Ивана выбросило из зажимов как из рогатки, он не мог стоять на ногах, его кидало из стороны в сторону — он шибанулся всем телом об одну стену, сполз вниз, но его кинуло на другую, потом опять на пол. Ему казалось, что это не его бросает после плахи-центрифуги, а сама комната сошла с ума и вертится во всех направлениях. Его зашвырнуло даже на потолок. Тут же размазало по полу. Но движение было неостановимо.
— Неплохо! Неплохо — неслось от головоногого.
Тот был неподвижен, сидел себе в уголочке, наблюдал.
После двух или трех десятков бросков Ивана вдруг швырнуло на плаху. И та с треском развалилась, будто была слеплена из пересохшей глины. Иван пробил ее насквозь, влетел в огромное пустынное помещение и повалился лицом вниз на холодный каменный пол. Его перестало бросать из стороны в сторону. Он лежали не мог отдышаться.
А когда дыхание стало ровным, когда вернулось чувство равновесия, уверенности, он чуть приподнял голову, повернул ее налево, потом направо — и увидал, что на кистях обеих рук у него надеты массивные железные кольца с ушками, и что от них тянутся по обе стороны цепи, а концы цепей держат в восьмипалых лапах два негуманоида-харханянина, стоящие от него слева и справа.
Когда на него успели надеть цепи? Иван не знал. Здесь все происходило скачкообразно, без привычных постепенных переходов. И иногда это просто выбивало из колеи. Но только не сейчас! После дичайшей болтанки на плахе-центрифуге и всего последующего эти цепи казались подарком судьбы.
— Он что там, заснул? — прогремело издалека.
Иван почувствовал, как натянулись цепи. И встал на колени, опираясь ладонями о холодный камень. Охранники сразу направили на него раструбы своих коротких лучеметов, будто держали на цепях не «жалкого слизняка», а паукомонстра-урга.
Иван криво усмехнулся. Оторвал руки от пола, выпрямился. Но с колен встать он еще не мог — его продолжало пошатывать, ноги и вовсе были ватными.
— Твое смирение похвально, — прогремело опять, — но и слишком утомительно!
Пелена перед глазами Ивана окончательно рассеялось. И он увидал метрах в сорока от себя огромный хрустальный куб, парящий над полом. Куб этот был великолепен в своей прозрачной чистоте и аристократически прост. На самом же кубе стоял голубоватый, усыпанный чем-то мелким и поблескивающим трон. Это был именно трон — не стул, не кресло, не табурет со спинкой. На таком мог восседать лишь властитель очень, высокого, если не наивысочайшего, ранга. Таковой и восседал.
— Пади ниц пред Престолом! — прошипел слева охранник. — Пади, мерзавец!
Иван не придал значения совету. Но голос был ему знаком своей гундосостью.
Цепи натянулись с обеих сторон, и охранники одновременно наступили корявыми лапами на них, наступили у самых колец так, что Иван поневоле ткнулся лицом в пол. Но он тут же дернул цепи на себя приподнялся.
— Не трогайте его, — приказал восседавший на троне.
Теперь Иван разглядел его внимательно. Таких он еще не видал здесь. Пластины густой завесой спадали прямо из-под глаз, скрывая не только лицо, но и грудь. Из голой шишкастой головы торчало несколько отростков, похожих на опиленные рога, было их то ли пять, то ли шесть, Иван не мог сосчитать — восседающий на троне словно в нервическом тике то закидывал голову назад, то склонял ее, будто кивая, здороваясь. Был он худ невероятно, до полнейшего измождения. Руки и ноги его были длинны, костлявы, и на них не поблескивала чешуя, нет, наоборот, казалось, что прямо на кости натянута черная эластичная и притом бархатистая ткань. Однако лапы он имел четырехпалые, птичьи. А грудь, несмотря на общую худобу, котлом выступала из-под черной накидки-плаща. Сидел он, подавшись вперед, растопырив руки, выставив острые локти. Столь же острые плечи торчали двумя пиками. И был он какой-то несуразно большой, огромный, только расстояние мешало определить его подлинные размеры.
— Подойди ко мне! — сказал изможденный властитель и поманил Ивана скрюченным пальцем.
— Эй, слизняк?! Не слышишь, что говорит Верховный Демократор?! — прошипел охранничек справа.
Ивану показалось — вылитый Хмаг! Но тот вел себя так, словно впервые видел несчастного кандального.
— Ни хрена он не слышит! — прогундосило слева.
Они дернулись как в прошлый раз, без команды и сговора. Рванули вперед, волоча Ивана за собой по каменному полу. Двух секунд не прошло, как они стояли в десятке метров от хрустального куба и взирали подобострастно вверх. Иван поднимался, ощупывал ссадины, тер рукой ушибленный подбородок. Ноги его держали плохо.
— Ну что там новенького? — спросил Демократор.
— Где? — не понял Иван.
— На Земле?
Иван замялся было, но все-таки вопросил с вызовом:
— А тебе там приходилось бывать, что ли?!
— Хам! — заорал похожий на Хмага.
— Невежа! — выкрикнул гундосо близнец Гмыха.
И оба ударили Ивана разом прямо раструбами лучеметов по голове. Иван дернулся. Но цепи тут же натянулись.
— Не отвлекайте его, — недовольно процедил Верховник. — Ну что же ты молчишь?
— На Земле все в порядке, — растерянно сказал Иван.
Верховник промолчал, покивал головою — то ли в тике, то ли соглашаясь с Иваном. Потом задумчиво произнес:
— Значит, пора…
— Что — пора? — переспросил Иван. Он уже осмелел, не обращал внимания на вертухаев.
— Тебе этого не понять. Пора! — Верховник вдруг расслабился, откинулся на спинку своего чудного трона. И как-то мечтательно произнес:
— Ну и покуролесили же мы там в свое время! Ах, молодость, молодость!
— Где это — там? — снова поинтересовался Иван.
— Где! Где! — раздраженно выкрикнул Верховник. — Где надо! И вообще, чего это он тут стоит передо мною?! — последнее было обращено к стражникам.
— Как велели-с! — хором рявкнули те.
— Ну да, вспоминаю, — Верховник потер лапой висок. — Проклятый склероз. Слушай, любопытный лягушонок! Мы были тогда совсем юнцами. Как давно все было! Тебе этого не дано оценить! Что ты можешь помнить — твоя жизнь миг! А мы тогда погуляли, ох, погуляли! Дым стоял коромыслом, лягушонок! Ты слыхал, наверное, про вашу последнюю войну, ту, позабытую, что была четыре века назад?! Ах, как мы отвели душу! Это было развлечение, да! Разве сейчас так умеют развлекаться!
— Я ни черта не понимаю! — вставил Иван.
Верховник махнул на него рукой.
— Где тебе! Вы вообще ни черта не понимаете? Вы думаете что все сами, сами… Черви, ничтожные черви! Да разве вы сами на что-нибудь способны?! Нас было шестеро. Шесть мальчишек из Системы, молокососов, хулиганов, шесть ловких парней! И как мы чудили! Вот это был месяц развлечений! Половина вашего мира сгорела в огне, жаль нам надоела игра, можно — было бы довести дело и до конца, но разве в мальчишек есть спрос? А сейчас вот гляжу на тебя, вспоминаю все и, не поверишь, рад, что вот уцелел же кто-то, можно поглазеть, припомнить, порадоваться…
— Чему?
— Не грубить! — рыкнул в ухо похожий на Хмага.
— Пусть говорит, что хочет, отстаньте от него! — великодушно разрешил изможденный Демократор.
— Это все бред! резко выдал Иван. — Дурь маразматическая! Ты просто выжил из ума и несешь околесицу!
Его рванули с обеих сторон за цепи. Но Верховник остановил стражников рукой.
— А с чего ты взял, что я выжил? — спросил он как-то ласково.
