли через двор к жилому крылу здания монастыря, где располагались кельи. Суровый вид внутренних коридоров взывал к строгости и порядку, и Лиза как-то сразу успокоилась и ощутила себя в безопасности. Послушник провел ее к дальней двери – это здесь.
– Лиза? Елизавета Петровна?! – отец Георгий встал из-за стола, увидев ее на пороге, – он что-то писал при свече.
– Отец Георгий! Наконец-то я вас нашла! – Лиза бросилась к нему, как к родному.
– Что случилось, Лизонька? Здорова ли матушка? Все ли благополучно с Соней, Андреем? Вижу, вижу, что все хорошо. А то я уж испугался – думаю, чего это ты меня, старика, вдруг разыскивать стала. Да садись, садись, рассказывай, что за беда привела тебя ко мне?
– Простите, что потревожила вас, отец Георгий, – Лиза со вздохом опустилась рядом с ним на скамью. – Расскажите мне о последних часах папеньки.
– Что ты желаешь знать? – отвел глаза в сторону отец Георгий. – Раб Божий Петр уже в другой жизни, душа его теперь блаженна и счастлива. Зачем тревожить ее понапрасну?
– Разве я не имею права знать, о чем говорил и думал он в последнюю минуту? Вспоминал ли нас, обращался ли к нам? Маменька избегает разговоров о смерти отца, а мне его так не хватает.
– Он очень любил вас, тебя любил. И Сонечку любил. И Андрея. Так найдите же утешение в светлой памяти о его отцовской любви, – снова уклонился от ответа отец Георгий. – Прошлое уже не вернешь. А он со светлой душой отправлялся тогда на охоту, не ведая о том, что ждет его несчастье. И более я ничего не могу тебе сказать. На все воля Божья!
– Но отчего похороны были так скоро? Почему Андрея не дождались? Почему хоронили в закрытом гробу? И зачем он писал накануне барону Корфу?
