пошарила наша доблестная милиция. И как я могла забыть про него? Я высыпала все содержимое сумки на стол и облегченно вздохнула. Есть! Вот он, удачный выход из затруднительного положения, обещанный костями!
Уже с меньшей скоростью я вернулась на кухню и, сев за стол, включила запись. По сути дела, из всего концерта, устроенного мною у Орловой, мне был нужен только небольшой отрывок. Я нашла его и прослушала. Перемотала и еще раз прослушала. Мне показалось, что доверять этим словам Орловой можно, но на доказательство они не тянут. К тому же вдруг она сказала это мне назло, сгоряча? Пора наконец поговорить с Шадрухиным. Но все-таки сначала — Датская.
На дне чашки осталась одна гуща, шоколадно-вязкая. Я затушила вторую сигарету и встала из-за стола.
«Поем по дороге, — решила я. — Дома все равно не осталось ничего съедобного».
Глава 7
— Ну что? — спросила меня Датская, лишь только увидела меня на пороге.
— Во первых, здравствуйте, — грубо одернула я ее пыл.
— Ой, извините. Конечно же, здравствуйте. Я так волнуюсь, что совсем забыла о правилах приличия.
Несмотря на то что было утро и Алла Леонидовна открыла мне дверь в халате, а значит, на улицу она, по всей видимости, еще не выходила, на лице ее красовался такой же плотный слой косметики, какой был в день нашего знакомства. Она немного наигранно смутилась, услышав мое нескромное замечание, но более беспокоилась, как мне показалось, из-за того, что одета не для встречи гостей. Я отметила, какие покрасневшие у нее белки глаз. Значит, все еще плачет. И мне стало стыдно за свою наглость. А тут еще, как назло, вспомнился опустевший мой кошелек. Зря я так ее с порога огорчила.
— Следствие продвигается, — туманно, но обнадеживающе успокоила я Датскую.
Алла Леонидовна просияла глазами и предложила войти.
— Чай, кофе? — спросила она.
— Кофе, если можно.
Датская колдовала на кухне, а я осмотрела комнату, в которую провела меня хозяйка. Довольно со вкусом обставлена, мебель дорогая, по современной моде. Большой, последней марки телевизор известной фирмы. На одной из полок стенки семейная фотография — Аркадий, его мать и, по всей видимости, отец. Все трое с увлечением смотрят в объектив, словно на самом деле ждут появления оттуда птички или другого какого чуда.
Пользуясь отсутствием хозяйки, я заглянула в дверь, расположенную напротив зала. Там комната Аркадия, это было сразу видно. Музыкальный центр, в углу на стуле гитара, рядом телевизор, синтезатор. Нет, не мог этот парень убить Шадрухину из-за денег. Все, что нужно молодому человеку его возраста, у него имелось.
Я тихо прикрыла дверь и вернулась на свое место как ни в чем не бывало. Странно, почему не видно следов отца в этом доме?
Вошла Датская с чашкой кофе в руках и тарелкой, полной различных печеностей. Неплохо, завтрак мне не помешает.
— Вы с мужем развелись? — задала я вопрос, возникший у меня последним.
— Да, меньше месяца назад, — удивленно ответила Алла Леонидовна. — А это имеет отношение к делу?
— Нет.
Ответив вслух отрицательно, про себя я подумала иначе: вот и еще одна причина, которая могла привести Аркадия к срыву. Но я не это хотела узнать. Поэтому перевела разговор на другую тему и стала рассказывать о том, как продвигается расследование, вскользь напомнив об оплате двух дней работы. Печенье, которое принесла Датская, было очень вкусным, и мне пришлось приложить усилие, чтобы сдержать себя, а не накинуться на него, отложив все разговоры на потом.
— Вот так, — заключила я свой рассказ. — Вы мне, кстати, несказанно поможете, если вспомните, не говорил ли ваш сын что-нибудь о тех друзьях, которых я упоминала.
— Они вместе учатся.
— Может, вы и фотографию их найдете?
— Да, есть одна общая. Ребята всей группой фотографировались.
Вот это была удача! Датская поспешно вышла из комнаты и через минуту появилась в дверях с фотоальбомом в руках.
— Вот, смотрите, — открыла она альбом на первой странице и ткнула пальцем в маленького огненно- рыжего парня, скромно примостившегося сбоку большой ватаги, состоящей в основном из мальчишек, оседлавших ступенчатые «парты» лекционной аудитории, — это Качалов, а вон там Виталик Смотров.
— Вы их хорошо знаете?
— Достаточно, они часто заходят к Аркадию. Сын познакомился с ними еще на подготовительных курсах и как-то быстро сошелся. Я, помнится, тогда сильно удивилась этому. Вы знаете, он нелегко выбирает себе друзей, обычно долго присматривается к людям. Он вообще по натуре одиночка. А тут буквально через неделю после начала занятий на курсах я впервые увидела Виталю. Он зашел за Аркашей вечером, и они куда-то ушли. А вскоре познакомилась и с Ильей Качаловым. Они все время шепчутся, делая тайну из давно известного мне. Знаете, какие бы секреты ни были у ребенка в его личной жизни, мать все равно рано или поздно узнает о них.
— Что же это за тайна?
— Ребята пишут музыку.
Эта информация насторожила меня. Музыка — дело дорогое.
— И успешно?
— Из оброненных фраз я поняла, что песен у них хватает на альбом.
— И они собираются выпустить его?
— Что вы! Откуда у мальчишек такие деньги? Да и мы, родители, тут им не помощники. Друзья Аркадия одеваются простенько, небогато, вряд ли в их семье найдутся на это средства. И я теперь сына воспитываю одна, денег лишних не имею.
Я попросила у Датской фотографию и положила ее в сумку. Пришло время уходить — впереди запланировано много дел. Я встала из-за стола, поблагодарив Аллу Леонидовну за вкусный завтрак и пообещав держать ее в курсе расследования.
Второй пункт следования по моему плану — Шадрухин. Я посмотрела на часы — тридцать пять минут одиннадцатого, до запланированной встречи остается чуть меньше часа. Если не буду медлить, то времени вполне достаточно.
Спускаясь по лестнице — в доме Датской не было лифта, — я достала из сумочки визитку Скляренко и мобильный. Не люблю я назначать серьезные встречи, не подготовившись к ним до конца, но времени оставалось мало. Этого специалиста по выслеживанию любовных пар нужно было предупредить о встрече заранее, чтобы не произошло накладки. Вдруг его на месте не окажется или просто времени на меня не будет.
Стоило мне только набрать номер, как в трубке послышался приятный мужской голос, словно Скляренко около него дежурил.
— В полдвенадцатого я не смогу, — ответил он на мое предложение, — давайте в двенадцать.
Меня это совсем не устраивало: либо время, назначенное мной, либо встречи никакой не будет. Я так и сказала Скляренко. В трубке наступила тишина, и я почувствовала раздражение собеседника, прорывающееся сквозь пространство от него к моей персоне. Но терпеливо ждала и молчала тоже. Пусть понервничает, он сам это затеял.
— Хорошо, я приеду, — раздался наконец ответ, и я, обрадовавшись, по-детски показала телефону язык.
