— Дело в том, что я нахожусь здесь поблизости и могла бы заехать, но мне точно нужно знать, что он в клубе, — сказала я, разыскивая в сумке баллон с нервно-паралитическим газом.
— Да, он здесь точно, приезжайте, — ответила администратор. — Минуту назад он прошел к себе в кабинет.
— Спасибо, еду, — бросила я и прервала соединение.
Рука нащупала баллон. Я вытащила его, сунула себе за пояс, взяла дымовую шашку, сунула туда же, закрыла все черной мешковатой кофтой. Проверила револьвер и убрала его в кобуру, пристегнутую сзади к поясу. С помощью синих теней у меня под глазом возник здоровенный синячище. Из бардачка я взяла черную вязаную шапочку, которая, разворачиваясь, превращалась в маску с прорезями для глаз, надела шапочку на голову. В мятый целлофановый пакет положила противогаз и, захватив банку пива, вылезла из машины.
Пошатываясь, словно пьяная, я побрела к служебному входу клуба, на ходу потягивая пиво маленькими глоточками. На стук дверь открыл мощный охранник в белой рубашке и черных брюках — униформа охраны клуба. Он оглядел меня с недовольным видом.
— Ну куда лезешь? Служебный вход.
Проглотив пиво, я рыгнула и, искусно имитируя сильную степень опьянения, сказала заплетающимся языком:
— Эй, слышишь, там какой-то мужик в машине с другим базарил. Я рядом бутылки собирала и все видела.
— Что базарил, пьянь? Иди отсюда, пока по шее не дал! — рыкнул зло охранник.
— Мальчик, слушай, те мужики собираются клуб взорвать. Тебе что, все до фени? — спросила я, опрокидывая остатки пива из банки в рот. Большая часть пива пролилась при этом мимо.
— Что ты несешь? Кто взорвать хочет, чем? — спросил охранник с озабоченным видом. — Как они выглядели?
— Ну кавказцы такие, — я жестом показала большой нос. — Двое, у них, типа, пояса были. Они, перед тем как идти, надели их на своих женщин, а в сумочки им положили такие пульты, как сотовые вроде. Я в этих штуках не разбираюсь. Понимаешь, я за людей переживаю. Ваши охранники их пропустили, я сама видела.
— Если врешь, я тебя, шалава, по стенке размажу, — процедил охранник, распахнул полностью дверь и рывком втащил меня внутрь за шиворот. — Пойдешь со мной, покажешь этих камикадзе.
По рации он позвал еще двоих охранников. Когда они спустились по лестнице со второго этажа, охранник, державший меня, в двух словах объяснил проблему. Пока глаза пришедших были прикованы к говорившему, я незаметно вытащила баллон с нервно-паралитическим газом, затем вывернулась из захвата охранника и, прижав к лицу противогаз, дала по троице струю газа. Охранники беспорядочной кучей повалились к моим ногам. Заблокировав дверь, ведущую в залы, я двинулась вверх по лестнице. Вниз мне навстречу спускалась женщина в переливающемся розовом вечернем платье. Чтобы она не подняла шума, я угостила газом и ее, подхватила на руки, чтобы та не упала, усадила на ступеньки и привалила к стене. В маленьком коридорчике наверху курили двое охранников. Они обернулись, уловив краем глаза какое-то движение, но было уже поздно. Струя газа, звуки падающих тел. Не останавливаясь, я ворвалась в кабинет директора «Осьминога», где, по моим расчетам, должен был быть Белаз. Он там был. Сидел, развалившись, в огромном кожаном кресле с сигарой в руках. Рядом за столом в черном костюме при галстуке сидел директор клуба, молодой парень лет тридцати. С пачкой документов в руках он что-то доказывал Белазу.
— Так, твари, никому не рыпаться, или получите пулю между глаз! — рявкнула я, поводя револьвером.
— Ты знаешь вообще, с кем разговариваешь? — с ленцой поинтересовался невозмутимый Белаз. — Я позволю тебе сейчас уйти…
— Заткнись! — Я подскочила и ткнула дулом револьвера ему в лоб. — Я прекрасно знаю, кто ты такой. У меня нет времени, чтобы тут рассусоливаться. Буду говорить кратко. Михайловская, президент благотворительного фонда «Защита детского счастья», просила передать тебе, жирный боров, чтобы не смел больше никогда рыпаться на ее людей! Бурсова тебе ничего не должна. Забудь про сто пятьдесят тысяч, или я вернусь и вышибу твои дурные мозги. — Лицо Белаза надо было видеть. Рот округлился, глаза буквально вылезли из орбит. — Это тебе задаток, чмо! — размахнувшись, я врезала ему рукояткой пистолета по голове. Оставив Белаза, я посмотрела на директора клуба. У того от ужаса дрожали губы. — А ты хоть как думаешь, права я или нет? — поинтересовалась я у него.
Директор отрицательно покачал головой, опомнился, закивал утвердительно, весь покрываясь испариной. Я прижала к лицу противогаз и дала ему понюхать наркотического газа.
Успокоив обоих, я быстро прикрепила «жучок» под аквариум с живым осьминогом, стоявший по правую сторону от директорского стола, а затем спешно покинула комнату. Я уже шла к выходу, когда заблокированную мною дверь вышибли охранники из зала. Не раздумывая, я выпустила в них остатки газа. Охранники были не вооружены — только дубинки и электрошокеры. Без единого выстрела парни попадали друг на друга в дверном проеме. А я, отшвырнув пустой баллон, метнула в коридорчик позади них дымовую шашку и выскочила на улицу. Моего крика «Пожар! Пожар!» оказалось достаточно, чтобы переполошить всю охрану. Заметив клубы дыма, повалившего из-за угла, один охранник стал лихорадочно набирать номер на сотовом, второй нырнул в вестибюль клуба оповестить остальных. Я в своей мешковатой кофте и линялых трико не представляла для них решительно никакого интереса. Водители такси, в ряд выстроившиеся на площадке перед клубом, вышли из своих авто и с открытыми ртами уставились на начинающийся будто бы пожар. Незамеченной я пробралась к своей машине и уехала.
Дело сделано. Я поехала в общежитие, по пути слушая запись из кабинета директора ночного клуба. Белаз в основном орал и матерился. Затем было четыре разговора с подручными. Белаз требовал от своих подручных найти Снежка. Ему отвечали, что бывший командир бригады киллеров занимается поисками Бурсовой вместе с Сильвером и еще несколькими ребятами и найти его нет никакой возможности. Белаз ругал их на чем свет стоит… В половине двенадцатого ему сообщили, что особняк Михайловской окружен и пацаны готовы к штурму. Белаз, помолчав, велел штурмовать. Через десять минут ему позвонил некто, имя хозяин ночного клуба не называл, и сообщил, что его людей повязали. Весть сразила Белаза наповал.
— Ах эта сука! Я ее, я ее, да я ее лично на куски порву, — через силу вымолвил он и вдруг, дико заорав, принялся крушить кабинет.
Звук бьющегося стекла аквариума и журчащая вода — последнее, что выдал спрятанный мною в логове врага передатчик. Дальше пошел один треск.
Когда я вернулась в общежитие, Бурсовы не спали, ожидая меня.
— Ну что там? — с порога спросил Олег Николаевич. Роза стояла у окна, а когда повернулась, я заметила у нее под глазом синяк.
— Вы что тут без меня, дрались, что ли?
— Семейные разборки, — Бурсов осторожно потрогал расцарапанную щеку. — Не обращайте внимания, это вас не касается.
— Меня здесь все касается, — резко ответила я. — Быстро выкладывайте, что случилось?
Бурсов хмуро посмотрел на жену. Роза с безразличным видом отвернулась к окну.
— Я жду, — повторила я с угрозой.
— Роза просто хотела выйти погулять, а я ее не пустил, — ответил Олег Николаевич так, словно говорил о каком-то пустяке. — Все нервы. Я и сам еле тут усиживаю.
— Так-так, — протянула я и ударила ладонью по столу. — Что за дерьмо! Я жилы рву, чтобы вас вытащить, а вы тут устраиваете представления. Какие могут быть гулянья! Вы вообще соображаете, что может случиться?
— Евгения Максимовна, это больше не повторится, — заверил меня Бурсов, — обещаю, можете не сомневаться в моих словах.
— Мне интересно мнение вашей жены, Олег Николаевич, — сказала я ядовито. — Похоже, она не разделяет ваших чаяний?
Бурсов хотел ответить, но Роза перебила:
— Извините, Евгения Максимовна, я погорячилась, — голос сухой и безжизненный, как ветер в
