уродливое, которое становится красивым, потому что это – форма самозащиты. Иначе мы могли бы быть травмированы, могли бы быть основательно разрушены. Поэтому мы видим, то, что было уродливым, отвратительным, стало постепенно красивым.
Это регулирование, очевидно, является умственным процессом – все приспосабливаются. Но, конечно же, любовь неспособна к регулированию. Вы знаете, господа, не делайте этого, если любите другого, не существует никакого «регулирования»: есть только полное слияние. Только когда нет никакой любви, мы начинаем приспосабливаться. И такое приспосабливание называют браком. Следовательно, брак терпит неудачу, потому что он источник конфликта, сражение между двумя людьми. Это необычно сложная проблема, как и все проблемы, но большая, потому что аппетиты и убеждения являются такими сильными.
Итак, мышление, которое просто приспосабливается, никогда не может быть целомудренным. Мышление, которое ищет счастье через секс, никогда не может быть таким. Хотя вы можете на мгновение иметь в этом акте самопожертвование, бескорыстие, самопреследование такого счастья, которое мышление делает нецеломудренным. Целомудрие существует только там, где есть любовь. Без любви нет никакого целомудрия. И любовь не является тем, что можно вырастить. Любовь возникает только тогда, когда есть полное бескорыстие, и, чтобы иметь благословение этой любви, необходимо стать свободным через понимание отношений. Тогда, когда возникнет любовь, половой акт будет иметь различное значение. Тогда этот акт не станет спасением или привычкой. Любовь – это не идеал. Любовь – это состояние бытия. Но только там, где есть любовь, есть и целомудрие, чистота. Но мышление, которое становится или пытается стать целомудренным, не имеет никакой любви.
Банарас, 5-я Публичная беседа,
20 февраля 1949. Собрание сочинений,
издание V, стр. 216–18V. Целомудрие
Человек, который взял на себя обед безбрачия, не знает никакой любви, потому что он обеспокоен собой и своим самовыражением.
Бомбей, 7-ая Публичная беседа,
9 марта 1955. Собрание сочинений,
издание VIII, стp. 339Целомудрие может существовать только тогда, когда есть любовь, а без любви нет никакого целомудрия.
Собеседник: действительно ли сдержанность или целомудрие необходимы для достижения освобождения?
Кришнамурти: Вопрос неправильно поставлен. Для достижения освобождения нет необходимости в чем-либо. Вы не можете достигнуть этого через торговлю, через жертвы, через устранение. Это – не вещь, которую вы можете купить. Если вы сделаете это вещью, то получите вещь с рынка, а потому нереальную вещь. Правда не может быть куплена, нет никакого средства для правды. Если бы было средство, то конец не был бы правдой, потому что средства и конец – едины, они не являются отдельными. Целомудрие как средство для освобождения, для правды является опровержением правды. Целомудрие – не монета, которой покупается правда. Вы не можете купить правду никакой монетой, как и не можете купить целомудрие. Вы можете купить только те вещи, которые знаете, а правду не можете купить, потому что не знаете ее. Правда возникает только, когда мышление все еще молчит. Так что эта проблема полностью отличается, не так ли? Почему мы думаем, что целомудрие существенно? Почему секс стал проблемой? Вот это действительно вопрос, не так ли? Мы поймем то, что должно быть целомудренным, когда поймем проблему разрушения секса. Позвольте нам выяснить, почему секс стал таким чрезвычайно важным фактором в нашей жизни – большей проблемой, чем собственность, деньги и так далее. Что мы подразумеваем под сексом? Не просто акт, а размышление о нем, чувствуя его, ожидая, убегая от него, – что является нашей проблемой. Наша проблема – это чувства, желание большего. Понаблюдайте за собой, не наблюдайте за своим соседом. Почему ваши мысли столь заняты сексом? Целомудрие может существовать только тогда, когда есть любовь, а без любви нет никакого целомудрия. Без любви, целомудрие – это просто жажда в другой форме. Стать целомудренным означает стать чем-то еще. Это похоже на человека, становящегося властным, преуспевая, как видный адвокат, политический деятель, – изменение находится на том же самом уровне. Это является не целомудрием, а просто исходом мечты, результатом непрерывного сопротивления специфическому желанию. Так что наша проблема – не как стать целомудренным или узнать то, что необходимо для освобождения, а как понимать проблему, которую мы называем сексом. Поскольку это огромная проблема, вы не сможете приблизиться к ней с осуждением или оправданием. Конечно же, вы можете легко изолировать себя от нее, но тогда вы будете создавать другую проблему. Эта важная, захватывающая и разрушительная проблема секса может быть понята только тогда, когда мышление освободит себя от своей собственной опоры. Пожалуйста, обдумайте и не откладыавйте в сторону данную тему. До тех пор, пока вы будете привязаны через опасение, через традицию, к любой специфической работе, деятельности, вере, идее, пока вы обусловлены и приложены ко всему, вы будете иметь проблему секса. Только когда мышление свободно от опасения, есть бездонное и неистощимое чувство, и только тогда эта проблема занимает свое обычное место. Тогда вы можете иметь дело с этим просто и эффективно. Тогда это не является проблемой. Так, целомудрие прекращает быть проблемой там, где есть любовь. Тогда жизнь – не проблема. Жизнь – это исполнение желаний, которыми живут полностью в обилии любви, и такая революция поможет создать новый мир.
Коломбо, 2-я Публичная беседа,
Остров Цейлон,
1 января 1950. Собрание сочинений,
издание VI, стр. 56–7Дисциплинированное, подавленное сердце не может знать, какова любовь.
Те, кто пытаются быть холостяками, чтобы достигнуть Бога, являются нецеломудренными, поскольку они ищут результат или выгоду и, таким образом, меняют окончание, результат на секс, который является спасением. Их сердца без любви, и не может быть никакой чистоты, а чистое сердце одно может найти действительность. Дисциплинированное, подавленное сердце не может знать, какова любовь. Оно не может знать любовь, если поймано в привычке, в ощущениях – религиозных, физических, психологических или одушевленных. Идеалист является имитатором и потому не может знать любви. Он не может быть щедрым, отдать себя полностью без мысли о себе. Только когда мышление и сердце не обременены опасениями, рутиной привычек, когда есть великодушие и сострадание, есть и любовь. Такая любовь является целомудренной.
Бомбей, 5-я Публичная беседа,
15 февраля 1948. Собрание сочинений,
издание IV, стp. 177Мы никогда не говорили, что любовь и секс – две отдельные вещи. Мы говорили, что любовь цела и не была разбита.
Тем утром река искрила серебром, поскольку было облачно и холодно. Листья были покрыты пылью, и всюду был ее тонкий слой – в комнате, на веранде и на стуле. Становилось еще холоднее. Должно быть, шел снег в Гималаях. Можно было почувствовать пронизывающий ветер с севера, и даже птицы знали об этом. Но река тем утром имела странное собственное движение. Она, казалось, не беспокоилась ветром, она казалась почти неподвижной и имела то бесконечное качество, которое все воды, кажется, имеют. Насколько красивым это было! Неудивительно, что люди сделали ее священной рекой. Вы могли бы сидеть там, на той веранде, и задумчиво наблюдать бесконечно за ней. Вы не мечтали. Ваши мысли не были ни в каком направлении – они просто отсутствовали.
И поскольку вы видели свет на той реке, так или иначе, казалось, теряли себя, и поскольку закрыли свои глаза, возникло проникновение в пустоту, которая была полна благословения. Это было счастьем.
Он снова прибыл тем утром с молодым человеком. Он был монахом и говорил о дисциплине, Библии и власти традиций. Его лицо было недавно вымыто, как и его одежды. Молодой человек казался довольно возбужденным. Он шел с монахом, который был, вероятно, его наставником, и ждал его, чтобы заговорить первым. Он смотрел на реку, но думал о других вещах. Теперь санаши сказал, «Я прибыл снова, но на сей раз говорить о любви и чувственности. Мы, кто взял обет безбрачия, имеем свои чувственные проблемы. Обет – это только средство сопротивления нашим желаниям, не поддающимся контролю. Я уже старик, и эти желания больше не жгут меня. Прежде, чем я взял обет, я был женат. Моя жена умерла, и я оставил свой дом и прошел период муки, невыносимых биологических побуждений. Я боролся с ними день и ночь. Это было очень трудное время, полное одиночества, расстройства, опасения относительно безумия и невротических вспышек. И даже теперь я не смею думать об этом слишком много. И этот молодой человек шел со мной, потому что я думаю, что проходил ту же самую проблему. Он хочет бросить мир и взять обет бедности и целомудрия, как я. Я говорил с ним в течение многих недель, и я думал, что могло бы быть стоящим, если бы мы могли говорить об этой проблеме с вами – этой проблеме секса и любви. Я надеюсь, что вы не возражаете, если мы говорим весьма искренне».
Если мы собираемся поинтересоваться данным вопросом, сначала, если мы можем предложить его, не начинайте
