В волнении Мартинес добавил еще какую-то нежную испанскую фразу, которую оставил без перевода, но мне его и не требовалось...
По лицу майора Кедрова я поняла, что накал эмоций в трубке не ускользнул от его внимания.
Он с деланным удивлением приподнял свои светлые брови. Мне едва удалось вклиниться между репликами своего темпераментного испанского 'дядюшки':
- Успокойтесь, Мигель, прошу вас! Я в полном порядке. Хосе тоже жив, но он действительно влип в нехорошую историю, как вы и предполагали. Вот почему я не смогла быть у вас в четыре.
Но до пяти обязательно появлюсь, пожалуйста, никуда не отлучайтесь.
- Я так рад, Танечка!
- Погодите радоваться. Я приду не одна. С вами хочет увидеться один человек.., из очень серьезной организации, Мигель. Это конфиденциально, но совершенно необходимо. Наше дело неожиданно приняло крутой оборот и, к сожалению, вышло за пределы моей компетенции. Так мы можем подойти к вам?
- Ну разумеется, Таня. - Я боялась, что он упадет в обморок, но он ответил мне совершенно ровным голосом - крепкий мужик! - Кажется, я понимаю, о какой 'серьезной организации' идет речь. И если ее представитель хочет с вами встретиться, то от этой встречи нельзя уклониться, ведь так?
- Вы, как всегда, правы, Михаил Викторович. Но не волнуйтесь: этому человеку и его организации тоже не нужна шумиха вокруг нашего дела. И вообще... Человек этот - мой старый друг, я его знаю очень давно.
- Тогда тем более, Таня. Я жду вас. - Мигель положил трубку.
- Зря ты этой лирики напустила в конце, старушка, - поморщился Серега. - Вовсе не обязательно ему было знать, кто я тебе. К нему-то я приду не как твой друг, а как офицер ФСБ! И как заместитель начальника отдела управления, между прочим.
- Ладно, товарищ майор, извините. Хотелось похвастаться своими знакомствами, вот и не сдержалась.
- Болтун - находка для шпиона, забыла? Прощаю только потому, что дон Мартинес - не шпион. Но ведь мог бы им быть!
- Не мог, Серый. Он - не мог бы!
В оставшиеся полчаса Сергей Палыч щедро поделился со мной еще кое-какими фактами. Наконец-то все случившееся начало складываться в более-менее целостную и понятную картину. Все, кроме причин и обстоятельств похищения плаща, черт бы меня побрал!
Ориентировку на Эстебана-Кащинского Москва получила от Интерпола буквально накануне прилета Мартинеса. Была достигнута договоренность, что багаж оперной звезды беспрепятственно выпустят из Мадрида: нужно было проследить российские связи международной 'крэковой' мафии. Таможенники в Шереметьево-2 без особого труда определили, что знаменитый плащ Радамеса буквально нашпигован наркотиками - не меньше чем золотом и бриллиантами! (Я попыталась выведать у Серого технические детали, но он твердо заявил, что это мне знать не обязательно.) Вот чинуша! Главная трудность заключалась, пожалуй, в том, чтобы не почуяли подвоха сам Кащинский и его патрон.
С первым было проще: лже-Хосе просто не присутствовал при осмотре багажа, ведь по документам хозяином груза числился Мартинес. Ну, а Мигель, слава Богу, ничего не заподозрил: должно быть, был слишком взволнован предстоящей встречей с городом своей юности. И конечно, он привык к тому, что ему везде и всюду таможня 'дает добро', почти не глядя. В его романтическую голову просто не могла прийти мысль о том, что его, дона Марти, известного всему миру жреца 'великой и непреходящей ценности человечества', можно так грубо использовать... Как обыкновенную ширму для грязных дел! Бедный 'дядюшка', какое великое разочарование ему предстоит... Надеюсь, он будет очень нуждаться в моем утешении.
Естественно, тарасовские спецслужбы были 'мобилизованы и призваны'. Имелись основания полагать, что смертоносное зелье (по силе разрушающего воздействия на организм человека крэк - а это был действительно он значительно превосходит все прочие известные сегодня наркотические вещества) адресовано именно в наш волжский город. Вот почему было так важно, чтобы Вацлав выполнил свою функцию курьера до конца и был взят с поличным в момент передачи товара. И вместе с покупателями, разумеется.
Так что - понятное дело! - каждый шаг испанской парочки тут же становился известен майору Кедрову. Но и у ФСБ бывают проколы! Когда дама под вуалью спросила 'дона Марти', секретный агент не придал этому особого значения: все-таки Мартинес артист и имеет право на поклонниц. Конечно, даму 'проводили' бы, когда бы она вышла из гостиницы, и узнали, кто такая и что к чему. Но.., она не вышла! Зато из гостиницы выскочил как ошпаренный Эстебан-Кащинский-Вацлав и помчался в театр...
А дальше вообще началось что-то невообразимое и непонятное. Хосе прибежал обратно вместе с Мартинесом, и тот учинил по всему отелю странное дознание, обследовал даже задний двор гостиницы... Потом вернулся в театр, и вскоре там появилась известный в городе частный сыщик Татьяна Иванова. Но в это время главный персонаж заварившегося детектива, лже-Хосе, уже позвонил куда-то из автомата, вернулся к себе в номер и, вместо того чтобы лечь спать или отправиться куда-нибудь, как подобает солидному иностранцу, вылез в окно своего номера, спустился по пожарной лестнице, поймал такси на улице Горького и укатил. 'Фискалы' еле-еле успели сесть ему на хвост.
Но Вацлав оказался преступником действительно международного класса сумел сориентироваться в ночных условиях совершенно незнакомого города и уйти от преследования. Вернее, решающую роль сыграл более чем щедрый гонорар водителю (пассажир дал ему сотню баксов) и то, что фээсбэшники вынуждены были держаться на значительном расстоянии: в это время суток ранней весной движение на городских улицах не слишком оживленное.
Эстебан-Кащинский сказал таксисту, чтобы тот ехал по улице Рахова в сторону аэропорта (правильно, ведь других ориентиров он просто не знал!).
Однако неподалеку от Центрального колхозного рынка велел повернуть 'к транспортной магистрали'. Такси выехало на Астраханскую, и тут мнимый Хосе сказал: 'Теперь быстро сверни в какой-нибудь проходной двор, мне надо 'потеряться'. До этого, уверял таксист, пассажир и словом не обмолвился, что их могут преследовать.
Сам шофер 'хвоста' не заметил, и уж, конечно, не мог представить себе, что уходит от ФСБ... Когда его остановили - уже без пассажира, - жутко перепугался. Но он и понятия не имел, куда в действительности держал путь щедрый ночной ездок.
- Хосе говорил с ним по-русски? - уточнила я.
- Ну разумеется, не по-испански же! Не волнуйся, он изъясняется на 'великом и могучем' гораздо лучше, чем думает дон Мигель. Конечно, не так, как его наполовину русский патрон, но много приличнее чернявых ребят, торгующих в нашем Крытом рынке, - это уж точно! Кстати, таксист по произношению сразу признал в нем поляка: парень служил в Польше.
Теперь ясно, почему Хосе показался мне похожим на немца. Я была недалека от истины - по крайней мере, географически.
- Ну, а что сам Кашинский говорит на нашем 'великом и могучем'?
- Да ничего! Молчит. Он же знает, стервец, что плаща у нас нет, а значит, нет ничего против него. Твердит одну и ту же туфту: мол, узнал у какого-то типа перед входом в гостиницу телефон подпольного борделя, позвонил по нему и отправился за приключениями. Зачем вышел в окно, а не в дверь? Говорит, не хотел, чтобы дон Мигель узнал о его нехорошем поведении, он, мол, его уже предупреждал об осторожности. Рассчитывал быстренько вернуться. Зачем заметал следы? Чтобы никто не помешал развлекаться. Зачем бегал в театр за Мартинесом, что за 'пожар'? Ничего, говорит, не произошло, это касается только нас двоих, не имеете права вмешиваться в частную жизнь иностранных граждан. Как тебе это нравится? А как только понял, что влип, что нам известно его настоящее имя, - вообще замолчал и теперь требует представителя посольства Испании. Ведь он пока еще официально Хосе Мария Эстебан, испанский гражданин! А представитель прилетит только завтра утром. Так что до тех пор я его трогать не могу. Этот субъект свои права знает.
- Так насчет плаща Радамеса ты его все-таки спрашивал или нет?
- Да спрашивал, спрашивал. Так, по наитию...
Я ведь не был ни в чем уверен, понял только, что случилось нечто экстраординарное. - Кедров
