Гад ты последний!
— Кто тебе мог рассказать такое? Стой! — Его, кажется, осенило.
Но тут вдруг из глубины дачи донесся протяжный нечеловеческий вой. Кульбицкий вскочил, как ужаленный, и бросился с террасы в дом. Елена побежала за ним. Он прислушивался — вой явно шел с кухни. Алексей помчался на первый этаж — но на кухне никого не было. Однако крик послышался снова, и на этот раз стало ясно, что звук доносился из погреба.
Кульбицкий нагнулся, чтобы отодвинуть запор и поднять крышку, но вдруг услышал резкий приказ:
— Стоять! Руки за голову, иначе стреляю! — Кульбицкий медленно распрямился, и в глазах его отразились попеременно удивление и страх.
Я стояла в дверях кухни, целясь бизнесмену в переносицу.
— Добрый, добрый вечер, дорогой полуклиент! — радостным тоном воскликнула я. — Какая счастливая и неожиданная встреча! Позволь полюбопытствовать, что ты собирался отыскать в погребе?
— Т-ты откуда в-взялась? — он никак не мог взять себя в руки. — Там кто-то кричит, — он показал пальцем вниз.
— Я приехала в гости к Елене и вижу, ты зачем-то полез куда не следует. Поэтому давай-ка пойдем в комнату и поговорим. — Я повела стволом газового пистолета в сторону.
Кульбицкий покорно пошел впереди меня, явно сломленный и уничтоженный неожиданно сложившейся ситуацией, не собираясь оказывать никакого сопротивления. Об этом красноречиво свидетельствовала его сгорбившаяся спина и опущенная голова. Однако я по прежнему опыту знала, что не следует недооценивать врага, пока он не обезврежен. Потому и была начеку. Мы расположились в комнате с камином, который ввиду жары, естественно, не топился. Алексей обреченно упал в кресло, а я встала напротив, не опуская руки с пистолетом. Вслед за нами в комнату вошла Елена. В руках она зачем-то держала заветную бутылочку. Кульбицкий тяжело посмотрел на подругу и глухо произнес:
— Ты, стерва, предала меня.
— А за стерву, блядун поганый, вот тебе! — она подскочила к креслу и ударила Алексея бутылкой по голове. Я даже не успела среагировать, все произошло, как в замедленной киносъемке, но в одну секунду.
Его тело обмякло, а темно-бурая жидкость стекала с головы по груди и заливала кресло под ним.
— О боже, ты же убила его! — закричала я и бросилась тормошить Алексея. Тот не подавал признаков жизни, голова была рассечена, но, к счастью, не сильно. Похоже, очухается.
— Так ему и надо, скоту, — с горечью произнесла Елена и медленно вышла из комнаты.
После нескольких манипуляций с телом и вылитых на голову кружек холодной воды мой клиент, кажется, стал оживать. Я пересадила его в более сухое место, при этом с удовольствием вдыхая тонкий аромат вина, употребленного не по назначению. На Кульбицкого было жалко смотреть — он напоминал мокрую общипанную курицу.
Прошло еще минут тридцать. За это время я успела выпить кофе, успокоить Елену, рыдавшую в спальне, и наконец можно было начинать разговор.
— Итак, Алексей Владимирович, твоя карта бита.
— Что… О чем ты? — до него, очевидно, после удара и потрясения от неожиданности всего происшедшего, туго доходило.
— Да все о том же, что твоя подлая игра раскрыта и лежит у меня вот тут на ладони, — я показала ему растопыренную пятерню.
— Никакой игры… Как ты здесь оказалась?
— Приехала цветочки пособирать на полянке. Гляжу — Елена лопатой землю роет. Ну, думаю, никак пистолетик выкапывает по твоему приказанию. Сцапала я ее вместе с чемоданчиком. Но там, увы, оказалась только драгоценная бутылка, тяжесть которой только что попробовала твоя забубенная головушка.
— А… почему ты решила, что украденный пистолет надо искать на моей даче… Что ж я, сам у себя буду тырить? — обиженно произнес Кульбицкий, осторожно трогая рукой рассеченную голову, из которой продолжала сочиться кровь.
Пришлось прерваться, поискать йод, вату, бинты и обработать рану. Хоть и сволочь, но жить-то ему надо. Хотя бы во имя установления истины. Потом наша беседа потекла дальше.
— То, что ты мне (и не только мне) врал с самого начала, — я установила быстро. Для этого есть проверенные и безошибочные способы. Твои так называемые «свидетели», с помощью которых ты шантажируешь Палтусова, — обыкновенные бандюги средней руки. Тупые и неповоротливые.
В этот момент опять повторился вой из кухни. Я усмехнулась:
— Вон они истошно вопят, холодно, наверное, в погребе-то. Как только, удивляюсь, кляп сумели вытолкнуть.
Кульбицкий изумленно смотрел мне в рот:
— Значит, эти козлы тебя тут выследили и не сумели угомонить, а засветились сами?
— Во-во!
— Ой, какие идиоты! — он застонал, закрыв глаза и раскачиваясь телом из стороны в сторону.
— Такие же, как их хозяин, — я насмешливо и торжествующе смотрела на униженного и поверженного противника. Но свою газовую «беретту» из рук тем не менее не выпускала. И заметила, что он на нее оценивающе поглядывает.
— Ну ладно, — покаянным тоном произнес Кульбицкий, — раз уж ты оказалась такой шустрой, запираться дальше нет никакого смысла.
— На редкость мудрая и своевременная мысль посетила твою больную голову, — воскликнула я. — Ну, выкладывай!
— Я действительно уговаривал этих «шестерок» выступить в роли как бы случайных свидетелей. И хорошо им забашлял, так что они должны были даже под распиской в суде указывать на Палтусова. А на Игорька я давно зуб имею, и не без причины. Эта мразь как-то на одном пикничке мою Елену подпоил за светской беседой и в лесок поволок. Она еле вырвалась. Ну что ему, морду бить, — толку-то! Я и решил, как говорится, наказать рублем.
— Долларом. И не одним.
— Ну, пусть будет так.
— Значит, теперь можно надеяться, что Игоря Петровича ты со своими «гоблинами» оставишь в покое?
— Куда же деваться, раз ты оказалась такая крутая!
Он попросил чего-нибудь выпить. Я отконвоировала его на кухню, откуда неслись нескончаемые вопли заточенных в подполе. Улучив минутку затишья, я крикнула им:
— Слушать меня, козлы! Если сейчас не заткнетесь, открою крышку и всех вас перестреляю. Шутить не буду.
Больше тишину не нарушало ничто, только из спальни доносились всхлипы Елены.
— В общем, твоим «свидетелям» на глаза ментам лучше не соваться и меня больше не трогать — а то я вас всех мигом сдам им, есть за что. Уж мне-то поверят! Так что насчет Палтусова я теперь спокойна. Но мне нужен пистолет — когда ты его отдашь?
Он сыграл искреннее возмущение и негодование, стал махать руками, подпрыгивать на табуретке:
— Стал бы я тебя нанимать, если бы…
— А я к тебе, как ты помнишь, и не нанялась. Мои настоящие клиенты — более солидные и порядочные люди, чем ты!
Он даже позеленел от злости:
— Нет у меня пистолета! Я сам в первую очередь хочу знать, кто его украл, и наказать гада. Может, этот художничек Витя?
— К Вите я еще съезжу. На всякий случай. Хотя уверена на девяносто процентов, что «пушку» ты прячешь где-то здесь, неподалеку.
