— Блин, по голове! — вскрикнул Фарух.
— Надо же! — удивилась я. — Ты еще и разговаривать можешь! Давай вылезай!
Фарух засопел, закряхтел и, наконец, заскрипел лестницей. Я терпеливо ждала.
Он вылез, и я совершенно растерялась. В свете луны передо мной стоял на четвереньках совершенный, законченный душман — вплоть до поясного платка поверх халата.
— Домой хочешь? — сразу перешла я к делу.
— Н-не знаю, — растерялся Фарух.
— Ты хоть откуда?
— Из Тамбова.
— А как звать-то тебя — на самом деле?
— Фарух, — твердо произнес он, и я удивилась. Это был первый вопрос, на который он ответил определенно.
— Раньше как звали? — поправилась я.
— Саша, — неохотно признался Фарух.
Я цокнула языком — два года под мудрым руководством Хафиза даром ему не прошли.
— Ладно, хрен с тобой, Фарух так Фарух. Где Хафиз спит?
— У себя, — растерялся Фарух. — В спальне.
— Это там, где ковры?
— Ну-у…
— А за железной дверью — что?
— Не знаю. Он туда никого не пускает.
— Но он там не спит?
— Нет, — решительно замотал головой Фарух. — Он туда вообще редко заходит.
Я задумалась. Было два варианта: Хафиз либо заметил мои боевые действия и скрылся за железной дверью, либо его в доме нет. В первое я не верила. Если бы он меня увидел, то скорее всего попытался бы остановить, может, пристрелить… Тем более что ребят его я «брала по частям».
— Хафиз мог уехать?
— А сегодня какой день? — спросил Фарух.
Я попыталась сообразить.
— Уже пятница. Эта ночь — с четверга на пятницу.
— Тогда он у муллы. Он всегда в четверг на ночь выезжает, а в субботу утром приезжает.
— Всегда?
— Всегда! — уверенно произнес Фарух.
Ситуация складывалась неопределенная. Я, конечно же, хотела бежать — и немедленно. Но нельзя, чтобы мне кто-то помешал.
— Здесь есть комнаты без окон и с дверями — настоящими, деревянными?
— Нет. Здесь почти все — без окон, но чтобы и с дверями… Комната охраны, ну и у Хафиза…
— Блин! — вспомнила я. — Тут ведь сарай есть!
Через пять минут я внимательно оценивала пригодность уже знакомого мне сарая к использованию в качестве тюрьмы. Он был совершенно пустой.
— А где лошади? — спросила я шепотом у Фаруха.
— Он на них уезжает. Одна — для себя, и одна — для поклажи.
Я вдруг подумала, что, по большому счету, этот «приют разбойника» пришел в запустение: шесть прекрасных, крытых решетками ям для рабов, а использовалась при мне только одна — для Фаруха; огромная конюшня, а стоит пустой!
Фарух показал мне, где лежит бревно для подпирания двери, и я пришла к выводу, что это то, что надо.
— Сиди здесь! — приказала я Фаруху. — Дернешься — пристрелю!
Он вжал голову в плечи, и сразу стало понятно: этот «человек разумный» — битый, и хорошо битый! Я уже пожалела, что вытащила его.
Когда я прошла на женскую половину, старуха уже поднялась и, стоя в дверях, внимательно осматривала двор.
— Поднимай девчонок и всех сюда! — приказала я, указав рукой прямо перед собой, и передернула затвор.
Женщина оцепенела. Русского языка она не знала, но металлический звук затвора подействовал лучше любого переводчика. Она сразу поняла, что попала в беду.
— Быстро! — с угрозой повторила я.
Из-за циновки выглянула самая младшая, но бабка запихнула ее рукой обратно.
— Не дури! — с угрозой предупредила я.
Мы стояли напротив друг друга, глаза в глаза. Бабка не сдавалась.
Сзади нее в комнате раздалось шевеление, и вскоре во двор выглянула еще одна девушка. Старуха попыталась запихнуть обратно и ее, но я подошла и сорвала циновку.
— Выходи! — крикнула я и еще раз передернула затвор.
Патрон выскочил из автомата впустую, но я знала, что психологическое воздействие от этого не уменьшилось, а стрелять я все равно не собиралась.
Услышав знакомый звук, девчонки одна за другой выскочили во двор, сбились в кучу и заскулили.
— Спокойно! Вперед! — Я указала стволом на дверь, и старуха, первой сообразив, что произошла очередная таджикская революция, засеменила туда, куда указывал некогда порабощенный, а теперь победивший «класс».
— Не растягиваться! — прикрикнула я на отстающих.
Девчонки взвизгнули и быстро сократили дистанцию. Я видела, что старуха не потеряла головы и постоянно оглядывается в поисках мужчин. Но никого, естественно, не находит. Я подогнала женщин к сараю и указала на дверь. Старуха поняла, гневно сверкнула напоследок глазами и зашла первой. Дочери последовали за ней.
— Готово! — сказала я, подперев дверь бревном. — Фарух!
— Я здесь, — быстро откликнулся «соплеменник».
— Где здесь нормальная еда?
Через две минуты Фарух вытаскивал из кладовки аргентинскую тушенку, финские рыбные консервы, галеты и даже нашел настоящую российскую сгущенку! А еще через три минуты найденным в той же кладовке ломом долбил слежавшуюся от времени до каменного состояния саманную стену таинственной «комнаты за железной дверью».
Я бы не стала ее ковырять, но, посветив жирником и разглядев замок на дверях, присвистнула… За таким замком хранят только очень нужные вещи. Что-нибудь отсюда мне могло и пригодиться.
Я стояла рядом и, доставая галетой из консервной банки кусочки палтуса, руководила: — Попробуй здесь… нет, не то! А если здесь?.. Тоже не то! А тут? О, есть! Это шов; вот шов и ковыряй!
Фарух послушно долбил стену, и я подумала, что рабство — это больше чем просто отдать себя за пайку. Фарух даже не попросил меня поделиться с ним, он не попросил даже простой галеты! Хотя я не думала, что в яме его кормили хорошо. Парня шатало от истощения, но я приказала — и он долбил.
Когда я насытилась, Фарух уже пробил сквозную дыру. Я открыла еще одну банку с палтусом, сунула ему в руки, приказала есть, а сама взяла в руки лом. Теперь оставалось один за другим выковырнуть несколько саманных блоков, чтобы дыра стала достаточной для проникновения внутрь.
Минут через сорок мы, время от времени сменяя друг друга, выбили из стены аж восемь блоков. Я послала Фаруха вперед и проползла следом сама.
Это было невероятно! Свет жирника осветил оружейную пирамиду с самыми разными «стволами», огромный сейф, два стеклянных шкафа с медикаментами и даже… компьютер! Я поискала глазами, обнаружила в углу несколько огромных аккумуляторов, и через десяток минут комнату залил яркий электрический свет.
Теперь я могла рассмотреть найденные сокровища детальнее. Ого! В углу стояла прекрасная британская радиостанция — я такую видела только на картинках. В нее было встроено все, что только
