накинула куртку и вылетела на улицу.
«Харон» стоял внизу, рядом с машиной. Я подлетела и поинтересовалась:
— На Театральную не подбросите?
— Конечно, — улыбнулся он. Улыбка у него класс. Открытая и мальчишеская.
— Вы недавно приобрели эту машину? — попыталась я продолжить разговор. Наконец-то я в пресловутой белой «девятке»!
— Знаете, у нее романтическая аура, — сообщил он, усаживаясь за руль. — Человек, у которого я ее купил, был влюблен в рыжеволосую актрису. Но она покончила с собой. Прежний владелец не смог этого перенести. Он продал свою «девятку», потому что она слишком напоминала ему о погибшей возлюбленной… Знаете, кем он был?
— Кем? — спросила я.
— Киллером, — повернулся ко мне новый сосед. — Его наняли специально, чтобы убить эту актрису. А он влюбился… И начал охранять ее. Как вам история?
— Откуда вы все это знаете? — поинтересовалась я.
— Сам владелец и рассказал, — пожал он плечами. — Кстати, меня зовут Виктором.
Марина вышла замуж. Догадайтесь, за кого? За Штайнера! Старичок овдовел и явился пред очи своей возлюбленной с предложением руки и сердца. Теперь фрау Марина Штайнер проживает в Аусбурге и очень потолстела. Я собираюсь к ней в гости. Надо же посмотреть, как теперь она выглядит. Я никогда не видела толстую Барби.
Вся компания «врачевателей» получила достаточное время на обдумывание смысла жизни. Надеюсь, к концу сроков они все-таки поймут, что не стоит молиться Мамоне. Право, не стоит… Игорь пытался выкрутиться. Говорил, что Патрикеев подействовал на его психику. Патрикеев вообще предпочитал хранить гордое молчание. А Игоря мне все-таки почему-то жалко…
Я вздохнула. За окном летели первые хлопья снега. Они медленно кружились, падая на мокрую поверхность асфальта.
Внизу, под моим окном стоит машина. Меня ждут. Ну, да… Мой сосед по дому, недавно приобретший белую «девятку». Ту самую, со вмятиной…
Я спускаюсь по лестнице, и уже через пять минут он обнимает меня за плечи и улыбается. Жизнь — величайшее из чудес…
Одно меня беспокоит. Он занят очень странной работой. Вообще не желает о ней говорить. И это меня немного настораживает…
А что, если история киллера, рассказанная Виктором, про него самого? И Мельников вовсе не выдумал своего Харона?
Что произойдет, если я подойду как-нибудь тихонько, на цыпочках, и позову Виктора шепотом:
— Харон?
Нет, я этого не сделаю. А вдруг он обернется?! Что я буду делать тогда?
И все-таки… Где он, черт его возьми, работает?
