поверх рубашек с короткими рукавами. На глазах у них красовались зеркальные очки, что уже само по себе было странным. Небо, как я уже упоминала, грозило в любую минуту разразиться проливным дождем. Уделить большего внимания таинственным пассажирам «Лендровера» я не успела, ибо в эту самую минуту Андрей уже юркнул в подвальное помещение, переполненное неприятными резкими запахами табачного дыма и потных мужских тел. Я непроизвольно поморщилась, но тут же взяла себя в руки. Относиться с крайним пренебрежением к местному контингенту явно не стоило.
Крокус решительно положил руку на плечо первого попавшегося парнишки с густой и неравномерной щетиной на лице. Тот недовольно повернул голову.
— Мне нужен Пескарь, — проинформировал его Бекешин.
— Я не адресный стол, — неделикатно огрызнулся юноша.
Я шагнула вперед с твердым намерением предотвратить назревающий скандал, но не успела. Амбиции Крокуса не позволили его голове преждевременно осмыслить ситуацию. Во всяком случае, беспокойные от природы руки оказались быстрее. Он в одно мгновение выхватил из кармана ветровки «беретту» и приставил холодное дуло к впалому животу парнишки.
— Я тебе не хамил, ублюдок, — зло прошипел Бекешин.
Я коротко окинула взглядом толпу присутствующих в зале «Амазонки» и пришла к неутешительному выводу, что, если у задетого Крокусом парнишки здесь есть хотя бы парочка приятелей, у нас на горизонте замаячили серьезные проблемы. Морды клубных аборигенов оставляли желать лучшего. Я даже мысленно не позволила себе выражение «лица».
— Ты что делаешь? — Я буквально ткнулась бюстом меж лопаток Андрея.
— Ничего, — все так же свирепо бросил он. — Я лишь хочу знать, где найти Пескаря.
— Эй! В чем дело? — раздался гнусавый голос у нас за спинами.
Я и Крокус синхронно повернули головы назад. Теперь прямо перед нами, широко расставив ноги, стоял кудрявый блондин среднего телосложения с огромными лошадиными зубами. Глаза этого зубоскала были чуть темнее бекешинских и отливали в глубокую синеву. На парне была теплая фланелевая рубашка в зеленую клетку и широкие брюки. В правой руке он держал остро отточенную зэковскую финку. Последний факт меня порадовал меньше всего, и я уже приготовилась было вступить в очередной рукопашный бой. Однако потенциальный противник повел себя крайне неожиданно. Встретившись глазами с моим клиентом, он отступил назад и опустил руку с холодным оружием.
— Все в порядке, — веско произнес он, обращаясь к остальным завсегдатаям «Амазонки», начинавшим стремительно стягиваться в кольцо вокруг конфликтующих. — Это свои. — Кучерявый блондин приблизился к нам вплотную и понизил голос до шепота: — Идите за мной. Здесь есть запасной выход.
Юноша, к которому сначала обратился Крокус, пьяно качнулся в сторону и громко отрыгнул.
— Я мог бы пришить твоих корешей, черт возьми, — заявил он, но уже секунду спустя потерял к нам всякий интерес. Видимо, у паренька имелись дела поважнее.
Ни я, ни Андрей не стали с ним спорить, а послушно двинулись за кудрявым типом в глубину клуба. Вернее, за ним пошел Крокус, а я просто старалась не потерять из виду строптивого клиента. Парень с лошадиными зубами достиг низенькой металлической двери и, коротко обернувшись через плечо, отомкнул ее неизвестно откуда появившимся ключом. Шагнул в темное помещение, но уже через мгновение вспыхнула одинокая лампочка под закоптившимся потолком, и кудрявый развернулся к нам лицом.
— С твоей стороны было большой глупостью заявиться сюда, Крокус, — жестко произнес незнакомец.
— Я говорила ему то же самое, — не преминула ввернуть я свое веское словцо.
Кудрявый перевел на меня настороженный взгляд и спросил:
— А это кто?
— Неважно, — Андрей подозрительно прищурился. — Кто ты такой?
— Пескарь, — зубоскал радушно выставил перед собой сухопарую кисть, и Крокус машинально ответил на рукопожатие.
— Откуда меня знаешь?
На этот раз вместо ответа Пескарь выудил из нагрудного кармана своей допотопной рубашки небольшой снимок и протянул его Бекешину обратной стороной. Андрей с некоторой опаской принял фото и перевернул его. Я заглянула клиенту через плечо. На фотографии по пояс был изображен сам Крокус, только вместо привычной для меня рубашки на нем красовалась тусклых оттенков тельняшка.
— Узнаешь? — ухмыльнулся Пескарь.
— Откуда у тебя эта фотка? — Бекешин не спешил возвращать снимок владельцу.
— Люди Ферзя многим раздали такие, — доверительно сообщил Пескарь. — Кстати, его парни и сейчас дежурят на выходе. Странно, что ты еще жив. Лопухнулись, видать, ребятишки. Ферзь теперь вставит им оглоблю в задницу. А ты, наверное, просто везунчик, Крокус.
— На том и стою, — гордо вскинулся тот. — А ты, значит, тоже пашешь на Ферзя?
— Я — нет, — открестился от такого сотрудничества Пескарь. — А даже если бы и пахал, тебя бы я не сдал.
— С чего такое уважение?
— Дрозд был моим другом. — Пескарь забрал у Андрея вверенный ему Ферзем снимок и положил его обратно в карман. — Краем уха я слышал о том, что произошло в столице. И пять лет назад, и сейчас, когда ты откинулся. Думаешь, это была подстава?
— Практически не сомневаюсь, — твердо заявил Бекешин. — Но вот ради чего? Кому это понадобилось? Этого я понять не в силах. Дрозд накануне своей гибели успел упомянуть о какой-то тайне. Возможно, именно здесь кроется разгадка.
На несколько минут в разговоре мужчин повисла непродолжительная пауза. Крокус вынул из кармана пачку сигарет и закурил. Огненные всполохи его зажигалки на мгновение озарили бледное осунувшееся лицо, а в зрачках отразилось пламя. В возникшем на долю секунды образе было что-то нечеловеческое. Я бы даже сказала, дьявольское. Мне показалось, что Андрей ожидал чего-то от тарасовского картежника. То ли какой-то реакции на вышесказанное, то ли встречного вопроса. Но этого не произошло.
— Дрозд часто наведывался в Тарасов, — продолжил он, выпуская дым через ноздри. — Что он здесь делал?
— Отдыхал, — огорошил Крокуса своим ответом Пескарь.
— Как отдыхал?
— Душой и телом, полагаю, — на губах блондина появилась саркастическая ухмылка, отчего и без того огромные зубы существенно увеличились в размерах. — Дрозд всегда был ярким представителем криминального мира. Он готов был ввязаться в любое незаконное дело, лишь бы это достойно пополнило его собственные карманы. Рисковать шибко любил, лихачить. А здесь нет. — На лице Пескаря появилось меланхолическое выражение. — Тарасов был для него чем-то вроде заповедника. Он даже в карты старался играть честно, хотя был неплохим шулером, и ни разу не ввязался ни в одну драку.
Я заметила, как по ходу откровений собеседника лицо Бекешина удивленно вытягивалось, а глаза выкатывались из орбит. Он не мог поверить в то, что слышал о своем подельнике. Будто Пескарь говорил о ком-то другом, с кем Крокус не был знаком лично.
— Для этого он сюда и таскался? — Левая бровь Андрея рельефно изогнулась.
— Да, — снова улыбнулся Пескарь. — У Дрозда здесь была великая любовь.
— Любовь?
— Ее зовут Марина. Приятная девушка. Скажу вам честно, Дрозд в ней души не чаял. Он ездил сюда из-за нее.
Вот теперь становилось понятным, почему в качестве заповедника, где он мог позволить себе отдохнуть душой и телом, Дрозд выбрал именно этот город. Любовь — прекрасное чувство, и оно оправдывает любой, даже самый безрассудный поступок. Вот только Крокуса подобные мотивы покойного подельника явно не удовлетворили. Он выглядел раздосадованным. Еще бы! Со слов Пескаря выходило, что никакой священной тайны в жизни Дрозда, связанной с городом Тарасовом, не было. Вряд ли за час до той злополучной засады он хотел поговорить с Андреем именно о Марине. Бекешин ступил на ложный путь, и вот сейчас произошло болезненное для него прозрение. По доброте душевной я решила прийти ему на выручку и как-то сгладить неприятную ситуацию.
