— Все еще паршиво, но уже лучше, — пробормотал он. лишь бы подтвердить, что следит за передачей.
Донна кивнула — она смотрела программу внимательно.
— Помнишь, как прошлой зимой похолодало ниже нуля и правительство пыталось доставить продукты на собачьих упряжках? Люди голодали. В Соединенных Штатах — и голодали! До сих пор не могу поверить.
— Ужасно, — согласился Том.
Настала очередь прогноза погоды для их штата. Как обычно, диктор говорил с неестественной бодростью:
— В большинстве прилегающих к городу районов завтра ожидается начало семидесятых, — радостно сообщил он, тыча указкой в карту, — в долинах и пустыне потеплеет до середины или конца семидесятых. Прекрасной тебе погоды, Лос-Анджелес!
Донна медленно и глубоко вдохнула.
— Мне лучше уйти, — произнесла она, села на край кровати и начала одеваться.
— А я надеялся, что ты останешься. — Он хотел произнести эти слова с болью в голосе, но опасался, что вместо нее пробьется обида.
Очевидно, ему удалась нужная интонация, потому что Донна тихо ответила:
— Том, сейчас я тебя очень люблю. Но если я проведу эту ночь с тобой, и мы проснемся в начале семидесятых…
Нахмуренное лицо Тома показало, что он все понимает. Донна грустно кивнула и встала. Мысль о ее уходе причиняла Тому боль, потому что сейчас он по-настоящему ее любил.
— Послушай, — осторожно начал он, — допустим, я установлю кондиционер на шестьдесят восемь. Тогда ты останешься?
Вопрос захватил Донну врасплох.
— Ты действительно этого хочешь? — спросила она. В ее голосе чувствовалось сомнение.
Теперь и Том задумался, верит ли он собственным словам. В конце шестидесятых его квартира станет совсем другой. К примеру, ему будет очень не хватать маленького калькулятора. Вместо него придется орудовать счетной линейкой, но с линейкой в его профессии не очень-то заработаешь. Но это мелочь, верхушка айсберга. В шестидесятые замороженная пицца больше походила на картон…
— Давай попробуем, — решился он. Лучше картонная пицца с Донной, чем «мозарелла» без нее.
Том закрыл окна в спальне, вышел в комнату и настроил хроностат. Прибор не включился сразу, потому что в квартире уже было шестьдесят восемь, но, передвигая стрелку, Том снова задумался над своим поступком. Он заметил, что книжная полка исчезла. Кое-каких книг ему будет не хватать.
— И Черт с ними, — сказал он вслух, направляясь в ванную.
Взяв зубную щетку, он кое о чем вспомнил и начал бестолково копаться в шкафчике возле раковины. Изо рта у него торчала щетка, по подбородку стекала пена, и со стороны он напоминал бешеную собаку. Остановился он столь же внезапно, как и начал — к его удивлению, в шкафчике отыскалась запасная щетка. Когда Том, слегка покраснев, торжественно вручил ее Донне, та хихикнула.
— Где ты сейчас работаешь? — спросила она, снова ложась в постель. — Если это примерно то, чем ты занимался, когда жил здесь…
— Нет, — быстро ответил он, поняв суть ее вопроса. Если он каждый день на работе станет вспоминать свежие обиды и ссоры, то у них ничего не получится, как бы они ни старались дома.
— А ты чем занимаешься? — спросил он.
Донна рассмеялась.
— Я, наверное, не пошла бы в универмаг, если бы не знала, что их кондиционер сломан. Люблю шестидесятые. Я работаю в магазинчике грампластинок под названием «Босые звуки», и это меня вполне устраивает.
— Понимаю, — кивнул он. — Давай спать.
Она призывно улыбнулась:
— Мы этим уже занимались.
Схватив подушку, Том сделал вид, словно собирается швырнуть ее в Донну.
— Я имел в виду то, что сказал — спать.
— Хорошо, хорошо.
Донна потянулась через него, мягкая и теплая, и выключила свет. Том знал, что у нее дар легко засыпать. И точно, всего пару минут спустя она полусонным голосом спросила:
— Утром отвезешь меня на работу?
— Конечно, — ответил он, но тут же задумался. С таким названием ее магазин пластинок наверняка не пережил шестидесятые. — А если погода изменится, я смогу найти твой магазинчик?
— Да, там есть кондиционер. Какая бы погода ни была снаружи, внутри всегда шестидесятые. И дела у нас идут очень даже неплохо.
— Хорошо придумано, — согласился он. Через несколько минут он понял, что Донна заснула. Но сам он продолжал ворочаться. Том давно не делил постель с женщиной и теперь четко ощущал, как пружинит матрас под весом ее тела, слышал тихий шепот ее дыхания, улавливал ее запах. «Довериться человеку настолько, чтобы спать с ним рядом, — подумал он, — это, возможно, больше, чем даже любить его». Внезапно он возжелал ее сильнее, чем раньше.
Том неподвижно лежал в темноте. Он никогда не встречал женщин, желающих любви сразу после пробуждения. «К тому же, — подумал Том, — она будет здесь и завтра».
Будет, но не наверняка… Завтра на улице начало семидесятых. Паршивая погода для них с Донной.
Он так и уснул, не избавившись от тревоги. Около двух часов ночи кондиционер внезапно включился, разбудив Тома. Донна даже не шелохнулась. Том протянул руку и мягко опустил ладонь на изгиб ее бедра. Она что-то пробормотала и перевернулась на живот. Он отдернул руку. Донна не проснулась. Том долго лежал, затаясь, пока не заснул снова.
Грохот будильника вполне можно было заменить взрывом бомбы возле уха. Тому было достаточно громкого будильника, Донну же могло разбудить только одно — столкнуть ее с постели на пол. Он успел забыть, какая же она соня.
Но все же она успела приготовить яичницу, намазать тосты маслом и разлить кофе раньше, чем он завязал галстук.
— Теперь я знаю, почему попросил тебя остаться, — признался он. — Сам я на завтрак пробавлялся кукурузными хлопьями.
— Бедняжка, — сочувственно протянула она. В ответ Том выдал гримасу голодного тигра.
Складывая тарелки в раковину, он спросил:
— Так где этот твой босой магазинчик?
— В Гардене, на Гриншоу. Надеюсь, ты из-за меня не опоздаешь?
Том взглянул на часы, быстро прикинул в уме.
— Должен успеть. Тарелками займусь вечером. Тебя забрать после работы? Когда вы закрываетесь?
— В четыре тридцать.
Том простонал.
— Вряд ли я смогу добраться до твоего района раньше половины шестого.
— Я подожду тебя внутри, — пообещала она. — Так я, по крайней мере, буду уверена, что счастлива видеть тебя снова.
Том знал, что здравого смысла у нес хватает, как бы она ни старалась временами изобразить полное его отсутствие.
— Неплохая мысль, — согласился он.
Насколько она хороша, Том обнаружил, едва они закрыли за собой входную дверь. Диктор оказался прав — ив самом деле было за семьдесят. Когда Том и Донна спустились вниз, они уже не держались за
