— …Так я ж ее впустила через балкон, чего мерзнуть девчонке на холоде, — продолжала начатый разговор Петровна, обращаясь к мужчине, стоящему спиной к двери. Пальто, в которое он был одет, я узнала сразу. Из его кармана я в прошлый раз вынула билет.
— Да у меня и не живет никакая племянница, — удивлялось «пальто».
— Как так не живет, коль живет, — без тени сомнения продолжала втолковывать Петровна неосведомленному своему соседу. — В медицинский она еще поступает, — подсказывала старушка. — А умная какая, все знает: и про ранцы на солнце, от которых давление подскакивает, и как лечить его надобно. Даже мерить может без тонометра.
Я отшатнулась от «глазка» и поняла, что влипла по самые уши. Что же мне теперь, снова в КПЗ ночевать?
Не дав себе времени на долгие раздумья, быстрым шагом, но как можно осторожнее и тише ступая, я направилась в кабинет. Оставался один выход. Тот же, кстати, что послужил мне недавно входом. Я быстро выскочила на балкон и перелезла к Петровне. Взгляд мой мельком упал вниз. Там, на скамейке, все с той же размеренностью продолжались разговоры. Я поблагодарила бога, что никто из находящихся во дворе не догадался поднять глаза вверх.
Петровна не успела еще закрыть балконную дверь на шпингалет, и я второй раз за день проникла без спроса в чужую квартиру. Быстро сориентировавшись в расположении комнат, я проскочила на кухню, которая была довольно далеко от входной двери, в конце коридора, и до упора отвинтила водопроводный кран. Вода, высвободившись из плена, хлынула в раковину как ненормальная, разбрызгивая каскад капель во все стороны. Кафель сразу стал влажным, и первые струйки покатились вниз, на пол. Потом я помчалась в туалет — он ближе всего к двери — и приготовилась ждать.
Мне показалось, что прошла целая вечность в ожидании Петровны. Шум воды перекрывал разговор на лестнице, и я никак не могла разобрать, о чем еще она там с Шадрухиным беседует. Наконец послышался звук давно не смазывавшихся петель, и Петровна вошла к себе домой.
Мой расчет оказался верным: услышав шум рвущейся на свободу воды, хозяйка квартиры с охами и причитаниями, шумно топая, поковыляла на кухню закрывать кран. А я тихонько высунулась из своего укрытия и увидела, что путь свободен. Более того — Петровна, бросив спасать свою квартиру от затопления, впопыхах не закрыла входную дверь. Сквозь щель была видна неожиданно ставшая такой родной и любимой лестничная площадка. Я тихо проскользнула в эту щель.
У соседней квартиры возился с ключами Шадрухин.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, проходя мимо него.
— Здравствуйте, — удивленно ответил мне мужчина, провожая меня взглядом и мучительно вспоминая, где он мог меня видеть.
Стараясь сохранять полное спокойствие, я медленно спустилась по лестнице, вышла на улицу и миновала ставший теперь для меня опасным двор.
Только в машине я смогла наконец перевести дух и расслабиться. Впереди был разговор со Скляренко, а, значит, мне не помешало бы собраться с мыслями. В который раз за это хлопотливое утро я бросила взгляд на часы. Успеваю. Я завела свою «девятку» и медленно поехала к месту встречи. Чтобы немного обдумать сложившуюся ситуацию, я свернула на объездную. Это хоть и удлинило мой путь к цели, но позволило без лишних волнений и стояния в пробках прибыть на место.
— Опаздываете, — укорил меня Скляренко, когда я вошла в «Трактир на Московской».
Конечно, это я и без него успела заметить, но не нужно сбрасывать со счетов то, что я женщина, а значит, имею право на пять минут опоздать. Я снова бросила взгляд на часы и добавила про себя: или на десять.
В трактире еще было то вяло-обыденное время, когда практически все столики пусты, народ, жалея свои кровные и совершенно не заботясь о желудках, на своем рабочем месте поедает обед всухомятку, давясь и мечтая о том, когда стрелки часов доползут до шести и все они как по команде сорвутся с места кто домой к своим благоверным, а кто вот в этот самый трактир, чтобы оторваться за бесцельно прожитый день, опять же, не жалея свои желудки. Но теперь заведение, которое мне уже однажды довелось посетить, причем с тем же спутником, было пустынно, как интернет-кафе на железнодорожной станции N-ного километра маршрута Уренгой—Муравленко во время снежной бури, продолжающейся третью неделю.
— Я никогда не опаздываю, — твердо возразила я Сергею Сергеевичу. — Лишь изредка задерживаюсь.
И хотя в помещении было пустынно, как на футбольном поле после матча, Скляренко выбрал столик у самой акустической колонки, с помощью которой двусмысленно намекала на свои наклонности солистка группы «Тату». Мне пришлось сесть напротив детектива с ямочками на щеках, и я, конечно же, оказалась прямо под той самой треклятой колонкой. Поморщившись после очередного завывания безголосой певицы, заметила, как это порадовало моего улыбчивого коллегу. По-моему, он решил отыграться за прошлую мою неучтивость. Ладно, гражданин хороший, посмотрим, кто будет смеяться последним.
— Надеюсь, сегодня вы не будете заказывать омаров с лимоном. Заметьте, на этот раз не я вас пригласил, — изо всех сил старался язвить Скляренко. Получалось у него слабо, балла на три.
— Не люблю повторяться, — ответила я ему в тон и стала внимательно изучать меню.
Краешком глаза я наблюдала, как Сергей Сергеевич ерзает на своем стуле, словно ожидая стартового выстрела, чтобы бежать по своим делам. Это меня крайне позабавило, и я злорадно решила не торопиться с выбором обеденного блюда. Меню было изучено от корки до корки, Скляренко недовольно буравил вилкой стол, а я все медлила.
— Так что вы решили по поводу моего предложения? — не выдержав паузы, спросил Сергей Сергеевич.
Я захлопнула меню и, томно произнеся: «Терпение, мой друг», подозвала официантку.
Конкурент нервничал, совершенно забыв о профессионализме, выдавая себя с потрохами. Мне это нравилось. Раздосадовало только то, что официантка оказалась расторопной и довольно быстро подала заказанный обед. Но я осталась на нее не в обиде, поскольку котлеты по-киевски источали аромат крайне заманчивый, а спагетти были в меру политы кроваво-красным кетчупом.
— Надеюсь, теперь вы удостоите меня ответа? — дождавшись, когда я попробую блюдо, вновь выдал свое нетерпение Скляренко.
— Безусловно, я давно уже готова его дать, — как ни в чем не бывало заявила я. — Дело в том, что со вчерашнего дня мне много пришлось думать о вашем предложении, и я приняла решение: те доказательства, о которых вы так настойчиво говорили в прошлый раз, вы мне отдадите… — Я перегнулась к нему через стол и голосом совы из мультфильма закончила: — Без-воз-мезд-но.
Если принять во внимание, что глаза у Скляренко сразу округлились и выразили полное непонимание, я сделала вывод: Сергей Сергеевич такого не ожидал.
— Вы в этом уверены? — растерянно спросил он.
— Предполагаю, — откликнулась я.
Скляренко замер, откинулся на своем сиденье и, переварив информацию, разразился громким смехом. Настолько громким, что скучающая у стойки бара официантка вздрогнула, сбросив с себя сонное оцепенение, а со служебного входа высунулась заинтересованная голова в белом колпаке.
— Я понял: это вы так пытаетесь шутить, — сквозь смех предположил мой собеседник. — Надо сказать, не слишком удачно у вас получается.
Как же мне захотелось плеснуть в его довольную физиономию томатным соком, заманчиво стоящим на столе, причем в динамике в тот момент Земфира так кстати предлагала: «Хочешь, я убью соседей?» Я с трудом подавила в себе возникшее желание.
— Сами подумайте, зачем мне покупать доказательство наличия или отсутствия алиби у Шадрухина, если таковое совершенно спокойно лежит у меня в сумке. И, заметьте, совершенно бесплатно.
Смех внезапно прекратился.
— Вы блефуете, — насторожился Скляренко. — Кроме меня, свидетелей не было.
Я пожала плечом и с полным равнодушием на лице стала наблюдать за недавно вошедшим в трактир молодым человеком. Он уселся прямо напротив меня и, пока официантка не принесла ему меню, поедал меня глазами. Если честно сказать, этот юноша яркой внешностью не отличался, даже, наоборот, как бы
