Ну ладно. Я решилась. Будь что будет, по крайней мере, внесем ясность.
— Сережа!
— Да, Танечка? — он оторвался от книжки и ласково посмотрел на меня.
— У меня есть небольшая просьба к тебе…
— Хоть и большая — я для тебя на все готов!
— Дело в том, что я везу конверт с очень ценными документами. И подозреваю, что за ними охотятся люди, которые даже поезд смогли остановить…
— Ну и ну, Таня, прямо детективное кино какое-то, неужели…
— А почему перерыт мой «дипломат», ты не задумался?
— Но, может, милиция…
— Нет, они бы тогда у всех вещи вверх дном растормошили! За мной охотятся.
— Татьяна, я готов помочь тебе, если это правда.
— Надо всего лишь спрятать мой конверт среди твоих вещей, вряд ли злоумышленники туда полезут.
— А как эти люди могут полезть в твои?
— Еще не знаю, но что-нибудь изобретут. Надо быть настороже. Я, конечно, подстраховалась… но…
Сергей вытащил свой чемодан и, покопавшись там, куда-то вглубь засунул переданный мною конверт. Потом он тактично и неназойливо пытался вызвать меня на откровенность, чтобы я рассказала, в чем дело, но я старательно уводила разговор в другую сторону.
Зажглись лампы ночного света, за окном уже была ночь. Поезд шел с хорошей скоростью, и на душе у меня стало как-то спокойнее. На ужин мы опять пошли в ресторан и провели за милой беседой чудесный вечер.
Перед тем, как устраиваться спать, Сергей взял зубную щетку, мыло, полотенце и сигареты и вышел. Я в это время читала и не обратила внимания на то, захлопнул ли он за собой дверь купе. И очень зря.
Прошла минута, другая — дверь резко отъехала в сторону и тут же захлопнулась. Передо мной стояли братки Углановы во всей своей красе и ухмылялись:
— Женишка себе, сучка, завела…
Я быстро сунула руку под подушку, где лежала сумочка, но тут же получила два сильных удара по голове и по руке.
— Спокойно. Будешь орать — зарежем, ты у нас уже вот где сидишь, — Федька провел рукой по горлу, а у Мишки я увидела раскрытый охотничий нож. Свободной пятерней он вцепился в мое горло так сильно, что я стала задыхаться, а Федька в это время вытащил мою сумочку из-под подушки и выскочил в тамбур. Я, извиваясь, пыталась заехать Мишке коленом между ног, но подонок держал меня крепко, все сильнее сжимая пальцы, в глазах у меня потемнело…
Очнулась я от холодного прикосновения мокрого полотенца. Надо мной склонился Сергей, на лице его была боль и тревога:
— Танечка, тебе лучше?
— Д-да, — я села и стала растирать болевшее горло, где теперь наверняка появятся синяки, — ты видел их?
— Я застал одного, который тебя душил. Заломил ему руку с ножом, дал по шее, и он выскочил в тамбур. Я так боялся за тебя, что не стал его преследовать.
— Ну и ладно. Жалко только сумочку, там у меня был пистолет. Гады!
— Боевой, настоящий?
— Газовый, «беретта». Но ничего, мы еще с ними увидимся. Сейчас пойдем в соседнее купе, возьмем милиционера и…
В это время поезд стал резко тормозить, дернулся и остановился. В коридоре послышались голоса пассажиров, у многих из них попадали вещи и стаканы со столов. Я поняла, что это Углановы сорвали стоп- кран и сейчас уже бегут через поле в лесок, а там до ближайшей деревни. Ну и черт с ними. В спешке они решили, что бумаги точно лежат в сумочке, раз не нашли их в «дипломате». Хотела бы я увидеть их рожи, когда, кроме пистолета и парфюмерии, они там ничего не найдут. А поезд уже не догонишь. Я злорадно усмехнулась.
Постояв 15 минут, состав медленно тронулся. Сергей принес бутылку коньяка и настойчиво стал уговаривать меня выпить, чтобы снять напряжение и «полечиться». Незаметно, за приятным разговором, мы «уговорили» весь коньячок, закусывая фруктами… и мне стало очень хорошо.
Поэтому, когда Сергей пересел на мою сторону и нежно обнял меня за плечи, я не имела ничего против. Надоело быть бой-бабой, сыщиком в юбке, захотелось хоть иногда почувствовать себя просто женщиной. Его поцелуи и ласки были так возбуждающи и сладки, что я забыла абсолютно обо всем на свете. Мир медленно плыл в пьянящем тумане, и, кроме слов «люблю тебя… навсегда… милая», ничего не хотелось больше знать.
Сергей оказался умелым и опытным любовником. Мы полночи предавались разнообразным радостям секса, благо никто нам уже помешать не мог. А потом я спала, словно убитая, и проснулась, когда солнце уже вовсю светило между бегущими за окнами деревьями. Сережа разбудил меня ласковыми поцелуями, и первые слова, которые я от него услышала, были:
— Танечка, я очень хочу, чтобы ты стала моей женой!
Все, как в сказке… Но это, увы, жизнь, и поспешные решения оборачиваются сами знаете чем. Поэтому я счастливо улыбнулась, прикрываясь простыней, и сказала:
— Вот сделаем в Питере свои дела, поедем вместе (да? — да!) обратно, тогда я тебе и отвечу.
Щелкнула его по носу и пошла умываться. Посмотрела на себя в зеркало и увидела там мордочку абсолютно довольной дуры.
«Рановато ты, Татьяна, стала расслабляться», — сказала я себе и плеснула в лицо холодной водой.
…После обеда поезд прибывал к месту назначения. Мы с Сережей договорились остановиться в одной гостинице (и по возможности в одном номере)… Правда, выяснилось, что обратно вряд ли мы поедем вместе, так как я собиралась выезжать уже завтра, а его научный симпозиум затягивался на три дня. Но это нас не особо огорчило — все-таки живем в одном городе, не потеряемся.
…Вокзальная суета и давка после тихого комфортного купе меня оглушили. Едва мы ушли с перрона, как случилось то, что в пух и прах разбило мои планы… По крайней мере, ближайшие.
Я, чтобы не отстать и не потеряться, семенила рядом с широко шагавшим Сергеем, держа его за рукав. Вдруг он, видимо, обо что-то споткнувшись (или получив подножку), со всего размаху растянулся на асфальте, вытянув вперед руки и… выпустив из правой чемодан. Я мгновенно бросилась поднимать Сергея, а когда он, шутя и отряхиваясь, опять стоял на своих двоих… его чемодана уже не было. Буквально за три- четыре секунды «увели» бесследно. Мы стояли, как громом пораженные.
Я даже чуть не заплакала. Во-первых, там лежали драгоценные документы, без которых мне в Питере нечего делать.
— А у меня, — добавил Сергей упавшим голосом, — научный доклад, над которым я полгода работал… и любимые вещи…
Нас толкали спешившие по своим делам люди, а мы стояли этаким островком отчаяния среди равнодушно бушующего моря.
Сергей обнял меня, поцеловал и виновато пробурчал:
— Прости, любимая, я же не нарочно!..
Я представила, как плохо ему сейчас и за себя и за меня, и не стала больше дергать судьбу за хвост.
— Сережа, все не так уж трагично! — Если у меня в самом уголке сознания и оставалась какая-то уже въевшаяся профессиональная настороженность, то она должна развеяться (или наоборот) в зависимости от его поведения, когда я отдам ему в руки свой последний шанс, свой последний козырь.
— О чем ты говоришь? — он взглянул на меня с тоской.
— Я как-то мельком, ты, наверное, уж не помнишь, проговорилась, что подстраховалась еще в Тарасове…
