настроен на длительный разговор. Понимаешь?
— Нет, — честно призналась Катя.
— У таких молчунов, как Филимонов, накопивших в себе за долгие годы огромное количество всяких обид, довольно часто появляется желание выговориться, перед тем как отомстить обидчику.
— Чем же ему успела насолить Оля?
— Оля, возможно, и не насолила. Вместе с Ольгой в сторожку Филимонов увез еще одну женщину.
Катька утихла, обхватив руками плечи, хмуро уставилась в окно. Наверное, переживала за подругу, а может, терзалась мыслью о том, какая нелегкая понесла ее на ночь глядя навстречу злоключениям.
Итак, что меня ожидает в Залесье? Филимонов, конечно, побывал дома, в этом я не сомневаюсь. Только вряд ли он выбрал родной поселок для осуществления задуманного плана. Любопытные соседи и переполненная любовью к сыну истеричка-мать могли испортить все дело. А мамаша, надо отметить, оказала огромное влияние на взгляды и поведение некогда доброго и отзывчивого паренька. Что ж, возможно, Юрий до сих пор прислушивается к словам матери. И тогда именно Евдокия Прохоровна могла бы предостеречь свое единственное чадо от преступления, а несчастных женщин спасти от гибели.
Я почему-то надеялась, что в голове у матери Филимонова осталась хоть капля здравого смысла. К тому же, чтобы не терять времени и не возвращаться на известную Катерине дорогу к озеру, Прохоровна могла бы показать мне ближний путь к сторожке.
Наконец впереди показались знакомые домишки — мы прибыли в Залесье.
Поселок показался мне на удивление неприветливым. Дорога, ведущая к дому Филимоновых, оказалась свободной, кирпичи, перекрывающие ранее проезд, убрали, и мы подъехали к самому огороду. В глубине дворов залаяли соседские псы. Я зябко поежилась от холодного осеннего ветра и нехорошего предчувствия.
— Подожди меня в машине, — попросила я Катерину.
Мужественно распахнув дверцу калитки, я быстро зашагала к дому. В окнах было темно, да и сам дом, казалось, вымер.
У самого крыльца со злобным урчанием мимо меня пронеслась кошка. Говорят, это плохая примета, но я в приметы не верю. Интересно другое — кто заставил кошку так шарахнуться? Не иначе, за стеной дома кто-то прячется.
Я осторожно заглянула за угол. Кроме ржавой бочки, заполненной наполовину водой, и пустой собачьей будки, сначала я ничего не увидела. Но не прошло и десяти секунд, как из-за емкости послышалось шуршание и возня. По-видимому, тому, кто там устроился, было очень неудобно.
— Эй! Кто там прячется? Евдокия Прохоровна, это вы? — громко спросила я.
Из-за бочки показалась голова, а затем и паучье тело хозяйки дома.
— С чего бы это мне прятаться? — буркнула Прохоровна, узнав во мне вчерашнюю знакомую. — Опять прикатила! Никак арестовывать меня пришла?
— Надо будет, так арестую. И, возможно, не только вас.
Глаза у женщины испуганно забегали.
— Кого еще-то? В доме никого нет.
— А вот это я сейчас проверю.
— Иди, топчи! Все равно не найдешь!
Не обращая внимания на ворчание хозяйки, я прошла в избу, нащупала рукой выключатель и зажгла свет. По поведению Прохоровны было очевидно, что сын приезжал.
— Когда от вас уехал Юрий? — не теряя времени, спросила я доковылявшую до комнаты старуху.
— Не был он здесь, — зло ответила та.
— Соседи видели вашего сына, — придумала я на ходу. — А у забора отпечатались следы колес его машины.
— Ничего не знаю, — огрызнулась Прохоровна.
— Может, и про охотничье ружье вам ничего не известно?
— Ничего не знаю, — повторила хозяйка.
— Так вы же сами его сыну отдали!
— Я? Не давала!
— Хорошо. Тогда где оно?
Только теперь старуха поняла, что проглотила мою наживку и признала существование оружия.
— Послушайте, Евдокия Прохоровна, мне некогда с вами препираться. Ваш сын убил человека…
— Ты лжешь! Мой мальчик не преступник и не убийца! Он никого не убивал!
— Юрий запланировал убийство и совершил его. Но на этом он не остановится. Вы же не глупая женщина, понимаете, что чем больше Юрий наломает дров, тем более суровое наказание понесет за свои преступления. Его надо остановить.
Прохоровна не ответила. Казалось, она меня не слушала, рассеянно смотрела куда-то мимо.
— Я думаю, он в сторожке. Однако очень боюсь, что не успею подъехать туда до прибытия оперативной группы. Тогда уж большой беды вашему сыну не миновать, — продолжила я наступление, изобретательно придумывая сюжет явно не моего романа. — А ведь вы могли бы помочь уговорить Юрия отпустить жену и вашу бывшую соседку Александру Семенову.
— Я спасу своего мальчика! — вдруг воскликнула Прохоровна.
— Вот и отлично. Хочется верить, что это так. Пойдемте в машину, Евдокия Прохоровна. Не стоит терять время.
Женщина направилась было к выходу, но резко остановилась. Согнувшись пополам, она ухватилась за поясницу и застонала.
— Что с вами? — нетерпеливо спросила я, вспомнив предупреждение участкового о выдуманных болячках односельчанки.
— Ох, в спину вступило! Да ты ступай, я сейчас лекарство приму и тоже выйду.
Я не сдвинулась с места, терпеливо ждала, пока Прохоровна доползла на своих тонких подгибающихся ножках к буфету. Потом она долго шарила по полкам, доставала и убирала разнообразные пузырьки и флаконы. Наконец, намешав в кружке каких-то снадобий, известных одной только ей, она влила их себе в рот.
Мне было абсолютно ясно, что толку от этой женщины нет и не будет. Единственное, на что я могла рассчитывать, так это как можно быстрее добраться с ее помощью до сторожки. К тому же в Залесье ее нельзя было оставлять. Прохоровна могла позвонить с почты Юрию и испортить все дело.
То ли хозяйка поняла, что ее притворство на меня не подействовало, то ли, осознав, что цирк не ко времени, она вдруг почувствовала себя лучше и через минуту сидела в машине.
Я завела двигатель. Катька облегченно вздохнула.
Машина резко поскакала по поселковым ухабам в направлении моста, где обычно рыбачил бывший участковый Залесья. На улице нам не встретилось ни души, лишь в стельку упившийся дед, каким-то чудом еще державшийся на ногах, проводил нас тупым взглядом. За мостом дорога круто поднималась в гору и раздваивалась сразу за выбеленными известкой столбиками. Нам пришлось свернуть с асфальта на узкую грунтовую дорожку. Я неслась по ней, сжимая руль. Колдобины то и дело подбрасывали машину вверх. Водитель встречного «уазика», увидев мчащуюся на него «девятку», притормозил. Я, чуть повернув руль, пронеслась мимо, продолжая гонку по пустой извилистой дороге.
Когда мы добрались до леса, начинало смеркаться. В голове у меня мелькнула предательская мысль о том, что все мои старания напрасны и попаду я в сторожку к шапочному разбору.
«Это что еще за настроение? А ну, хандра, прочь! И ты, Татьяна, не дрейфь! Что тебе кости нагадали? Звездный успех? Вот и нечего нос вешать!» — приказала я себе и прибавила газу, однако тут же пожалела об этом, чуть не вписавшись в первое попавшееся дерево.
Не гони лошадей, Татьяна! Тише едешь, дальше будешь.
Прохоровна указывала то направо, то налево. Мне же казалось, что мы ездим по кругу и никогда не попадем в нужное место, пока вдруг Катерина не увидела столб с разметкой.
— Прямо! — воскликнула она. — Видите указатель? Эта дорога ведет к озеру!
Девчонка не ошиблась. Через четверть часа мы действительно оказались у Верхнего.
