Соколов узнал своего старого знакомого. Кивнул ему головой, слабо улыбнулся.
— Ничего, Юра, они от нас не уйдут.
— Вот гады, сволочи! — сказал Михайлов. — Душить за это их надо. Без суда и следствия.
Одновременно подошли две машины: милицейская и «Скорой помощи».
— Берите группу Мотунова, — сказал Соколов и слышал, как Юра Михайлов назвал адрес, и тут силы совсем оставили его…
…Долго Сергей не видел настоящего папу. Все время был только тот, другой, на фотографии. Они с мамой ходили в больницу. Но там им показали тоже не настоящего папу. Он стоял высоко наверху, смотрел на Сергея из окна и не хотел его брать на руки.
И День милиции Николай встретил в больнице. К нему пришли друзья из райотдела, пришла шумная ватага дружинников, их не пускали, но они все-таки сумели пробраться. Натащили фруктов, цветов. «Что я, девушка, что ли?» — протестовал Николай.
Но самый большой подарок он получил вечером. По местному радио передавали концерт по заявкам работников милиции. И вдруг он услышал:
— А сейчас по просьбе токаря Юрия Михайлова исполняем для лейтенанта милиции товарища Соколова его любимую песню «В далекий край товарищ улетает».
С особым волнением Слушал Николай в этот раз знакомые слова: «Любимый город может спать спокойно…» Для него они имели очень большой смысл.
Из больницы Соколова направили на курорт. Могучий молодой организм, огромная жажда жизни помогли ему выбраться из самого края пропасти.
И опять у юного гражданина Сергея Николаевича Соколова два папы. Правда, теперь Сергей Николаевич очень вырос, стал тяжелее, и даже настоящий папа никак его не может поднять. Но зато они гуляют вместе в детском парке, держась за руки. И встречные папины знакомые дяди и тети улыбаются им и дарят Сергею конфеты…
А вечерами настоящий папа, а не тот, который на фотографии, придя с работы, долго сидит, читает книги, пишет. У папы скоро экзамены. Он студент третьего курса юридического института.
На экзаменах Николаю Соколову, возможно, придется рассказывать о мерах борьбы с преступным элементом, с тунеядцами и паразитами. Он хорошо ответит на этот вопрос.
…Суд приговорил бандита Мотунова к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор приведен в исполнение.
Остальные участники бандитской группы приговорены к разным срокам тюремного заключения.
СЧАСТЬЕ ДАРИТЬ СВОБОДУ
Вот уже в который раз перечитывал Николай Федорович Полозков, прокурор района, вникал, как говорят юристы, в суть самой фабулы: «На основании изложенного обвиняется…» Это объемистое дело в коричневой папке поступило к нему от следователя Управления охраны общественного порядка Шумилова. Обязанность прокурора— утвердить обвинительное заключение и направить в суд. Или не утвердить, вернуть на доследование.
Дело лежит на прокурорском столе. Не однажды им прочитано. Но Николай Федорович не спешит принять решение. Перелистав густо исписанные листы, он еще раз отыскал протокол допроса обвиняемого Сорокина. «Виновным себя признаю полностью», — таковы его показания.
Итак, преступный результат налицо. Обвиняемый известен. Более того, он признал свою вину, раскаивается в совершенном. В деле фигурируют показания десятка свидетелей. Прокурор не усмотрел какого-либо нарушения закона. Стало быть, следствие проведено объективно. Можно утвердить обвинительное заключение и дать делу законный ход.
Но Николай Федорович почему-то никак не может взять ручку и поставить свою подпись. Снова и снова проходят перед ним все детали дела.
В эти ранние утренние часы, когда еще в кабинетах царит тишина, ничто не мешало ему сосредоточиться.
Да, обвиняемый ясно сказал: «Я виновен». И тем не менее ему, как опытному прокурору, хорошо известно, что признание обвиняемого само по себе еще не является абсолютным доказательством вины. Следствию нужно отыскать веские доказательства, подтверждающие это признание. Полозкову думается, что следователю все-таки не удалось воспроизвести полную картину происшедшей трагедии.
Это случилось среди бела дня, на оживленной улице. Неужели, рассуждал прокурор, никто, ни один человек не заметил точно, какая ситуация создалась для водителя в это роковое время? Где пробегал мальчик улицу? Почему не увидел его водитель еще в тот момент, когда он стоял на обочине дороги перед своими последними шагами?..
Нет. В таком виде направлять дело в суд нельзя, наконец, решил Полозков. Всякий раз, когда речь шла о судьбе человека, Николай Федорович не терпел суеты, поспешности. Этого же требовал от людей, которые с ним работали.
Но как разыскать дополнительные доказательства виновности Сорокина спустя два месяца? Под силу ли это следователю? Тем более что Шумилов — молодой, не очень-то опытный криминалист. Прокурор отчетливо представлял себе, как осложняется теперь расследование дела.
Николай Федорович снял телефонную трубку, набрал номер.
— Екатерина Семеновна? Зайдите, пожалуйста.
В районной прокуратуре четыре следователя. Все юристы с высшим образованием. Не год и не два на следственной работе. Но почему-то Николай Федорович в самый ответственный момент отдавал предпочтение именно ей, Голосовой.
— Екатерина Семеновна, — сказал он ей, когда она вошла, — я прошу вас взять это дело, — он показал на объемистую папку, лежавшую на столе. — Думаю, Шумилов все же не разобрался до конца. Гложут меня сомнения, а дело ведь очень серьезное.
И Николай Федорович выложил все, о чем передумал за долгие часы, перелистывая десятки страниц.
…Стоял пасмурный мартовский день. Временами накрапывал мелкий, частый дождь, который перемежался с мокрым снегом. Прямо скажем, неважная погодка для водителя. Иван Кузьмич Сорокин на своем самосвале, с мощными буйволами на боковинках, в этот день вывозил гравий на завод железобетонных изделий. Один рейс он уже сделал. Вот сейчас завершает вторую поездку.
Его тяжело груженная машина катилась по мокрому асфальту с грозным урчанием. Крепкие руки надежно держали баранку. Мимо проносились встречные машины. Сорокин хорошо помнит то недалекое время, когда здесь была городская свалка. За каких-нибудь восемь-десять лет вырос современный городок. По обеим сторонам улицы — высокие красивые дома с разноцветными балкончиками. Конечно, в этой большой стройке есть доля и его труда. Больше половины жизни провел он за рулем. За эти двадцать восемь лет сколько всякого груза он перевез! Отличный водитель, ударник коммунистического труда. Несколько лет подряд улыбающийся Иван Кузьмич смотрит на молодых водителей — своих учеников — с Доски почета.
Сегодня настроение у Ивана Кузьмича приподнятое. В доме торжество. Придут друзья: у супругов Сорокиных серебряная свадьба. Вот уже двадцать пять лет идут они по жизни со своей Верой Андреевной. Не все было, конечно, гладко. Они поженились в самые трудные военные годы. И тот и другой — гол как' сокол. Теперь живут в достатке. Вырастили двоих детей. И те уже пошли в самостоятельную жизнь.
Эти мысли не мешали Сорокину ни на минуту не выпускать из поля зрения дорогу. Мимо потоками уплывает вереница встречных машин. И вот перед ним возник желтый кружок с цифрой «20 км», протянутый на проволоке через дорогу. Он сбавил ход. Справа у дороги на этом самом месте (он это знал) другой знак — треугольник с надписью «Дети».
Здесь, около двух больших школ, в любое время могут появиться непоседы-мальчишки. Внимание на пределе. Слева он увидел новенький автобус с большой буквой «Л» впереди. Он выезжал из боковой улочки. Автобус только что прошел мимо, как вдруг прямо перед самосвалом Сорокина стал перебегать
