напоминать засохший абрикос. Я стала прежней. Каждая клетка моего тела начала наливаться энергией.
И не приведи Господи попасться в такой момент мне на дороге!
Я сама боюсь подобных приступов ярости. Меня нельзя сильно злить. Не знаю, как это происходит, но внутри меня начинается движение энергии, которую я не в силах сдержать. Эта энергия образует множество черных атомов, они сначала движутся медленно, затем разгоняются, разгоняются, и…
Последнее время я еще как-то справляюсь с подобным состоянием. Анька помогла. Именно Анька, когда я рассказала ей об этом явлении, принесла мне «Воспламеняющую взглядом» Кинга.
И научила меня загонять эту энергию назад. Или отправлять ее в надлежащее место. Чтобы потом не нести ответственности за чье-то физическое увечье.
Чаще всего надлежащим местом оказывалась раковина умывальника в ванной комнате. Я просто выругивалась туда, а потом смывала водой. Сразу становилось легче. И никому не было плохо.
Анька очень смеялась, когда я ей рассказала об этом. Она вообще была…
Черт! «БЫЛА»… Анька не выживет в прошлом времени. Она просто не умеет оставаться тенью.
Я опять почувствовала в руках предательскую дрожь. Кажется, сейчас начнет трясти.
Стоп. Используй свою энергию в мирных целях, Таня. Вспомни. С ее помощью можно сделать многое.
Например, отыскать Анькиного убийцу. Отыскать — и…
Я включила холодную воду. Подставив под обжигающе ледяную струю ладони, почувствовала, как становится легче. Холодная вода отрезвила мой мозг. Теперь я могу начать поиски. Кипящее бешенство превратилось в холодный гнев.
Я вытерла руки мягким полотенцем. Стало чуть легче. Посмотрев в зеркало, я убедилась, что почти успокоилась. Теперь я уже смогу держать себя в руках.
Я прошла в гостиную. С чего начать? Я задумалась. Ах, да! Сначала я должна вспомнить все наши разговоры. До мельчайших подробностей. Постараться ничего не упустить. Возможно, Анька говорила что — то такое…
Я легла на диван. Закрыла глаза. Сосредоточилась на вчерашнем дне.
Окружающий мир наконец-то оставил меня в покое.
— Ах, какая жалость!
Анькино хорошенькое лицо сморщилось. Она разглядывала эту тоненькую книжку с восторгом дикаря, увидевшего пестрые фенечки.
— Что это? — поинтересовалась я.
— Смотри, — она протянула мне белый томик.
«Английская поэзия абсурда».
— Ну и что?
— Это же лимерики! — В Анькиных глазах было столько восторга, что я сразу доперла: лимерики эти вещь бесценная. Анька просто за так сиять вам не станет.
— продекламировала Анька.
Я засмеялась.
— Анька, ну купи ты себе эти свои лимерики…
— Фу, — наморщила Анька вздернутый нос, — ты, Иванова, временами страдаешь отсутствием чуткости. Взгляни на цену…
Я взглянула. Ни фига себе… Сия тоненькая книжуля стоила тридцатник!
— И где же нам, простым труженицам театра, насшибать такие башли? — вздохнула Анька. Она положила книжечку на место. Как ребенок, понимающий невозможность чуда. Смирившийся с его отсутствием.
Этого я допустить не могла. Ежели наша феечка перестанет верить в чудеса — на что ж рассчитывать нам, простым смертным?
Я достала из кармана тридцатку и протянула продавщице. Анька немного обиделась.
Это было видно по выражению ее чуть раскосых зеленых глаз.
— Ань, я же купила себе, — попыталась я оправдаться, — а тебе даю ее только почитать. На неограниченное время…
Она решила, что сердиться не стоит. Схватив бесценные лимерики в ладошки, чмокнула меня в щеку и изрекла:
— Ты, Танька, вовсе не Ведьма. Ты — волшебница. А я — Золушка.
— Пошли, Золушка, — усмехнулась я, — насколько я помню, ты и готовить толком не научилась…
— Не-а, — согласилась Анька, — и в квартире у меня черт знает что творится…
Мне было хорошо рядом с ней. Так хорошо, как никогда ни с кем не было. И не будет… Теперь — никогда не будет!
Я открыла глаза. В голову лезла всякая муть, не относящаяся к делу… Что еще Анька тогда говорила?
Ах, да… О ребенке. Какие у него ручки и ножки. Поскольку Анька только что побывала на УЗИ. Вот только выяснить пол младенца она не успела. Забыла? Какая разница?
Господи… Анечка, ведь вас было — двое?
В носу защипало. Я не плакала уже миллион лет.
Нет. Плакать я не собираюсь. Не дождетесь. Вместе со слезами уходит энергия. А она мне необходима. Для мести.
За двоих людей, которых я любила. И неважно, что со вторым я еще не успела познакомиться. Думаю, он был куда лучше вас. Я сдержала слезы.
Анька Волошина не покончила с собой. Где вы видели беременных женщин, бросающихся с девятого этажа?
Аньку Волошину убили. И я найду того, кто это сделал.
Электрический свет резал глаза. Они и так болели оттого, что я отказывалась дать волю слезам. Повернув выключатель, я оказалась в кромешной темноте. Стало не по себе. Тоскливо и страшновато. Я поежилась. Где-то должны быть свечи…
Я вспомнила. Достала их из кухонного шкафа. Теперь освещение комнаты было мягким и призрачным. Самое время побродить здесь Анькиной душеньке.
Она так любила запах свечей!
Хватит, Танюха. Не позволяй себе расслабляться.
Рука потянулась к замшевому мешочку, где ждали своего часа мои магические кости.
«13+ 30+ 10».
«Держите под контролем свое настроение».
Даже не совет. Приказ. И ведь они правы как всегда! Если я не буду держать себя в руках… Нет! Это уж вам фигушки с маслицем!
Анька, ответь же мне, что с тобой произошло?
«17+ 3+ 30».
«Чтобы быть любимой, сами любите чисто и светло. Чистота души неразделима с ее святостью».
