этого разговора не брезговал моими умозаключениями, касающимися рейдеров.
– То есть вы берете меня советником по совместительству? – на всякий случай уточнила я, так как всегда предпочитала ясность в любом вопросе, пусть это и казалось кому-то излишним занудством.
– Да, или сыщиком-аналитиком, называйте, как хотите, – благодушно махнул рукой он.
– Потом придумаем, в процессе работы, – пожала я плечами, хотя после официального разрешения вести собственное расследование, хоть оно и ограничивалось пределами дома, почувствовала себя более уверенно. Быть на легальном положении всегда лучше, чем действовать в подполье, да и Лику так было проще приструнить, а то она, похоже, до сих пор не понимала, что за работу я выполняю.
Платов был совершенно сбит с толку новыми обстоятельствами дела, в клинику в день похорон он так и не поехал и не отходил от Сонечки, а, если уж быть точной, то от меня, раз я неотлучно находилась при девочке, ни на шаг.
– Но как она могла раздобыть эти копии? – Этот вопрос задавали мы друг другу снова и снова, заранее зная ответ, но рассуждать вслух и не в одиночестве было правильным, поэтому наше совещание не прерывалось ни на минуту, даже за едой мы говорили только об этом.
– Вы говорите, Максим, что доступ к сейфу с этими документами есть только у вас? А код вы держите в голове и ни разу не дублировали его на бумаге?
– Да, точно так, – он слегка понизил голос и обернулся на жену, которая играла с Сонечкой в дальнем углу детской комнаты, – я ей не говорил, даже когда мы, – замялся он, – ну, вы понимаете…
– Кому ей? Лике или Кате? – спокойно осведомилась я, но тон голоса тоже понизила. Не в моих привычках было портить отношения между супругами.
– Кате, – прошипел он, сделав страшные глаза.
– А ей? – скорее для проформы, нежели из иных соображений, уточнила я, кивнув в сторону Лики.
– Нет, а она-то тут при чем? – удивился он.
– Это обычный вопрос, его не стоит бояться, и делать поспешных выводов тоже, – терпеливо принялась пояснять я. – Мы должны предельно точно очертить круг подозреваемых. К сожалению, в такие моменты разделение на своих и чужих просто неприемлемо, надо трезво смотреть на вещи и не идти на поводу у чувств. – В комнате, точнее в нашем углу, повисла гнетущая тишина, фоном которой служило сюсюканье Лики с Сонечкой. Платов смерил меня тяжелым взглядом.
– Вы, конечно, правы, Евгения, я должен быть начеку, – наконец принял он мои доводы.
– А раз так, значит, переходим к следующему пункту. Кто еще мог знать о документах и о вашем тайном счете?
– Никто, я уже говорил, что эта информация была конфиденциальной. Думаю, нам с Николаем удалось провернуть все это втайне.
– Что ж, Николай в руках у похитителей, вероятно, они напрямую получили сведения от него, например, применив пытки…
– Ужасно, – лицо Максима побледнело, – но тогда все сходится, по крайней мере, с суммой выкупа.
– Все, да не все, вы забыли про копии в Катином столе, – напомнила я.
– Ах, да, как она их раздобыла? – Платов схватился за голову.
– Или сама, например, от того же Николая, или ей их подкинули, и предатель совсем другой человек…
– Но этого просто не может быть, я уверен, что вы ошибаетесь! – вспылил Максим.
– Я не стану с вами спорить, так как все это лишь предположения, и я охотно приму иной вариант, пожалуйста, какова ваша версия? – Я сложила руки на груди и откинулась на спинку кресла.
– Но я так не могу, я не детектив, а бизнесмен, – глаза хозяина дома растерянно заметались по комнате. – Но ведь и ваши слова еще надо доказать.
– Вот тут вы абсолютно правы, – легко согласилась я.
– Но как?
– Не знаю точно, но я начала бы с проверки деятельности Николая, вдруг вскроется что-то из бумаг, вы же наняли юриста и аудитора для решения проблем с налоговой и другими проверяющими инстанциями в отсутствие Николая?
– Да, – озабоченно протянул Максим, явно не догадываясь, к чему я клоню.
– Тогда пусть они проверят деятельность вашего главного экономиста.
– Ну и чем это нам поможет, мы же только время потеряем? – нахмурился Платов.
– Не знаю, но неспроста же начались все эти проверки, значит, есть какие-то бреши в отчетности, за что-то же налоговая изначально должна была зацепиться, и рейдеры знали доподлинно, в каком именно сегменте необходима проверка. Возможно, если мы выясним все, что только можно в этом направлении, мы выйдем на связующее с рейдерами звено. – Эта версия рождалась в моей голове на ходу, и едва я озвучила свои предположения, как и сама вдруг поняла, что предложенный мною вариант не так уж и плох. Конечно, я не могла сама бы найти и одной ложной цифры в отчетах Николая, но опытный аудитор, я надеялась, без труда все разложит по полочкам.
– Н-да, вам, Евгения Михайловна, надо не тела охранять, а фирму возглавлять, вы же готовый руководитель – сразу зрите в корень проблемы и даже имеете представление, как ее решить, при этом знаете, кому это поручить для достижения максимального результата! – восхитился Максим, и в его глазах появился неподдельный интерес к моей персоне, и еще промелькнуло то, что давно уже у меня ничего, кроме снисходительной и усталой улыбки, не вызывает. Все-таки мужская природа слишком примитивна, видимо, от этого я так холодна с представителями противоположного пола, ведь все их слабости настолько очевидны, что ничего, кроме скуки, не вызывают. Я моментально почувствовала перемену, произошедшую с хозяином дома. Определенно, в женщинах его возбуждала не только броская внешность, но и ум.
– Вернемся к трупу Кати, – намеренно грубо выдернула я его из мира грез. При упоминании имени погибшей возлюбленной Платов вздрогнул, и взгляд его потух, как остывшие угли в камине. – Ее самоубийство у меня лично под большим вопросом, а так как наша версия с ее предательством почти не имеет доказательств, думаю, вам пока не стоит информировать подчиненных обо всем этом. По-моему, настал момент обратиться в милицию.
– Нет, по крайней мере, пока не получу отчет аудиторов, иначе мы можем спугнуть предателя, если конечно, это не Катя, – Платов по-прежнему был непреклонен.
– Что ж, ваше право, – с тяжелым вздохом согласилась я. – Дождемся результатов проверки деятельности Николая, а потом подумаем о следующем шаге.
– Зачем проверять Николая? – опешила Лика, подошедшая к нам с дочкой на руках.
– Не его, что ты, а только наличие бумаг и цифр на своих местах, чтобы понять причины интереса налоговой, – на ходу адаптировал объяснение для примитивного понимания жены Максим. Лика с первого дня лишь время от времени проявляла неподдельный интерес к делам мужа. Сначала она фыркала, что ей надоело, что она устала и что-то там еще, но, похоже, ее капризное мнение интересовало хозяина дома в последнюю очередь. Наблюдая за ними, а также услышав какие-то обрывки фраз из интимного разговора супругов, я утвердилась во мнении, что эти двое вместе не живут, в хорошем понимании этого слова, а сосуществуют, причем каждый из своих собственных целей. Платов души не чаял в дочери и ради нее смотрел сквозь пальцы на очевидную глупость жены, к которой, несмотря на все ее минусы, он испытывал не любовь, а скорее периодически вспыхивающую страсть. По крайней мере, спали супруги в одной спальне, и лишенная чувства такта Лика даже как-то обмолвилась, как достали ее приставания ненасытного мужа.
Ее же отношение к Максиму было разным, то она ластилась к нему, выражая полную покорность и смирение, и вела себя так, не стесняясь, в моем присутствии, отчего у меня сложилось стойкое ощущение, что весь этот чувственный спектакль она разыгрывает исключительно для меня. То Лика была раздражена и вела себя равнодушно, иногда в ее глазах, устремленных на супруга, мелькали огоньки недовольства и даже злости, но в такие моменты она обычно быстро исчезала в детской. Мне, по большому счету, было все равно, что связывает моих клиентов, по крайней мере, до того момента, пока их чувства не вмешиваются в дело и не препятствуют выполнению моих профессиональных обязанностей.
«Вот бы сюда мою тетушку Милу с ее вечными наставлениями об институте семьи, посмотрела бы я, как бы она запела, если б увидела, до чего доводят двоих узы опостылевшего брака», – беззлобно подумала я.
