хотела спросить, не занимаетесь ли вы семейными тяжбами? Нет, «семейные тяжбы» – слишком круто, будто мы с мужем уже швыряем друг в друга бутылками из-под джина. Доброе утро, я бы хотела записаться на прием по деликатному воп…
– Эй, вы собираетесь входить или нет? – раздался позади меня раздраженный голос.
Я обернулась и увидела ошеломляюще привлекательного мужчину с густыми рыжевато-каштановыми волосами, откинутыми со лба, поблекшим загаром и золотистыми, под цвет волос, глазами. Я благоговейно подняла голову – задирать пришлось высоко. Примерно на шесть футов три дюйма.
– Ммм, наверное, собираюсь, – промямлила я.
– Чудесно, и я тоже, так, может, двинемся наконец? – (У него был сильный американский акцент.) – Я уже несколько минут пританцовываю у вас за спиной, как Фред Астер. Закончили раздумывать?
– Ой! Извините, пожалуйста. – Я отступила в сторону, пропуская его, но он держал дверь и ждал.
– Так вы идете или нет?
– Ммм, да, наверное. Иду. – Я засеменила в мраморный холл и запнулась, обнимая сумку.
– Похоже, вы все еще сомневаетесь, – с улыбкой произнес он.
– Ну, я просто… не могла решить, есть ли у меня время.
– А, крылатая колесница! Унесет, если не будете осторожны. Но не переживайте, вы здесь не задержитесь. – Он улыбнулся. – А если задержитесь, то не успеете оглянуться, как вас обчистят до нитки.
Должно быть, в моих глазах промелькнул страх, потому что его взгляд вдруг подобрел.
– Эй, не бойтесь, тут не так уж страшно, и Марша о вас позаботится. – Он показал на ледяную блондинку за ледяной мраморной стойкой в центре холла.
Я только и успела пролепетать «спасибо», а он уже прошагал мимо и побежал по крутой лестнице через две ступеньки. У него был вид человека, собравшегося штурмовать крепость. Наверху лестницы я в последний раз увидела краешек его темного фланелевого пиджака; потом он пошел по коридору – наверное, в свой кабинет.
Марша оторвалась от книги. Улыбнулась губами, но не глазами.
– Вам помочь? – пропела она.
– О да. – Я подлетела к стойке. – Я просто проходила мимо и хотела спросить: вы занимаетесь семейным правом?
– Да, так же как и коммерческим, имущественным и судебными делами, мадам.
– А можно мне записаться на консультацию по поводу семейной… неполадки?
– Вы к конкретному специалисту? В нашей фирме двадцать три адвоката.
– Ух ты! Да уж, немало… Ну, нет, наверное, разве что… вон тот джентльмен, американец, который вошел вместе со мной, он случайно не специализируется на… ну, вы понимаете… семейном праве и подобных вещах? – Я кивнула в сторону лестницы, чувствуя, что нещадно краснею. – Может, он?
– Этот джентльмен – не адвокат, мадам. Он наш клиент.
– А! А, ну да, конечно. – (Краска расплывалась по моим щекам, как мокрое пятно.) – Просто мне показалось, что с ним можно поговорить. Вот и все.
– Неужели? Вот стерва.
– Да, это так.
– Что ж, боюсь, что не могу предложить вам столь же обаятельного джентльмена, но в следующий четверг днем у мисс Палмер есть свободный час. Вас это устраивает?
– Разумеется, – буркнула я.
– Тогда я запишу вас на четыре. О, и вот распечатка наших расценок. – Она протянула мне бумажку с такими непомерными ценами, что у меня выпучились глаза, но я все равно взяла ее, вымучила натянутое «спасибо» и поспешила вон.
По пути к стоянке я еще раз взглянула на распечатку. Ничего, может, папа меня выручит или даже Филли. Точно, Филли одолжит мне немного, но все равно – деньги на ветер! Господи, ну зачем я вообще за него вышла? Это была моя любимая фантазия, и, спускаясь по лестнице подземной стоянки, я снова ей предалась: опять я стала Рози Кэвендиш, на пальце не было кольца, а на мое имя еще не выписали свидетельство о браке. Существовала всего одна проблема: если бы я до сих пор была Рози Кэвендиш, не было бы Айво, а раз это невозможно представить, с недавних пор мои мечты претерпели изменения. Стыдно признаться, но на этот раз я мечтала о смерти Гарри. Понимаю, это чудовищно, и я чувствую себя жутко виноватой, но если бы вы знали, как трудно сопротивляться таким мыслям.
Я бродила между рядами припаркованных машин, предаваясь зловещим фантазиям, и вдруг замерла на минуту и оглянулась. Надо же, как странно. Готова поклясться, я оставила машину где-то здесь. Я повернула обратно, оглядываясь по сторонам, и вскоре почувствовала жутковатую пустоту в животе. Машины не было. Чертова машина пропала. О господи, мою машину угнали! Предприняв последнюю лихорадочную попытку, я промчалась два лестничных пролета и стала искать парня у турникета. И оказалось, напрасно, потому что Парень с Турникета как таковой перестал существовать: вместо него были щелочка, кнопка и громкоговоритель, молчавший в ответ на мой вызов.
Кипя от злости, я еще раз судорожно обыскала стоянку и обнаружила единственное живое существо во всем помещении – шофера, тихонько поедающего сэндвич с рыбным паштетом за рулем хозяйского «ягуара». Я постучала в окно:
– Вы не могли бы мне помочь?
– В чем дело, милашка?
– Мою машину угнали! – заревела я и сразу же приметила на соседнем сиденье мобильный телефон. – Можно взять ваш телефон и позвонить в полицию?
– Конечно, можно, бери. – Он протянул мне телефон, и я с важным видом впервые в жизни набрала 911. Меня сразу же перевели на местный полицейский участок. У дежурного сержанта был тоскливый голос, как в летаргическом сне, и он ясно дал понять, что меньше всего ему хочется собирать поисковую группу.
– Продиктуйте мне детали, и я занесу информацию в компьютер.
– Ну уж нет, – выпалила я. – Я плачу налоги и прекрасно знаю, что эта парковка находится дверь в дверь с вашим участком! Неужели я прошу слишком многого – всего-то пройти сотню ярдов и осмотреть место преступления?
Он неохотно согласился кого-нибудь прислать.
– Уму непостижимо: ему даже лень оторвать задницу от стула! – возмутилась я, возвращая телефон своему новому другу, шоферу.
– Ну да, считай, они ее уже списали, – сообщил шофер. – Знают, что машинка уже на полпути к Эссексу, так с чего дергаться?
– Это мы посмотрим, – злобно прошипела я. – Большое спасибо, мне нужно возвращаться на место и ждать полицию.
– Удачи, детка. Покажи им, почем сотня гребешков.
Я уж покажу, подумала я, облокотившись о чужую машину в ожидании, когда соизволит явиться полиция. Наверное, помешала их чаепитию с печеньями. Ну уж извините!
Через десять минут из-за угла неторопливо вырулил зевающий констебль. Готова поспорить на деньги, что именно с ним я разговаривала минуту назад. Я слезла с капота.
– Чудеса, правда? – проговорила я, когда он подошел ближе. – Нельзя даже оставить машину на стоянке, чтобы ее не уперли.
– Уже третья за эту неделю, – апатично протянул он. – Это печально известная горячая точка. – Он оглянулся. – Угу, и опять на четвертом уровне. Оставили талон в окошке, да? Мило и удобно, не так ли?
– Да, так я и сделала. Получается, я во всем виновата, да?
– Ну, вы как будто сами напросились, понимаете? Эти парни просто обожают многоярусные стоянки. Темно и приятно, можно спрятаться за другими машинами, пока занят грязным делом, а потом, когда вы уходите и оставляете им талон – что ж, можно сказать, вы сами их и осчастливили. И самое главное, написано же черным по белому: заберите талон! – Он указал на повсюду развешанные таблички и смерил меня испепеляющим взглядом. Этого хватило, чтобы мое контролируемое раздражение переросло в
