– Здравствуйте, коллега, – начал он с места в карьер, – конечно, мне знакомо ваше имя, только я хотел сказать, что организация-то у вас хромает. Обычно на подобные мероприятия меня начинают уговаривать приехать как минимум за месяц… да, я понимаю… конечно, тоже хотел бы познакомиться лично… уговорили.
Он вернул мне трубку:
– Хорошо, поехали. Только заеду в клинику за своим водителем. Путь, как я понимаю, неблизкий, да и банкет наверняка будет со спиртным, я уже не так молод, чтобы рисковать садиться за руль выпимши.
– Ерунда, – отмахнулась я, – меня специально послали за вами, и туда отвезу, и обратно верну. Даже не вздумайте беспокоиться.
– Хорошенькая блондинка за рулем? – расхохотался он. – Вы с ума сошли? Я еще жить хочу. Об этом не может быть и речи.
Не слушая моего лепета протеста, он направился к своей машине.
Значит, так вы думаете о нас, светловолосых женщинах? Получай, гад!
– Сюда, – завопила я не своим голосом, – у меня в машине «это» сидит!
– Что «это»? – снисходительно обернулся на меня Рассада. – Успокойтесь и говорите медленно.
– Да вы сами посмотрите! Как я могу сказать?
Видимо, мой напор и вытаращенные глаза под мелкими кудряшками выглядели убедительно, по крайней мере, они заставили мужчину подойти к моей машине и заглянуть в салон. Наверное, ему действительно серьезно никогда не угрожали. Посулам своих пациентов он не придавал значения и вообще чувствовал себя уверенно в пяти шагах от собственной клиники с солидным штатом охраны и высоким бетонным забором. А зря.
Стоило ему приблизиться к моей машине и наклониться перед открытой дверцей, как я со спины закрыла ему рот и нос тряпкой, смоченной в растворе эфира. Пузырек и платок я приготовила заранее и в тот момент, когда он повернулся ко мне спиной, успела выплеснуть на платок содержимое пузырька. Рассада повернулся ко мне, дернулся, поднял руку. И тут же рука его безвольно упала, глаза потухли, и сам он осел всей своей массой мне под ноги. Спасибо ему, конечно, за то, что он оттранспортировал себя прямо к моей машине, но как я его внутрь запихивать буду? Он весит не меньше ста килограммов! А если сейчас кто по дороге проедет?
Мне удалось все-таки проволочить Рассаду до задней дверцы и наполовину запихать на заднее сиденье. Телега показалась из-за поворота как раз в тот момент, когда задняя его половина, самая неприглядная, торчала из салона. Дядя Коля! Вышел из запоя и едет за мусором в лечебницу. Ладно бы я знала хотя бы немного этого сельского пьянчужку, а ведь все время, пока мы жили в его доме, он валялся на летней кухне, жена лишь изредка носила ему попить воды и выпить. Да, как ни странно! Эта женщина говорила, что раз муж ушел в запой, то сможет выйти из него только через определенное время и вымеренный литраж спиртного. И если она будет прятать от него «горючее», то через пару дней он все равно найдет вожделенный напиток. А так, может, на месяц его хватит.
Не приходилось сомневаться, что дядя Коля меня увидел. Поэтому я решила продолжать начатое и упрямо затаскивала неповоротливую тушу Рассады в машину. Вот Стрелка поравнялась с моей машиной, остановилась.
– Помочь, девонька?
– Сама справлюсь, – буркнула я, не зная, как реагировать.
– Вот нализался, – добродушно произнес дядя Коля, – все мы одним миром мазаны.
Уже не спрашивая разрешения, он сошел с телеги, открыл вторую дверцу и начал за руки тянуть Рассаду на себя. Вдвоем мы управились за пару минут.
– Спасибо, – неохотно, но искренне буркнула я.
– Не на чем, – отмахнулся дядя Коля, – твой? На начальника нашего похож.
– Он и есть, ирод. Опять нажрался, – не стала лукавить я.
– Вот как? – обрадовался дядя Коля. – А еще интеллигентным кажется. Вот ведь, и приличных на вид людей зараза эта косит.
– Вы только не говорите никому пока, ладно? – попросила я. – А то неудобно как-то.
– Да что ты, дочка, сам этой холерой страдаю, – отмахнулся он.
Дольше болтать на дороге было опасно, поэтому я махнула ему рукой, села за руль, развернула машину и помчала к трассе, не обращая внимания на рытвины и лужи. Теперь уже точно надо было спешить. Даже если дядя Коля сдержит слово и никому не расскажет о казусе на дороге, исчезновение главного врача клиники скоро станет заметным. И машину Рассады я не спрятала, значит, рано или поздно кому-нибудь станет интересно: чего это автомобиль главврача лечебницы делает на пустой дороге? И где, собственно, сам Рассада?
Погони за мной не было, я отъехала подальше, остановила машину и усадила Рассаду на сиденье так, чтобы он не падал. Со стороны казалось, что дяденька просто спит себе сном усталого или не очень трезвого человека.
Через пару часов я подъезжала к воротам лечебницы, аналогичной психбольнице Рассады. В дороге происшествий не было, мой пассажир не проснулся, служители дорожно-патрульной службы нас не остановили. Санитары, принимавшие у меня тело Рассады, ненужных вопросов не задавали. Видимо, им нередко привозили крепко спящих пациентов, которые не просыпались даже тогда, когда их тащила под руки парочка крепких мужиков в белых халатах. Я зашла к главврачу, заплатила за месяц вперед.
– Когда следует внести плату за следующие месяцы? – поинтересовалась я.
– Не позднее, чем за три дня до окончания срока.
– Что будет, если я не внесу деньги?
– Вашего папеньку просто проводят за ворота, – пожал плечами доктор, – мы не можем позволить себе заниматься благотворительностью.
– Понимаете, – замялась я, – папа – очень хитрый человек. Он может начать придумывать всякие небылицы, лишь бы не лечиться.
– У нас тут все хитрые, – хохотнул главврач, – не беспокойтесь. От нас еще никто не уходил. Без согласия близких.
Что же. Месяц исправительных работ для Рассады меня вполне устраивал. Уверения нового пациента никто слушать не будет, в этих заведениях привыкли к тому, что пациенты считают себя здоровыми и утверждают, что попали сюда по недоразумению или благодаря козням недругов. А через месяц, когда за него не заплатят, пусть идет куда глаза глядят. Побывав на месте своих жертв, Рассада вряд ли уже сможет работать в этой системе. А я прослежу, сможет ли он «лечить» нормальных людей после того, как сам побывает в их шкуре.
Впрочем, я не считала, что свою миссию по отношению к лечебнице я успешно выполнила. Ушел Рассада – придет другой. Это заведение вообще не имеет права на существование. Поэтому еще по дороге я позвонила на сотовый Антону Ярцеву, моему другу и корреспонденту газеты «Горовск сегодня» по совместительству. Антон не зря протирал штаны на рабочем месте, газета слыла злободневной, не боялась ввязываться в острые социальные скандалы, несколько раз была на грани закрытия, но всегда выходила сухой из воды.
Я рассказала Антону обо всем, что удалось узнать мне, намекнула на то, что сегодня главный врач клиники исчез самым загадочным образом, предположила, что его похитили и жестоко наказали уцелевшие жертвы принудительного «лечения», и предложила свои услуги консультанта, если вдруг Антоша задумает устроить налет на этот дом скорби.
Я знала, что Ярцеву скучно писать репортажи традиционным способом: «поговорил, домыслил, наваял». При создании своих статей он предпочитает устраивать революции и перевороты, разоблачая, клеймя, выводя на чистую воду. Я была уверена в своем приятеле: он наведет в этой юдоли такой шухер, на какой не способна и я. Не знаю, к чему приведет эта шумиха и разоблачения, но надеюсь, что хотя бы несколько невинно заточенных несчастных смогут покинуть ее стены. А имена тех, кто их туда запрятал, предадут огласке.
Естественно, Антон уже знал, что ссылаться на меня, как наводчика, при пожинании лавров вовсе не обязательно.
Глава 14
