отношения. А что, если Сергей Петрович узнал об изменах жены и собирался с ней развестись? Наверняка в этом случае он не оставил бы ее и в своей фирме. Да, вроде бы все гладко получается, только… Что-то меня смущало в этой версии.
Наконец я добралась до своей «девятки» и устроилась в салоне. По освещенным солнцем тротуарам суетливо двигались законопослушные граждане с постными лицами, мимо проезжали автомобили, а я все думала, что же не так в выстроенной мной схеме?
Я закурила новую сигарету. Не успела я сделать и пару затяжек, как из офиса выбежала Спиридонова с сумкой на плече. Ее лицо выражало смесь отчаяния и бешенства. Она нетерпеливо-требовательным жестом подозвала темно-синюю «Ауди» и, быстро сев в нее, отчалила. Куда это она в разгар рабочего дня? Но, с другой стороны, сегодня же суббота! На всякий случай я решила проследить за ней. Нажав на педаль акселератора, я резко стартанула и вскоре пристроилась в хвост белому «жигуленку», следующему за синей «Ауди». Мы двигались по направлению к Ленинскому району. Потом был пункт ГИБДД, пыльное шоссе, по которому двигалась колонна автотранспорта, хилые лесопосадки с обеих сторон и синее небо с плавающими в нем фарфоровыми островками облаков.
Что это, Спиридонова на дачу собралась? Почему же в таком случае не прихватила с собой Брехмана? Ах да, с ехидной улыбочкой подумала я, они же поссорились.
Ехать пришлось недолго. Через двадцать минут с правой стороны начался дачный массив, тянущийся вплоть до берега Волги. Вслед за «Ауди» я свернула на грунтовую дорогу и стала углубляться в массив, старательно сохраняя разумную дистанцию. После нескольких поворотов «Ауди» наконец остановилась у стальных ворот средней высоты. За кирпичным забором притаился недостроенный дом в два этажа. Собственно, о недостроенности говорил только строительный мусор, собранный в большие кучи, а так дом был, кажется, закончен. Я затормозила, не доезжая метров сто до вышеозначенного строения, и, заглушив мотор, не торопилась покидать салон моей «девятки». «Ауди» посигналила, ворота открылись, пропуская ее во двор.
Я вышла из машины и, сохраняя деловитое спокойствие рядовой дачницы, медленным шагом направилась к воротам. Дача не примыкала к соседним домам, между заборами шла узенькая тропинка, которой я не преминула воспользоваться, чтобы обойти ее сзади и таким образом составить себе полное представление о ней. Я огляделась, не смотрит ли на меня кто с соседних дач, и, убедившись, что моя скромная персона находится в полном одиночестве и не привлекает ничьих взоров, вплотную приблизилась к забору и сделала попытку подтянуться на руках. Это мне удалось — слава богу, с общей физической подготовкой у меня было все нормально.
Машины видно не было: либо она в гараже, либо стоит перед фасадом, заслоненная от меня домом. Я перекинула ногу через забор и спрыгнула во двор. Пригибаясь, добежала до стены дома и на минуту замерла, прислушиваясь к доносившимся из торцовой части голосам. Я завернула за угол и увидела, что в нескольких метрах от меня на уровне головы находится открытое окно. Оттуда и шли голоса. Один из них, наэлектризованный, как мне показалось, сдержанным раздражением, принадлежал Спиридоновой, другой — незнакомой мне молодой женщине.
— Я сегодня с утра на даче, а родители приедут после обеда и Пашку привезут, — говорила незнакомка.
Эту столь обыденную фразу она произнесла со скрытым волнением, наведя меня на мысль, что Спиридонова, видно, своим видом и судорожными жестами слегка напугала ее.
— Как он? — нервно спросила Марина.
— Отлично, хотя в школу не хочет. Мать с ним все лето занималась чтением и письмом, а он только предлоги отыскивал, чтобы от занятий улизнуть.
— А Роман тебя навещает? — еще более нервно произнесла Спиридонова, и у меня создалось впечатление, что ее лихорадит.
— Ну что ты, он же из командировок не вылазит. Да и потом, какой он Пашке отец? Зачать — еще не значит быть отцом, — с тревогой в голосе проговорила женщина.
— А Сережка, наверное, с Пашкой ладил, — язвительно рассмеялась Спиридонова.
— Он у тебя вообще молодец был, царство ему небесное, — с жалостливой нотой в голосе сказала собеседница Спиридоновой.
— Тебе, конечно, виднее, — с ехидной враждебностью отозвалась Марина.
— Что ты имеешь в виду? — встревожилась женщина.
— Перестань ломать комедию, — резко осадила ее Спиридонова, — говоришь, этот дом тебе отец строит?
— О чем ты, не пойму? — казалось, женщина просто обмерла от неожиданности.
— Так вот, значит, куда денежки утекали, — в голосе Спиридоновой причудливым образом присутствовало горькое сожаление и угроза, — а он мне все трубил о расширении фирмы… А сам… — послышался тяжелый вздох.
— Что с тобой?
— Ничего! — взвизгнула Марина. — И это лучшая подруга! — с болью воскликнула она.
— Ты не в себе, — запинаясь, пробормотала женщина.
— Зато ты всегда в доброй памяти и ясном уме, — нервно рассмеялась Марина, — и еще смеешь смотреть мне в глаза, не краснея! Думаешь, я не догадывалась? Да, я подозревала, что у Сережки есть женщина, иначе бы он не заикнулся о разводе, так не бывает, чтоб мужик уходил на пустое место! Но я и понятия не имела, что это могла быть ты, ты, с которой меня связывали годы дружбы! Боже мой, — я услышала протяжный всхлип, — и кто мне об этом говорит, — теперь уже раздавались ничем не сдерживаемые рыдания, — этот червяк, этот гад, подлец…
— Марина, успокойся, Марина, — запричитала женщина, — Марина…
— Брось! — яростно закричала Спиридонова. — Хватит мне лапшу на уши вешать! Один вешал, теперь ты еще! Я все знаю, черт бы побрал этого Брехмана. Он везде успевал, ни одну бабу не упустил. А ты тоже, — как безумная захохотала она, — уши развесила. Не знала, с кем связалась!
— Если хочешь знать, — вдруг сказала женщина, — у меня с Брехманом ничего особого и не было, так, несколько ночей. Ну и что? — пошла она в наступление. — Я что, права не имею? Я не замужем, мне нужно свою и Пашкину жизнь устраивать. Ясно? — с вызовом выпалила она.
— И ты решила ее сначала с Мишкой устроить, а потом, когда он тебя на хрен послал, к Сережке моему прицепилась? — истошно заорала Спиридонова. — Конечно, по сравнению с моим Сереженькой он просто ничтожество: ни состояния, ни приличного жилья, до сих пор с мамой и папой живет, а на купленную благодаря нам хату потаскух водит!
— Что же ты тогда с ним сошлась, с этим подлецом, как ты сказала?! — с презрительной ненавистью воскликнула Маринина соперница.
— А то и сошлась, что он меня как мужик удовлетворял, а с моим благоверным все как-то тускло да размеренно было… А это, оказывается, тебе он пыл дарил… Или ты тоже его только терпела? Его гадкое равнодушие, это ленивое чмоканье по утрам, эту его дурацкую манеру сюсюкать, когда он очередную выгодную сделку заключит, его маниловские грезы, тьфу! — продолжала неистовствовать Спиридонова.
— Просто ты его не понимала, — с нотками самодовольства в голосе сказала подруга Спиридоновой, — он очень нежный, ранимый, а ты его каким-то терминатором себе представляла, завоевателем и мореплавателем, — со злобной насмешкой процедила она. — Если уж не разбираешься в психологии, нечего было и семью заводить.
— Это ты на мою бездетность намекаешь? — еще пуще вскипела Спиридонова.
— Это не мое дело…
— Ну да, зато Сережа быстро смикитил, что ты ему богатырей нашлепаешь, этакая самка с роскошным телом! — судорожно захохотала Спиридонова. — Думала этим его к себе привязать? Наивная!
Марина смеялась как помешанная.
— Марина, — вдруг пошла на попятный женщина, — ведь он умер… А мы так плохо о нем…
— Я — плохо, — язвительным тоном произнесла Марина, — а ты ему дифирамбы поешь! Ну еще бы не петь — вон какую домину тебе отгрохал!
— Это отец мне помогает, — горячо запротестовала женщина.
