Мы разъехались в противоположные стороны, и мне почему-то стало очень грустно. Что видели в жизни те же пенсионеры нашего дома? У моего знакомого хотя бы была боевая молодость. А что было у них, у других?
Беспросветная работа на благо отечества, которое просто отвернулось от них, отбросив, как ненужные отходы. Верно сказала Зоя Борисовна, это они «там» жить начинают, когда на пенсию выходят, а у нас – доживают. «Что это меня понесло куда-то», – встряхнулась я от своих мыслей.
Я подъезжала к дому. Во дворе стояла редкая, особенно в последние два дня, тишина. Вероятно, все старшее поколение наслаждается прелестями «той» жизни, сидя в своих обветшалых комнатах. «Хотя не у всех они и обветшалые, – вспомнив квартиру Марьи Николаевны, подумала я. – А может, покойная пускала квартирантов», – продолжила я свои измышления, но тут же отбросила эту мысль, сама удивившись, как мне это могло прийти в голову. Об этом обязательно все бы знали, и не только Наташа и «подружки», но и, судя по активности наших бабулек, весь дом. Но, черт побери, чья же это одежда висит в шкафу?
Я поставила машину и хотела идти домой, как в конце двора показались Наташа с незнакомым молодым человеком.
«А она, кажется, делает успехи. И Васе, похоже, дали отставку, – усмехнулась я. – Но, с другой стороны, почему так быстро?»
– Наташа, тебя можно на минутку? – окликнула я ее.
Она приветливо улыбнулась и, что-то сказав своему спутнику, подошла ко мне.
– Это и есть Вовка Стекольников?
– У вас хорошая память.
– Профессия такая. Наташа, а баб Маша никогда не говорила с тобой о размене квартиры?
– Говорила. Это было этой весной. У меня подруга есть – риэлтор. Мы к ней обратились. Баб Маша боялась, говорила, что ее убьют за эту квартиру. Мы даже несколько квартир смотрели. А потом она вдруг передумала. Сказала, что моя подружка – жулик и хочет на ней нажиться. Подсовывает ей квартиры ниже по стоимости, чем ее. Я не стала спорить. Ей вообще нельзя было противоречить.
– Все равно квартира достанется тебе. Да?
– Да, – она недоуменно посмотрела на меня.
Наташа быстро оправилась от горя. У нее был уж слишком сияющий вид.
– Наташа, у баб Маши был друг?
– В каком смысле?
– Ну, к ней кто-нибудь ходил? Я имею в виду, ухаживал?
Она очень странно на меня взглянула, как бы проверяя: а в своем ли я уме, а потом заразительно засмеялась.
– Вы что? Какой ухажер?! Я, по крайней мере, не видела.
– Но ведь тебе она не разрешала оставаться ночевать? Может быть, он вечером приходил.
– Может быть, – похоже, ее уже не интересовала баб Маша, и она вообще забыла, что сама же меня и наняла.
Я не стала ее задерживать, пробормотав, что зайду, если понадобится. Она меня, по-моему, не слышала, рванула к Вовке.
И на этого Стекольникова уж больно быстро она переключилась. Странная девочка. Может, и она здесь все – таки приложила руку. Не стала бабулька меняться – и не надо, все возьмем. И помнится, она говорила, что не придет в эту квартиру по крайней мере неделю. По моим подсчетам, если, конечно, я считать не разучилась, прошло два дня всего. Баб Машу еще и из морга не взяли и не похоронили, а внучка с новым кавалером на свиданку несется. Очень это все интересно... То от одного не оттащишь, то на другого кидается!
Зайдя в свою квартиру, первым делом я позвонила Мишке. Дело близилось к вечеру. Пора пообщаться с бомжами. Мишка оказался на месте.
– Таня? Мне даже странно, что я тебя сегодня еще не слышал. Или ты уже все раскрыла?
– К сожалению, нет, а очень хотелось бы.
– Мне тоже. Ваши вояки наделали шума, и теперь это дело на особом контроле у начальства. Как убийство какой-то знаменитости прямо. Да, знала бы Марья Николаевна, куда она выбьется после смерти...
– Миша, ты подойти сможешь?
– Когда?
– Да хоть сейчас.
– Через пять минут у меня совещание, но ненадолго. Потом я совершенно свободен.
– Я тебя жду.
Наконец-то выдалась минутка, когда можно расслабиться и поесть. Событий столько, что я забываю о пище. А о том, что всего несколько дней назад я играла в теннис на одном из волжских островов, я и не вспоминала. Зато почему-то из ума не шли Наташа и Вася. Наташа казалась слишком наивной, а Вася слишком откровенным. И еще эти письма. Но это уже из другого дела. Все жертвы живут в одном доме. Что это? Совпадение, случайность или закономерность?
В дверь позвонили, и я очень удивилась, что Мишка освободился так рано. Но, открыв ее, я удивилась еще больше. На лестничной клетке маячила фигура нового ухажера Наташи.
– Я так понимаю, Володя Стекольников?
– Он самый. Я могу войти?
– Пожалуйста, – я еще не пришла в себя полностью.
– Я должен с вами поговорить, – похоже, он старался придать себе уверенности. – Мы посоветовались и...
– Простите, что перебила. С кем вы посоветовались?
– С Наташей, конечно – ах ну да, с кем же еще! – и решили, – продолжил он, – что вам больше не надо заниматься этой историей.
– Какой, простите?
– Вы прекрасно знаете, о чем я говорю – историей с убийством ее бабушки Марии Николаевны, – уж больно официально все это было произнесено.
– И почему же я должна прекратить расследование убийства?
– Это не убийство.
– Вот как? А вчера Наташа думала по-другому. И убеждала меня в этом как могла. А почему, кстати, она не пришла сама?
– Она плохо себя чувствует.
– Не может быть. И что же с ней? Пять минут назад, разговаривая со мной, она выглядела абсолютно здоровой.
– Вам показалось. Наташа умеет скрывать недуги.
– А что она еще умеет скрывать?
– Ваш тон оскорбителен для нас. Я не намерен больше с вами разговаривать. Наташа сказала совершенно верно. Вы очень многое себе позволяете.
Если честно, то я ничего не понимала.
– Подождите, молодой человек, а зачем вы вообще сюда пришли?
– Расторгнуть наш контракт. Пусть и устный.
– Но с вами я не заключала никаких договоров и контрактов, это во-первых, а во-вторых, по факту смерти Никифоровой возбуждено уголовное дело. Я-то могу все это бросить, хотя совершенно не собираюсь этого делать, а вот уголовное дело вряд ли закроют по вашей просьбе. И вообще, я не могу понять, к чему этот ваш выход?
– Мы с Наташей собираемся пожениться и уехать на время. А Наташа находится под следствием, и у нее взяли подписку о невыезде.
– Ей что, предъявили обвинение?
– Нет, просто попросили из города не отлучаться.
– А когда это вы решили пожениться?
