Реакция Турции была для нас неожиданной. В основном-то мы ждали новостей из Вены, Парижа и Лондона. Вариантов было не так уж много…
В принципе, не так уж и невозможен был вариант большой войны. Обиженная Австрия могла, в случае заверений Англии о союзе, решиться на войну с Россией. Вообще-то у нее были перспективы, удар на север отрезал бы от нас Польшу, причем мы даже не собирались поначалу особенно противиться такому развитию событий. Но, учитывая двухпарламентную систему двуединой империи, поспешных действий от нее ждать не приходилось. То есть вряд ли австрияки попрут на нас до того, как в эту войну ввяжутся англичане.
Во Франции сейчас стоял вопль, поднятый проплаченными нами газетами, но поддерживаемый и некоторым количеством бескорыстных энтузиастов. Суть его была в том, что наступил исторический момент – кто поможет России в трудную минуту? И пока Вильгельм телится, у Парижа есть шанс! А потом, когда союз с русскими друзьями вновь вернется в исходное состояние безоблачности, можно будет спокойно решить вопрос об Эльзасе и Лотарингии.
Причем происходило это словоизвержение на фоне усилившегося антисемитизма – мол, с Россией нас ссорят исключительно эти поганые сыны Израилевы…
Короче говоря, мы надеялись на невмешательство Франции в этот конфликт. Более того, на всякий случай? типа расширения боевых действий, уже готовились ноты, в которых спрашивалось: а когда Франция начнет выполнять свой союзнический долг и объявит войну напавшей на Россию Австрии? И Англии, кстати, тоже, потому как в договоре хоть и мелкими буквами, но упоминаются «а также их союзники».
Наиболее же вероятным считалось развитие событий, при котором России не только не объявят войну, но и не введут против нее официальных экономических санкций – при том, что гадить неофициально начнут на порядок больше и всеми силами постараются как можно быстрее стереть с карт само название «Черногория». Видимо, противник решил действовать именно так, потому что английские войска высадились наконец, несмотря на неуверенное вяканье Турции, в Албании, перешли границу и начали наступление. Каледин, огрызаясь, отходил на заранее подготовленные позиции в глубь страны, хотя при размерах этой самой страны «в глубь» означало всего на десять-двенадцать километров.
Авиация же готовилась к главной операции этой войны. В Черногории был собран весь цвет наших летных кадров: все ведущие – с опытом японской войны, ведомые – лучшие из тех, кто не имел такого опыта. Так что перед отъездом я поставил Михаилу задачу.
Предстояла атака и на английский флот. Но если с австрийским все было просто – и задача одноуровневая, то есть топить всех, и исполнение несложное, из-за полного отсутствия ПВО у противника, – то англичане представляли орешек покрепче. Их малокалиберные пушки имели переделанные для стрельбы вверх станки и шрапнель в качестве боеприпасов. Кроме того, на кораблях имелось от двух спаренных до десяти счетверенных (на «Дредноуте», к примеру) пулеметов «максим». Ну и авиация у англов была. Вряд ли она будет равнодушно смотреть, как обижают флот…
Подкрепление из России – полтора десятка «кошек» и десяток «бобиков»-штурмовиков, то есть способных нести по максимуму всего сто кило бомб, но зато вооруженных двумя четырехлинейными пулеметами и двумя авиапушками,– завтра должно было вылететь из Софии в Никшич. Ну а послезавтра, помолясь, начнем…
Требовалось утопить все три имеющихся против нас старых броненосца: «Энсон», «Родней» и «Кампердаун». На суда типа «Лондона», коих имелось еще три, предлагалось не обращать внимания, а все силы сосредоточить на «Дредноуте». Но ни в коем случае не топить, в этом-то и была сложность задачи! Линкор следовало изуродовать, но оставить на плаву, причем так, чтобы англы решили, будто бы весь наш воздушный флот хотел отправить на дно гордость их кораблестроения, но не получилось у этих русских!
В день операции Гоша не усидел у себя и явился в Гатчину аж в пять утра. Я уже торчал на узле связи, мне тоже не спалось.
– Есть новости? – с порога спросил император, хотя знал, что начало назначено на семь.
– Есть,– буркнул я.– Только что начался молебен. Проводит отец Антоний, наш, из Высоцкого монастыря. По третьему каналу идет трансляция, можешь послушать, хотя качество хреноватое.
Минут сорок император слушал, а потом отложил наушники и поделился:
– Сильно! А ведь у нас он вроде какой-то был незаметный…
– Не карьерист, потому и незаметный. Не лез в первые ряды при твоих посещениях… Ладно, давай пока кофе выпьем, час еще до вылета.
– Кстати,– поинтересовался Гоша,– а где это там происходит? Вроде акустика хорошая, а ведь всю нашу авиагруппу куда попало не засунешь, она большая.
– Там здоровенный кафедральный собор есть,– пояснил я,– его не так давно на русские пожертвования построили, в основном Ники деньги вложил, но и ты, кстати, в этом тоже отметился. Вот что мне у черногорцев и нравится – дали им денег, они храм построили. А сербам давали – помнишь, что было? Мало того что все наши пожертвования разворовали, потом по инерции и в свою казну так лапу запустили, что там вообще ничего не осталось. А Ники, хоть и нехорошо называть покойных идиотами, им снова дал…
– Скоро, значит, и ко мне придут?
– Разве что на меня пожаловаться. Я им четко объяснил, что халява кончилась. Хотите денег – сначала всех причастных к убийству своего короля с королевой повесьте, а то больно уж они у вас здорово в гору пошли. Так ведь не хотят, сволочи, сами себя вешать… Но зато их теперь французские Ротшильды подпитывают. Ничего, вот с этой заварушкой покончим – и сразу займемся, материалов у меня поднакопилось достаточно. Надо же на чьем-то примере ввести в мировую дипломатическую практику такие понятия, как международный терроризм и его финансирование! И не сиди ты как на иголках, двадцать минут еще осталось, да плюс им столько же лететь.
Через сорок пять минут прошел первый доклад – группа подавления ПВО приступила к работе. Это были «бобики», как более мелкие и юркие машины – все наши штурмовики и полтора десятка обычных, вооруженных кассетными бомбами. Вообще-то это одно название было, «кассетные», а по сути – связка из двадцати десятикилограммовых осколочных фугасов, разлетающихся после сброса. Просто «бобик» на своей подвеске мог прицепить всего одну бомбу, так уж он был устроен… К цели подходила вторая волна группы подавления, на этот раз «кошки», тоже с мелкими фугасами. На высоте четырех километров заняла свое место группа противоистребительного прикрытия.
Прямые радиопереговоры экипажей нам не транслировались, так что мы следили за развитием событий по докладам с командно-диспетчерского пункта.
– ПВО противника подавлена,– мрачно сообщил нам КДП,– но очень большие потери. Нет связи с восемью экипажами штурмовиков и шестью – кассетных бомбардировщиков. К месту боя приближаются английские истребители…
Последовавшие за этим десять минут в английских военно-воздушных силах еще долго вспоминали как «черное утро в небе Италии». В нашей противоистребительной группе находились лучшие асы России под командованием Полозова, они были полны решимости не допустить врага к своим бомбардировщикам – и не допустили… Причем наибольшие проблемы доставили не «глисты», а «спиты». Так уж сложилось, что у пилотов разных машин выработался разный стиль боя.
За время боевых действий летчики «спитов» твердо уяснили: при встрече с нашими самолетами единственный шанс выжить – это атака. Пытающегося удрать обязательно догонят и собьют… Вот они и лезли, как наскипидаренные. А пилоты «глистов» не менее твердо знали: развернешься и дашь полный газ – точно останешься на этом свете… Так что атаки с их стороны были вялые и неуверенные.
В английской сборной истребительной группе были лучшие пилоты Англии. Вот их она и лишилась, за исключением успевших удрать на «глистах»… Мы потеряли Знайко и его ведомого, еще два подбитых спаслись на парашютах.
А над английской эскадрой появились основные силы «кошек». Сначала атаковали старые броненосцы – их накрывали полутонными бомбами с высокого пикирования. Вероятность попадания в этом случае равнялась примерно четверти от расчетной, но зато даже одно удачное превращало корабль в плавающую груду перекореженного железа. Второе, доставшееся «Энсону», утопило его сразу, а двум другим
