Черт! Я совсем и забыла об этом. Ведь на данный момент у меня не было определенного местожительства.
— Даже не знаю, Антон Игоревич, — замешкалась я.
— Где вы сейчас обитаете?
— Нигде.
Повисла секундная пауза, а затем Полянин произнес:
— Знаете что? Я, пожалуй, дам вам ключи от своей «конспиративной» квартиры. Так сказать, холостяцкой. Поживите там, пока все не уляжется. Лады?
— Я не против. Буду только благодарна.
— Тогда держите, — он достал из кармана связку ключей и, сняв с нее два, протянул мне. — И запишите адрес.
— Я запомню. Диктуйте.
Он назвал мне адрес своего гнездышка, где, как я понимаю, любвеобильный Антон Игоревич время от времени отдыхал от семейной жизни.
— Там, кстати, есть телефон, — добавил он. — При крайней необходимости я позвоню.
— Буду ждать.
С этими словами я покинула своего прежнего клиента, оставив его наедине с секретарем.
Я вышла на улицу. На город уже опустились сумерки. Однако, несмотря на то что солнце скрылось за горизонтом, прохладнее не стало. Воздух накалился настолько, что ему вполне хватит времени сохранить удушливую температуру до следующего появления небесного светила. Лето в этом году разыгралось не на шутку. Жара стояла третью неделю подряд и, похоже, не собиралась сдавать своих позиций.
«В такую погоду только нежиться на пляже, — подумала я. — Чередовать загорание с купанием».
«Семерка» стояла на том же месте, где я ее и оставила. Подозрительных типов возле нее не ошивалось. Подойдя к машине, я старательно исследовала корпус на содержимое взрывчатых веществ. Вряд ли, конечно, Джафар сумел выследить меня, но, как говорится, береженого бог бережет.
Ничего не обнаружив, я уже собиралась было открыть дверцу и сесть за руль, как вдруг из-за поворота на полной скорости выскочила обшарпанная «копейка» и устремилась в мою сторону.
Я интуитивно почувствовала опасность и отскочила в сторону. Из раскрытого окна несущегося «жигуленка» высунулся винчестер и шарахнул что есть мочи. Боковое стекло моей «семерки» осыпалось на асфальт.
Парень, сидевший за рулем «копейки», слегка притормозил и перезарядил свое грозное оружие. Я в свою очередь выхватила «ТТ» и, оттолкнувшись ногами от земли, «рыбкой» прыгнула в сторону, уходя с линии огня. Еще один выстрел прорезал тишину вечернего города. А следом за ним грохнул взрыв, от которого у меня заложило в ушах.
Я вскинула руку с «ТТ» и, не целясь, выстрелила. Мимо. Я подняла голову. «Копейка» уже уносилась прочь, а противник в черной спецназовской маске на лице высунулся из окна и в последний раз пальнул из винчестера. Я откатилась, пачкаясь в пыли, но сохраняя себе жизнь.
Вражеская машина скрылась за углом. Только что на мою жизнь кто-то безбожно покушался. Неудачно, правда, но факт оставался фактом.
Еще секунду я лежала, распластавшись на земле, и с сожалением наблюдала исподлобья, как догорают остатки моей новенькой «семерки». Машина-то ладно. Но вместе с ней сгорело и ее содержимое. Все то, что я успела купить сегодня и плюс к этому «кейс» с оставшимися долларами. А оставалось там еще куда больше половины. Я с досадой сплюнула на землю. Да черт с ними, с деньгами и с покупками. Бог дал, бог взял. Так и должно быть.
Разлеживаться было больше нельзя. В отдалении уже завыла милицейская сирена, а из здания «Капитал-банка» потихонечку, осторожно так, начали выползать любопытные, засидевшиеся в столь поздний час на работе.
Я встала с земли, отряхнулась и, сунув за пояс пистолет, быстрыми шагами направилась прочь. Свернув за угол, я резко остановилась, поражаясь увиденному. Прямо у обочины, шагах в пяти-шести от меня, скромно притулилась та самая «копейка», из которой минуту назад по мне стреляли. Значит, убийца бросил ее сразу же, отправившись дальше пешком или пересев в другую поджидающую его машину.
Меня снова обуяла досада. Если бы я сразу бросилась за ним вдогонку, могла бы и схватить. А так теперь ищи ветра в поле. В одном я была уверена на сто процентов. Человек, только что стрелявший в меня, не имел никакого отношения к правоохранительным структурам. Скорее даже наоборот.
Я не стала долго задерживаться у «копейки», а, свернув в проулок, некоторое время шла дворами. Никто меня не преследовал, и это слегка обнадеживало. Вскоре выйдя на улицу имени Лобачевского, я остановила частника и за каких-то двадцать минут езды добралась до «конспиративной» квартиры Полянина, находившейся на периферии.
Любовное гнездышко моего старого знакомого Антона Игоревича, которое он скромно именовал холостяцкой обителью, было очень даже уютным и комфортабельным. Двухкомнатная квартира с весьма внушительными по метражу помещениями чем-то здорово напоминала люксовый номер престижной гостиницы.
Здесь было все, что угодно для приятного времяпрепровождения. Начиная с огромной двуспальной кровати, застеленной белоснежным бельем, и кончая дорогой телевидеоаппаратурой с прилагающимся к ней набором разнообразных кассет. На полу расстелены ковры, в высоком ворсе которых утопала нога.
В другой комнате разместились гарнитур из орехового дерева, бар с растянувшейся вдоль него высокой стойкой, хрустальный столик на компактных колесиках, взятый с двух сторон в осаду низкими мягкими креслами. Помимо всего прочего здесь имелся еще и огромный арочный проход в кухню, сделанный, видимо, уже после вселения лично по заказу господина Полянина. Очень мудрая задумка, отметила я. И, главное, удобная.
Решив чересчур не злоупотреблять гостеприимством Антона Игоревича, я не стала оккупировать двуспальную кровать, а облюбовала себе диванчик-книжку в комнате с аркой. Здесь, кстати, тоже имелась видеодвойка, и я, на время выбросив из головы все насущные проблемы, предалась видеоманству, предварительно совершив набег на хозяйский холодильник и обнаружив в его утробе массу радовавших глаз и желудок деликатесов. Сперва я даже хотела сдобрить свой ужин двумя бутылками пива, но в конечном счете все же отдала предпочтение кофе.
Просидев перед телевизором до часу ночи, я собралась лечь спать. Однако холодильник Антона Игоревича не давал мне покоя. То ли я здорово изголодалась за истекшие сутки, учитывая то, что предыдущую ночь провела за решеткой, то ли это видеофильмы пробудили во мне зверский аппетит.
Однажды кто-то из моих знакомых медиков сказал интересную фразу, отпечатавшуюся у меня в памяти. «Пища, съеденная на ночь, не переваривается, а гниет». Я помню, тогда меня очень повеселило это изречение, несмотря на то что оно не было лишено здравого смысла. Сейчас, направляясь к холодильнику с целью опустошения резервов банкира, я мысленно произнесла эту фразу сама и усмехнулась. В конце концов, на ночь я ела в предыдущий раз, а сейчас уже трапеза совершалась под утро. Так сказать, ранний завтрак.
Свет на кухне я не включала и потому сразу же заметила на улице проблеск фар подъехавшей к дому машины. Прильнув лбом к оконному стеклу, я старательно всмотрелась в темноту. Кто это там пожаловал посреди ночи?
Дрожь пробрала меня с головы до пят. Машина внизу была милицейская. У меня моментально испарились все желания, связанные с едой и сном.
Теоретически я, конечно, могла предположить, что прибытие работников милиции никоим образом не связано с моей персоной. Они могли приехать к кому угодно и по какому угодно делу. Мало ли? В конце концов, здесь мог проживать один из приехавших, а добрые коллеги любезно подбросили его после дежурства.
Гадать о цели визита милиционеров можно было до бесконечности, но я не собиралась этого делать. Так же, как не собиралась рисковать понапрасну.
О лазании по крышам и балконам в доме, который я совсем не знала, не могло быть и речи. Тогда как выбраться из западни? И тут мой воистину гениальный мозг услужливо подсказал радикальное и простое решение проблемы. Это произошло, как только взор мой остановился на шкафу Антона Игоревича.
