попик вокруг нее с книжкой ходит и цитаты цитирует. И когда в книжку смотрит, тогда еще ничего, а как в декольте заглянет – ну просто всякий смысл в Святом писании напрочь теряется. Посмотрела я на них да и думаю себе...
– Подожди. Я ведь не для этого в монастырь иду. У меня серьезное дело, и мне нужно, чтобы меня восприняли именно серьезно, а не как-то иначе.
– Ну, если хочешь, чтобы серьезно, надень ситцевую юбку в цветочек и шерстяную кофту на пуговицах. Знаешь, такие, как бабульки носят. И карманы чтоб...
– Ой, да хватит тебе... я с ней серьезно разговариваю, а она...
– Если серьезно, тогда нужно твой гардероб смотреть. Как я тебе скажу, что надеть? Я ведь не знаю, чего там у тебя есть.
– Да ладно! Ты мой гардероб лучше меня знаешь.
– Ну и что. Все равно нужно смотреть.
Расплатившись за обед в ресторане, я повезла Светку к себе домой смотреть гардероб. Презрительно перебирая мои самые лучшие и довольно дорогие вещи, она ворчала:
– Да у тебя тут что ни возьми, все только на то и годится, чтобы в монастырь идти. Вот, посмотри, ну что это? Как можно так одеваться? Такое вообще носить нельзя.
Перебрав раза три всю мою одежду и не пропустив ни одной вещи, чтобы не сказать про нее какую- нибудь гадость, Светка наконец выбрала мне наряд для похода в мужской монастырь. Это оказалась длинная, почти до пят, узкая юбка и маленький классический пиджак, надетый на шелковый топик.
– Жарко будет в пиджаке, – с сомнением говорила я.
– Нормально будет, – отвечала Светка, рассматривая надписи на бирках. – Видишь, здесь синтетика сплошная. Это тебе не шерсть. Зато впечатление произведешь. Скажут, вот какая девушка скромная, даже в мужском монастыре ничего лишнего себе не позволяет. Разрез на юбке, правда, великоват, но тут уж... Надо же тебе как-то передвигаться, а если на этой юбке да еще разрез зашить... это будет просто караул. Японский балет. Да, еще туфли обязательно на низком каблуке. Или вообще без каблука. И возьми с собой косынку какую-нибудь или шарфик. Такой... из шифона. Как в церковь войдешь – надень.
Подкованная на все четыре колеса Светкиной консультацией, на следующий день около одиннадцати часов я уже стояла в церкви на Третьей Огородной. Пристроившись в уголке, возле самого входа, я слушала пение и смотрела на истово крестящихся людей, но мысли мои были далеко.
Я внимательно изучала священников и тех, кто прислуживал им во время выполнения обрядов, пытаясь определить, к кому мне лучше всего обратиться со своим выдуманным интервью.
Один дядечка с виду показался мне здесь главным, потому что во время службы все обращались преимущественно к нему, и я решила, что именно его мне следует побеспокоить своими заранее заготовленными вопросами. Однако, лишь только закончилась служба, намеченный мною дядечка немедленно куда-то испарился.
Беспомощно оглядываясь кругом, я все пыталась его высмотреть, но ничего у меня не вышло. Тогда я обратилась к молодому монаху, который сидел в церковном магазине, где продавались свечки и иконы:
– Простите, могу я вас спросить?
– Да, пожалуйста.
– Я работаю в газете «Тарасовские зори», и у меня задание написать репортаж о вашем монастыре. Я бы хотела поговорить с... ну, кто у вас тут главный?
– Вам, наверное, нужен настоятель?
– Да, да, именно... именно настоятель. А как мне его найти?
– Вам придется подождать немного, он сейчас разоблачается после службы, а потом можно попросить кого-нибудь, чтобы вас проводили. Да вот хоть отец Игорь может вас проводить. Отец Игорь, не поможете нам?
К нам подошел высокий бородатый отец Игорь, который чем-то занимался в дальнем углу церкви.
– Вот из газеты, хотят с настоятелем поговорить, не проводите?
Критически осмотрев меня, отец Игорь не очень довольным голосом сказал:
– Узнаю.
После этого он удалился во внутренние помещения, и мне пришлось еще довольно долгое время провести в ожидании.
Наконец отец Игорь вернулся и так же лаконично сказал:
– Идемте.
Вслед за ним я прошла в одно из боковых помещений церкви и оказалась в комнатке, больше напоминающей обычный кабинет где-нибудь в офисе, чем церковное помещение. В комнатке стояли диван, два кресла и стол, на котором располагались компьютер, принтер и все, что необходимо для делопроизводства.
В одном из кресел сидел настоятель.
После первых приветствий я сообщила ему, что по заданию газеты должна сделать репортаж о жизни тарасовского мужского монастыря, и приступила непосредственно к вопросам.
Мой собеседник не выразил ни малейшего удивления, что о жизни мужского монастыря собирается писать женщина, и вообще отнесся ко мне довольно доброжелательно. Беседа наша потекла своим чередом, и настоятель, которого, как оказалось, звали отец Арсений, охотно отвечал на мои вопросы.
– ...Нет, должен вам сказать, что желающих стать послушниками и даже постричься в монахи сейчас довольно много.
– А как вы это объясняете? По каким причинам люди приходят в монастырь?
– У каждого свои причины. Кто-то хочет уйти от жизненных проблем, ведь жизнь сейчас очень жесткая, у кого-то личные причины, какая-то трагедия... Но мы, в общем-то, не стремимся узнавать это. Не важно, почему человек пришел к Богу, важно, что пришел.
– А сами не рассказывают?
– Иногда рассказывают. На исповеди часто рассказывают. Такие иногда бывают истории...
– Но тайну исповеди вы храните?
– Разумеется.
Ах ты, чтоб тебя! Я попробовала зайти с другой стороны:
– А вот, например, в последнее время много у вас было новоприбывших?
– Видите ли, обращаются к нам многие, но мы не каждого принимаем. У нас и количество мест ограничено, а главное, если видно, что человек сам для себя еще окончательно не определился, то мы ему советуем еще раз все обдумать, чтобы потом не жалеть о своем решении. И многие после такого обдумывания больше не приходят.
– Но кто-то же приходит?
– Некоторые приходят. Да вот совсем недавно пополнилась наша братия, появился у нас отец Георгий. Вы его видели, наверное, он у нас при магазине.
– Отец Георгий?
– Ну да. В миру-то он Юрий был, ну а когда в монахи постригся, взял имя Георгий.
– А когда он постригся? – спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Да с месяц, наверное... или где-то чуть больше месяца назад. Сначала он долгое время послушником был, а потом захотел и постоянно при монастыре жить. Ну мы видим, что человек он серьезный, не ради эксперимента монашеской жизни захотел попробовать, и просьбу его уважили. Теперь вот утром и вечером на службах, днем при магазине...
– Скажите, а вы не знаете, какая у него в миру фамилия была? Дело в том, что у одной моей знакомой одноклассник недавно вот тоже то ли в монастырь ушел, то ли что-то в этом роде...
– В миру его звали Юрий Фролов.
– Фролов? Нет, это не тот.
Собственно, на этом интервью можно было и заканчивать. Все было яснее ясного. Если Юрий Фролов, он же отец Георгий, последний месяц с небольшим свои утра и вечера проводит на службах, а день – в церковном магазине, то совершенно очевидно, что у него нет ни малейшей возможности заниматься
