— Захаживал, захаживал, — закивала все та же бабенка. — Он вообще любитель беленьких, всех, кого мог пройти, прошел.
«О, это уже интересно», — подумала я про себя, но все же вновь спросила:
— А как вы думаете, куда Ведрин мог уехать?
— Кто его знает? — проговорила «акающая» женщина. — Никому ж не доложился.
— Только сомневаюсь я, что он в самом деле уехал, — махнула рукой толстушка.
— Тогда где же он? — обратилась я к ней.
— Так ведь ты у нас детектив. Вот и расследуй, — хитро прищурившись, парировала та, — тебе и карты в руки.
«Выходит, я права. Все знают, кто я и что я. И, кажется, эта женщина знает гораздо больше других. Или, может, только важности на себя напускает?»
— Но я буду вам очень признательна, если вы мне поможете, — обратилась я к ней, зная, что лесть сейчас уж точно будет гораздо лучшим помощником, нежели угрозы. Пусть даже знаменитый мафиози и утверждал, что с пистолетом и добрым словом можно добиться гораздо большего, чем с одним только добрым словом. В конце концов, у всякого правила должны быть исключения, подтверждающие его, и это как раз такой случай. Да и пистолета ведь у меня все равно не было…
— Бог тебе поможет, — отмахнулась та, направляясь к выходу.
Другие женщины, прихватив свои сумки, последовали за ней.
Напрягая зрение, дабы в этом полутемном помещении рассмотреть небогатый ассортимент, я обнаружила на одной из немногочисленных полок кое-что из подходящих мне продуктов и подошла к весам. Купив все необходимое, уложила покупки в пакет, вышла на улицу и остановилась как вкопанная. Яркий солнечный свет практически ослепил меня.
Далее мой путь лежал в «гостиницу», где я намеревалась перекусить и подумать. Оказавшись же в Красном уголке, я с видимым удовольствием приступила к трапезе, а мысли мои вертелись все так же вокруг недавно посещенной семейки.
«Да, действительно, — рассуждала я, — семейка Курник очень гостеприимна или… хочет казаться таковой. Все ее члены без исключения разговорчивы и словоохотливы. Но почему-то все их улыбки и понятные слова кажутся мне очень уж наигранными, будто заранее спланированными. И потом, их хваленое трудолюбие и всеумение не очень вяжется с тем, что открывается взору при посещении дома и двора. Нищета по большому счету, и более ничего. К тому же Соня на мой вопрос, знает ли она Вано, прикинулась, будто бы только лишь виделась с ним на расстоянии, а, со слов покупательниц магазина, она даже спала с этим самым Вано, так же как и Танька Курник. Выходит, что Вано захаживает здесь ко всем дамам без разбору. Следовательно, оба мужика, Михеев и Ведрин, напившись порядком, могли скооперироваться и возжелать избить этого хахаля. Но справиться с ним им не удалось, и Вано, убив обоих, спрятал или зарыл где-то их тела. Если все было действительно так, то как мне это доказать?»
Я задумалась. Собрала остатки продуктов и, засунув их в холодильник, стоящий в соседней комнате, откинулась на подушку и попыталась немного расслабиться — жара угнетала и придавала телу дополнительную усталость, поэтому выходить никуда не хотелось. Я даже начала понимать, почему сельчане встают так рано, — в жару лучше всего отсыпаться, а по холодку что-то делать. Вокруг было очень тихо. Все живое в это время суток попряталось в укромные места, дожидаясь вечера, когда солнечные лучи спрячутся за горизонтом и станет немного прохладнее. Не было слышно ни пения птиц, ни голосов иных обитателей этой местности. Я закрыла глаза, почувствовав, как все мое тело, уставшее от жары, стало погружаться в сон.
Еще через пару минут мне снились голуби. Их было так много, что казалось, будто они закрывают собой все небо. Они кружились и парили надо мной, издавая при этом свое тихое «ур-ту-ту-ту».
Но тут я попробовала повернуться и, больно ударившись о стену, сразу проснулась. Как оказалось, дремала я не больше часа. Сев на кровати, я задумалась: «Идти ли куда или лучше дождаться вечера? Нет, до вечера я еще многое успею, да к тому же все пока по домам сидят, жара ведь на улице. А вечером разбредутся кто куда, замучаешься отлавливать. Точно, действую прямо сейчас».
Я вышла из Красного уголка, решительно направившись в сторону дома Таньки Курилки. Мне просто необходимо было еще раз поговорить с ней, а еще более необходимо попытаться выяснить интересующие меня вопросы у бабки Феклы, которая явно что-то знает и неспроста обвиняет Таньку в убийстве. Вдруг сегодня у нее будет «просветление» и я узнаю что-то такое, что поможет продвинуться хоть в одном из дел.
Таньки Курилки дома не оказалось. На мои неоднократные стуки в дверь никто не ответил, несмотря на то что дверь была не заперта, а это, несомненно, означало, что внутри кто-то есть. Вспомнив о невыносимом запахе мочи в этом доме и поэтому зажав нос пальцами, я переступила порог жилища.
— Хозяйка! — позвала я, уже находясь в доме.
Молчок. Я прошла дальше в комнату, где на кровати, как я помнила из моего предыдущего посещения, должна была сидеть бабка Фекла.
Старая женщина по-прежнему располагалась на том же месте, вертела в руках все ту же злосчастную массажную расческу и тупо глядела куда-то в сторону.
— Здравствуйте, — поприветствовала старушку я, внимательно вглядываясь в ее лицо и пытаясь определить нынешнее состояние женщины.
— Здравствуй, — ответила она мне тихо.
— А Татьяны нет дома? — спросила я, чтобы хоть как-то начать разговор.
— А, Танька… — бабка Фекла снова посмотрела на расческу. — Убийца, убийца, убийца… — через паузу затвердила она одно и то же слово.
«Видимо, у нее снова начался приступ», — подумала я, намереваясь покинуть сей дом. Разговаривать с полоумной не было никакого резона, а когда она придет в норму, неизвестно. Пока я направлялась к выходу, бабка Фекла продолжала нести какую-то бессмыслицу:
— И Ванька, и дедок… Убийцы… Сынок мой…
Я обернулась и вопросительно посмотрела на нее. Бабка замолчала, легла на кровати и, отвернувшись к стене, затихла.
— Здравствуйте, — услышала я за спиной.
Я повернулась на голос. Передо мной стоял мой заказчик — Ванька-младший. Мне пришлось высоко поднять голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
— О чем это она? — спросила я у него, понимая, что Ванька слышал последние слова своей бабки.
— Да… — он махнул рукой. — Я уже ничего не понимаю. Не понимаю, когда она говорит нормально, а когда несет ерунду. Раньше, до того как я в армию ушел, она была в своем уме. Иногда только, когда что- нибудь ее волновало, она начинала путать реальное с вымыслом. А теперь… И что такое с ней произошло? — говорил Михеев-младший, когда мы уже шагали с ним по улице.
— О ком она говорила? — снова задала свой вопрос я, вспомнив, что бабка бормотала еще про какого-то дедка.
— Да о Дедке. Кольке Дедове, — пояснил Ванька.
— А кто такой Колька Дедов? — пытаясь ухватиться за новую соломинку, спросила я.
— Да так, пьяница один. Они с отцом вместе гуляли. Брал он у бати и самогон иногда.
— Пацаны, гляди, гляди! Во пара — гусь да гагара! — закричали, тыкая пальцем в нашу сторону, мальчишки, сидевшие на лавочке у дома, мимо которого мы с Ванькой проходили. — Гляди, Танька- дефектив кавалера себе подцепила!
«Ну вот, так я и знала, — тяжело вздохнула я, услышав свою местную кликуху. — Только дефективной я еще и не была. Лучше бы им было мою старую кличку использовать, Ведьма мне куда больше нравится».
— Кыш, мелкота, — цыкнул на мальчишек мой «кавалер», а потом повернулся и сказал: — Вы на них не обижайтесь. Они не со зла, по дурости просто.
— Ладно, — отмахнулась я. — Дети — они и есть дети.
Дойдя до Красного уголка, мы, распрощавшись, расстались. Расположившись поудобнее на кровати, я стала рассуждать о дальнейших своих действиях.
