приземлился.
В центре посадочной площадки стоял длинный серый космический корабль, корпус его был покрыт вмятинами и царапинами от ударов метеоритов. Он стоял неподвижно.
Вокруг не было никаких признаков жизни.
Через поле к нему нерешительно тянулась цепочка обнаженных людей, щурившихся от яркого солнца.
— Он уже здесь! — Холл стал поспешно стягивать рубашку. — Пошли!
— Подождите меня!
— Тогда поторопитесь. — Холл кончил раздеваться. Мужчины, не мешкая, вышли в коридор. Раздетые донага охранники пробежали мимо них. Друзья бесшумно прошли по коридорам длинного здания к выходу. Сбежали по ступенькам к летному полю. Высоко в небе светило солнце, они чувствовали на теле тепло его лучей. Из всех зданий выходили нагие мужчины и женщины и в молчании направлялись к кораблю.
— Ну и зрелище! — сказал офицер. — Наша репутация безвозвратно погибла.
— Жизнь стоит репутации, — сказал другой.
— Лоренс!
Холл повернулся в пол-оборота.
— Пожалуйста, не оглядывайтесь, пожалуйста, идите. Я пойду за вами.
— Как вы себя чувствуете, Стелла?
— М-м… необычно.
— Но ведь игра стоит свеч?
— Кажется, да.
— Думаете, нам кто-нибудь поверит?
— Сомневаюсь, — сказала она. — Я и сама не верю.
Холл посмотрел на трап, который выпустил корабль. Первые члены экипажа уже начали взбираться по металлической дорожке к круглому люку, ведущему внутрь.
— Лоренс… — голос Стеллы как-то странно дрожал. — Лоренс, я…
— Что?
— Мне страшно.
— Страшно? — Он остановился. — Почему?
— Не знаю. — Она дрожала.
Их толкали, обходя слева и справа.
— Успокойтесь. Это детские страхи, — он поставил ногу на трап. — Пошли.
— Я хочу вернуться, — в ее голосе была паника. — Я…
Холл рассмеялся:
— Слишком поздно, Стелла.
Холл взбирался по трапу, держась за поручень. Их подхватил и понес вверх поток мужчин и женщин. Они приблизились к люку:
— Вот и пришли.
Человек, идущий перед ними, исчез в люке.
Холл шагнул за ним, в темную внутренность корабля, в безмолвную черноту. Командир — следом.
Точно в 15.00 капитан Дэниел Дэвис посадил свой корабль в центре летного поля. Автоматически открывшись, щелкнул входной люк. Дэвис и другие офицеры сидели в летной кабине у пульта управления.
— Ну, — сказал через некоторое время капитан Дэвис, — где же они?
Офицерам стало не по себе.
— Может быть, что-то случилось?
— А может, все это шутка, черт подери?
Они ждали очень долго.
Но никто не пришел.
Джон Браннер
Глядя на изможденное лицо, в котором еще угадывалась былая красота, на темные волосы, разметавшиеся по подушке, Сесил Клиффорд никак не мог согласиться с жестокой истиной. Глаза защипало от слез, и он гневно смахнул их.
Наконец, он сделал медсестре знак накрыть простыней это когда-то восхищавшее его лицо. Медсестра покосилась на него с сочувствием и затаенным любопытством.
— Она… она была женой моего лучшего друга, — хрипло сказал он, и сестра кивнула. Он был благодарен ей, что в ответ не раздалось соболезнований.
Лейла Кент стала жертвой эпидемии.
Он последний раз взглянул на неподвижную фигуру под простыней и устало направился к живым. В этой палате лежало около шестидесяти человек, отделенных друг от друга складными ширмами, и каждый из них был заложником Чумы.
— Вы хотели осмотреть пациента под номером сорок семь, доктор, — сказала сестра.
Этот номер значился на койке Вьюэла, астронавта. Он был еще слаб, но начал поправляться, несмотря на то, что диагноз был установлен только на десятый день.
Как всегда: сначала все симптомы указывали на обыкновенную простуду и лишь потом…
Неужели антибиотики оказались эффективны, устало подумал Клиффорд. Видимо, так оно и есть, раз Бьюэл выздоравливает. Впрочем, он пробовал ту же комбинацию антибиотиков и на Лейле Кент…
Он решительно одернул себя. Факт оставался фактом: в одних случаях Чума убивала пациента — одного из десяти — что бы ни предпринимали врачи, в других пациент чудесным образом излечивался в считанные дни. Бред, чистейшей воды бред!
Пациент на 47-й койке улыбался ему, и Клиффорду пришлось выжать ответную улыбку.
— Ну что, — бодро спросил он. — Как дела?
Астронавт закрыл журнал, расстегнул пижаму и лег на спину.
— Вы можете избавиться от меня. Я чувствую себя прекрасно и готов отправиться в космос прямо с этой койки.
— Это мне решать, а не вам, — с напускной суровостью ответил Клиффорд, держа наготове бронхоскоп. Бьюэл покорно открыл рот. Ткани, которые всего лишь сутки назад были вспухшими и воспаленно-красными, приобрели здоровый розовый цвет. Дыхание, клокотавшее в легких Бьюэла, словно он умирал от пневмонии, теперь было почти бесшумным.
Повезло? Но почему именно ему? Почему не…
Впрочем, делать выводы рано: предстоит еще несколько тестов. До сих пор все, кто выздоравливал, судя по всему, приобретали прочный иммунитет, но эта инфекция так изменчива, непредсказуема…
— Руку, пожалуйста, — сказал он, приготовив гемометр. Бьюэл закатал рукав. Прибор сделал укол, щелкнул, и цифры на его шкале указали норму биохимических анализов крови. Бьюэл, наблюдавший за его лицом, ухмыльнулся.
— Не верите своим глазам, док?
Клиффорд отреагировал с неожиданной резкостью:
— Верно, вы идете на поправку! Но каждый десятый пациент умирает, как бы мы ни старались его спасти. И мы хотим выяснить, наконец, что спасло жизнь вам, а не ему!
Бьюэл мгновенно посерьезнел и кивнул.
