– Никому не открывайте, пока я не вернусь, миледи.
– Не волнуйся, мы никому не откроем, – сказала с улыбкой Филиппа.
Питер ушел, и она села поближе к матери, кутаясь в свой плащ.
– Мама, тебе не холодно? А я все еще не могу согреться. Ты бы накинула на плечи плащ, так теплее.
– Нет, мне не холодно. Как только мы вошли в конюшню, я сразу же согрелась. Я с нетерпением жду завтрашнего утра, чтобы отправиться в дорогу, ведь она приведет меня к моему родному дому!
– Вот бабушка обрадуется, когда увидит нас! – воскликнула Филиппа.
– Разумеется, бабушка очень обрадуется. Но я молю Бога, чтобы мы приехали вовремя и застали в живых твоего дедушку.
Филиппа не ответила. Она понимала, что ее мать надеется только на чудо. Две недели назад у сэра Дэниела Греттона случился сердечный приступ, и теперь он лежит почти без движения. В записке, которую леди Греттон прислала дочери в Бургундию, сообщалось, что ее отец утратил к тому же и дар речи. Крессида умоляла мужа отпустить ее с Филиппой на родину, в Греттон, навестить больного отца и познакомить его с единственной внучкой, которую ни он, ни леди Греттон никогда не видели. Граф Роксетер дал свое согласие на поездку жены и дочери в Англию и велел своему сквайру и верному другу Питеру Фиэрли сопровождать их в этом нелегком путешествии.
– Мама, а ты уверена, что в Греттоне мы будем в полной безопасности? – спросила Филиппа дрогнувшим голосом.
– Ни в чем нельзя быть полностью уверенной, дитя мое, – ответила Крессида. – Наши слуги всегда верой и правдой служили твоим дедушке и бабушке. Когда я была ребенком, они очень любили меня. Разумеется, они тоже понимают, какая опасность нависла над Греттоном. Путешествуя под вымышленными именами, мы в достаточной мере обезопасили себя, но если ты боишься, то я велю Питеру спрятать тебя в более безопасном месте…
– Нет, что ты! Я поеду с тобой! Я очень хочу увидеть дедушку и бабушку, но папа сказал, что в Англии повсюду рыщут королевские шпионы! – воскликнула Филиппа с тревогой. – Что-то Питер долго не возвращается, – проговорила девушка после недолгого молчания и, подойдя к двери, отодвинула засов и открыла дверь. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела, что во дворе никого не видно, а окна трактира засветились неярким светом от недавно зажженных свечей. Неужели нужно потратить столько времени на то, чтобы взять у хозяина трактира бутыль эля и хлеб с сыром?
– Что случилось? Ты услышала чьи-то шаги? – приподнимаясь на локте, спросила Крессида.
– Нет, все тихо. Я решила посмотреть, не идет ли Питер. Что-то он задерживается.
– Это на него не похоже. Он очень осмотрительный.
– Мама, я должна пойти и найти его, – решительно заявила Филиппа.
– Нет, никуда не ходи. Мы же ему обещали…
– Знаю, но у нас нет другого выхода. Боюсь, с ним что-то случилось.
Крессида поднялась и тоже подошла к двери. Они вместе стали пристально вглядываться в темный, неосвещенный двор.
– Мама, я должна пойти в трактир и спросить у хозяина, приходил ли туда Питер.
– Мне твоя затея не нравится и кажется очень опасной, – возразила графиня.
– Согласна, но мы должны знать, что случилось с Питером, – настаивала на своем Филиппа.
Она сказала это как можно спокойнее, чтобы ее страх не передался матери. Что могли сделать две женщины без верного друга и защитника?
– Знаешь, Питер мог услышать о продаже подходящих по цене лошадей и поехать за ними, – предположила Филиппа, накинув на голову капюшон и закутываясь в плащ.
– В такое позднее время? – удивилась Крессида.
– Это единственная причина, по которой Питер решился бы оставить нас одних так надолго. Я скоро вернусь.
Филиппа с силой навалилась на тяжелую дверь конюшни, чтобы открыть ее пошире, и вышла в темный незнакомый двор. Оставив фонарь матери, Филиппа осторожно шла по двору, к тускло светившимся окнам трактира.
Девушка прошла почти половину пути, когда услышала какой-то шум. Она остановилась и, затаив дыхание, прислушалась, но услышала только биение собственного сердца, заглушившее все остальные звуки. Обвинив себя в трусости, она решила, что это кошка вышла на охоту. Чем ближе Филиппа подходила к трактиру, тем сильнее был слышен гул голосов его постояльцев. Вдруг она обо что-то споткнулась. Это «что-то» лежало прямо у нее под ногами. От неожиданности она громко вскрикнула и почувствовала, как от страха у нее подкашиваются ноги. Придя в себя, она нагнулась и поняла, что это тело мужчины, который неподвижно лежит на мокрых булыжниках. Приглядевшись, она узнала их сквайра Питера Фиэрли.
Филиппа тихо позвала его по имени, но он не проронил ни звука. Когда же она приподняла ему голову, то закричала от страха – на голове Питера была кровоточащая рана. Он просто споткнулся в темноте и ударился головой о булыжники, которыми был вымощен двор? Но это на него не похоже – он ловкий и натренированный человек. А что, если кто-то подкрался к нему сзади и ударил его по голове? От этой мысли Филиппу охватил леденящий душу ужас. Кто бы это мог быть? Посетители трактира видели, что сошедшие с корабля путешественники – люди небогатые… однако Питер сообщил во всеуслышание, что собирается купить или нанять лошадей для продолжения путешествия! Учитывая ту бедность, в которой жили эти люди, такое признание могло навести их на мысль напасть и ограбить его. Она попыталась приподнять Питера, но это оказалось ей не по силам. Но может ли она пойти в трактир и обратиться к его посетителям за помощью? Не опасно ли это?
Девушка была так потрясена случившимся, что не заметила, как из темноты отделилась чья-то тень и кто-то бесшумно подкрался к ней.
Она опомнилась только тогда, когда нападавший схватил ее одной рукой за плечи, а другой зажал ей рот.
– Тише, моя красавица, – прошептал вкрадчивый голос ей на ухо. Незнакомец говорил по-английски, но с характерным для всех уэльсцев акцентом. – Не советую тебе звать на помощь. Если ты будешь умницей, тебя не постигнет участь твоего слуги.
Филиппа от гнева и возмущения позабыла о страхе. Девушка стала вырываться, но нападавший еще крепче обнял ее за талию и продолжал волочить по двору. Хотя сама она была в отчаянном положении, ее больше волновало состояние Питера. Она боялась, что он может умереть, так как его рана показалась ей очень опасной. А она… она не сомневалась, что злоумышленник, куда-то тащивший ее по двору, не оставит ее в живых после того, как сделает свое черное дело. Куда он ее тащит? В конюшню? Вряд ли. Наверняка он знает, что конюшня занята. Филиппа старалась не терять самообладания. Возможно, у нее появится шанс убежать или позвать на помощь. Лишь бы ее мать не вышла из конюшни и не привлекла внимание этого негодяя. Филиппа решила, что ради безопасности матери она должна вести себя тихо и не перечить похитителю.
Она молилась Пресвятой Деве Марии и святой Катерине, защитнице всех девственниц, чтобы они дали ей силы перенести то суровое испытание, что уготовила ей безжалостная судьба. Вдруг раздался чей-то голос… другого мужчины, совсем рядом с ней! Она не поняла ни слова, так как разговор шел по-уэльски. Вдруг ее отпустили, и она от неожиданности упала, ударившись о мокрые булыжники.
Дрожа от ужаса, девушка с трудом поднялась на ноги. Присмотревшись, она смогла разглядеть тусклый блеск кинжала у горла ее недавнего похитителя. И невольно попятилась, не зная, что ее ожидает: счастливое избавление или нападение еще более беспощадного разбойника. Тот, который напал на нее, от страха только мычал что-то нечленораздельное. Незнакомец и подоспевший ему на помощь мужчина повалили преступника на землю и оттащили его в сторону, продолжая угрожать приставленным к горлу кинжалом.
Она не могла разглядеть лицо мужчины, который – она надеялась – был ее спасителем. Он был высокого роста, в темном плаще и возвышался над своим пленником как скала. Преступник продолжал жалобно причитать по-уэльски, вероятно прося пощады.
Незнакомец прикрикнул на него, и тот замолчал. По команде незнакомца – на этот раз по-английски – из темноты вышел третий мужчина, который, очевидно, ждал удобного случая прийти на помощь своему
