штуки.
– Синяк ты заработал после того, как последовательно оскорбил всех членов моей семьи. Вчера за ужином Майлз вмазал тебе в челюсть.
– Ах да, точно. Теперь я все вспомнил! Перебрал немного с выпивкой, да? Плохо отозвался о родственничках? Ох, небось я теперь у них в немилости. Ну извини.
– Никаких проблем, – пробормотала я, яростно взбивая тесто. Никаких проблем, Гарри, ведь ровно через двадцать четыре часа я делаю ноги. Собираю чемоданы и гружу их, Айво, хомяков и черно-белую морскую свинку в «вольво» – не позднее, чем ты загрузишься в такси в понедельник утром и поедешь в клуб обедать с Боффи.
– Мне так стыдно, крошка Рози.
Я обернулась. Он уже сто лет не называл меня «крошка Рози». И в его глазах я заметила выражение, которого не видела уже давно. Самую малость смирения. Каплю раскаяния. И даже крошечную мольбу о прощении. Я сглотнула комок.
– Все в порядке, Гарри. Хотя знаешь, ты и в самом деле превзошел самого себя.
– Знаю.
Повисла тишина. Он наполнил чайник и поставил его на конфорку. Тесто было готово, но я продолжала мешать его венчиком, чувствуя, как он топчется позади меня, и понимая, что он еще не все сказал. Он откашлялся.
– Рози?
– Хмм?
– Я тут подумал. Может, нам с тобой съездить в отпуск или придумать что-нибудь такое? Только ты и я: оставим Айво с твоими родителями. Мы не были в отпуске с медового месяца, и нам обоим это пойдет на пользу.
Я тяжело вздохнула.
– Ты всегда твердишь, что нам нужно выбраться куда-нибудь без посторонних, без Боффи, Шарлотты и прочей компании. Так почему бы и нет? Мы могли бы поехать в Шотландию, в Испанию, на Майорку. Развлечемся немного. Хочешь?
– Гарри, это бесполезно, – тихо проговорила я. – Я все сказала. И приняла решение.
Последовало молчание. Я уже подумала, понадеялась, что он снова начнет расписывать свою страшную месть: с этим было бы легче справиться, чем с льстивыми попытками меня умаслить. Но он этого не сделал.
– Прошу, Рози, не думай, что я безнадежен, – сказал он и тихо добавил, хихикнув: – Сама подумай, кому еще нужен старый зануда вроде меня?
Я чуть было не повернула голову, но вовремя удержалась. Не хотела смотреть ему в глаза. Даже Гарри мог показаться если не достойным любви, то достойным жалости, и именно это мне хотелось видеть меньше всего. Но он подошел к барной стойке, вынудив меня посмотреть ему в лицо.
– Мы могли бы начать заново, – не унимался он. – Я могу измениться, правда. Бросить пить, стать тебе хорошим мужем, и я не шутил насчет работы. И я уверен, ты забудешь о том глупом мальчике-тинейджере, Рози. Забудь ту лапшу, что он навешал тебе на уши. Он всю голову тебе заморочил. Прошу, Рози, не позволяй ему встать между нами.
– Гарри, извини, но я не передумаю. Я ухожу. Ухожу от тебя, и другие мужчины тут ни при чем.
С минуту он молча смотрел мне прямо в глаза, потом отвел взгляд и тоном капризного приказа, куда более привычным для меня, нежели интонация жалобы, попросил:
– Не приготовишь ли ты мне завтрак, Рози? То есть, имея в виду, что теоретически я все еще твой муж, как бы утомительно это ни звучало.
Я вздохнула с облегчением. Слава богу, что у Гарри вечно пустой живот. Слава богу, что в его жизни нет ничего важнее еды.
– Мне совсем нетрудно, – мило пропела я, потянувшись за сковородкой. – Два яйца или одно?
– Два, и поскольку я не ввязываюсь в войну на голодный желудок, пойду-ка я в сад, наберу грибов, чтобы добавить в омлет.
– Рада, что ты не потерял аппетит, Гарри.
– О, чтобы это произошло, одного лишь выстрела в спину мало. Ты не понимаешь, во что ввязалась, Рози.
И вот, оставив за собой атмосферу «не смей со мной связываться», он развернулся и вразвалочку пошел прочь, направляясь в конец нашего сада, где лес пересекал поле и даже в это время года обильно произрастали лесные грибы. Я подошла к окну рядом с раковиной и стала за ним наблюдать. Он торопливо семенил по лужайке, шлепая тапочками по мокрой траве; халат развевался у колен, тяжелый зад колебался из стороны в сторону…
Со стороны холма появился Майлз и мой отец: увлеченные разговором, они двигались прямо на Гарри. Поравнявшись, Майлз и Гарри поприветствовали друг друга коротким и вовсе не враждебным кивком. Значит, дуэли не будет – я вздохнула с облегчением и, вернувшись к йоркширскому пудингу, вылила его на шипящую сковородку. Щелкнула входная дверь: вошли Майлз и папа. Я слышала, как они тихими голосами обсуждают севооборот и малую урожайность из-за дождей. Подглядывая в открытую дверь кухни, я проследила, как они прошли в гостиную, к маме и Филли, которые сидели на ковре с детьми и вырезали бумажных куколок из бизнес-раздела «Санди Таймс»…
Гарри вернулся через несколько минут, хрипя от непривычной физической нагрузки и сжимая в горстях добычу: две большие пригоршни чудесных свежайших грибов. Он бросил грибы на стол, и тут вошел мой отец.
– А, Гарри, ты проснулся. Надеюсь, не держишь на нас зла?
– Что вы, Гордон, как можно; с побитым чувством собственного достоинства приношу искренние извинения. Не пойму, что на меня нашло.
– Думаю, во всем виновато виски. Кстати, я и сам бы не отказался от глоточка.
– Пап, сейчас четверть двенадцатого.
– Значит, осталось еще пятнадцать минут; но это мой дом, и я хочу выпить, так что так оно и будет. Вижу, ты собрался завтракать, Гарри; не стану тебе предлагать.
Гарри проводил его взглядом, разрываясь между двумя своими пристрастиями, как маленький мальчик, который смотрит заставку любимой телепрограммы, и тут родители сообщают, что можно пойти в зоопарк, но только выйти нужно немедленно. Спиртное победило.
– Рози, милая, перебери за меня грибочки, ладно? А потом обжарь по-быстрому, хорошо? Неприлично твоему старику пить в одиночестве. Я мигом.
Я улыбнулась: мне, как и Гарри, было известно, что в этом доме возможность выпить выпадала нечасто. Зная предрасположенность Гарри к излишествам, папа строго следил за шкафчиком с напитками.
Я разбила яйца в сковородку и уныло размешивала их лопаточкой. Неужели теперь начнутся омерзительные дрязги? Гарри явно не собирался отпускать меня по-хорошему. Черт, черт, черт. Я вздохнула и принялась перебирать грибы, осматривая перепонки. По счастливой случайности в нашем саду росли потрясающие лесные грибы, но некоторые из них были слишком уж хороши, поэтому нужно было как следует их проверить. Помню тот удивительный случай, когда мамочка приготовила на ужин суп из белых и боровиков и на следующий день мы все встали с круглыми глазами: всю ночь нам снились расписные порнографические сны. Да, всегда есть риск нарваться не просто на галлюциногенный грибок, и, поскольку в далеком кулинарном прошлом я ходила на курсы к Антонио Карлуччо, специалисту-микологу, на мне лежала обязанность убедиться в том, что грибы не кишат смертельными спорами.
Сегодня мне не очень повезло, мрачно думала я, тыкая грибные шляпки. Вполне обычные грибочки: пара белых, пригоршня лисичек и еще пара-тройка разновидностей, но ни одного гриба, от которого Гарри стал бы давиться, потом бы побагровел, схватился за горло, прохрипел: «Яд!» и печальной тушей рухнул бы на пол. Я уменьшила огонь, положила в бокал лед и пошла в прихожую, где под лестницей стоял наш шкафчик со спиртным. Там я намешала себе мощную порцию джин-тоника. На минутку присела на нижнюю ступеньку, болтая кусочками льда в стакане и смакуя свою фантазию. Вот это было бы здорово, мечтательно размышляла я. Ядовитый гриб. Противоядие еще не найдено. Пара дней в интенсивной
