стеганул Артура так, что на голой груди выступила алая полоса с кровавыми бисеринками. Лиля закричала. Мужик замахнулся и на нее.
— Стоп! — Артур спрыгнул с кровати, становясь между ними. — Все понятно, иду работать!
— Только ты идешь работать или женщина тоже?
— Только я, я отработаю и за нее и за себя.
— Выходить! Строиться!
Мужчина вышел в коридор.
— Я пойду с тобой, — Лиля не плакала, лишь ее антрацитово-черные глаза, казалось, потемнели от страха еще больше. Она смотрела, как Артур, морщась, застегивает рубашку, губы ее дрожали.
— Ни в коем случае, сиди здесь и никуда не высовывайся, еда и питье у тебя есть. Я попытаюсь разузнать, что там к чему и долго ли отрабатывать эти долбанные пруты.
В длинном коридоре уже стояла шеренга мужчин и женщин. Как только из комнаты выгнали всех, кого нужно, шеренга двинулась на выход. Впереди Артура шел высокий плечистый парень, позади полная женщина в мужской одежде. На первый взгляд, все выглядели спокойно, видимо, знали, куда и зачем идут.
Во дворе поджидали темно-синие автобусы похожие на огромные цирковые фургоны без окон. Забравшись внутрь, Артур присел на скамейку у стены и осмотрелся. Скамейки стояли так плотно друг к другу, что меж ними с трудом пробирались люди. Плечистый парень сел напротив, засовывая ноги под скамью Артура.
— И куда мы едем? — как можно беспечнее спросил он у парня.
— На добычу аксилита, — тот поправил капсулу в ухе, из чего Артур сделал вывод, что перед ним тоже турист.
— А что такое аксилит?
— Камень такой.
— И долго его добывать, чтобы отработать пятьсот прутов?
— Смотря, как работать, — пожал плечами парень, — дня три обычно. За это время надо успеть работу найти, а то так и будешь на аксилитовых трубках париться.
— Найти работу? Как же так? Я здесь впервые, ничего не знаю.
— Это никого не интересует, ты же сюда зачем-то пришел, значит с порядками здешними знаком.
— А как этот мир называется?
— Свенгер. Да и еще, хороший совет — даже не думай воровать аксилит, сразу пальцы отрубят.
— Спаси бог, кто бы посмел покуситься.
Фургоны ехали так плавно, мягко покачиваясь, что Артур даже не заметил, как они тронулись с места. По дороге он думал о Лиле, о том, что вытворял целую ночь с женщиной Олега. Она оказалась на редкость ненасытной, будто прорвало в ней плотину долгого ожидания. Артуру понравилась эта сладкая схватка и ощущение того, что они насиловали друг друг-друга с ожесточением первой и последней встречи. Они выдохлись только под утро и отключились, так ни разу и не поцеловавшись.
Фургоны остановились, народ стал выбираться наружу. Спрыгнув на землю, Артур огляделся. Прямо перед ним находился скальный разлом. Никакой спецодежды не выдали, кроме старых плетеных корзин и приспособления, напоминающего ледоруб. И все. И вперед — в забой. Только оказавшись в недрах скалы, освещенных тусклыми фонарями, Артур понял, что у него клаустрофобия. Страх задохнуться в замкнутом пространстве, ужас оттого, что сейчас над ним сомкнутся каменные стены — все это возникло одновременно. Артур замедлил шаг, закрывая глаза, в надежде унять головокружение, но сзади напирал народ, пришлось двигаться дальше. Коридоры разветвлялись. Артур свернул в первый попавшийся и бросил корзину на пол. Следом вошла женщина в мужской одежде.
— Будем на пару работать, — улыбнулась она, показывая крупные серые зубы. — Первый раз?
Артур кивнул.
— Значит, смотри, — она подошла к каменной стене и легонько стукнула «ледорубом», откололась тонкая пластина, за нею сверкал, переливался темно-синий камень. — Это аксилит, его надо как можно аккуратнее выколотить из скалы. Чем целее и крупнее камень, тем он ценнее. Когда наполнишь корзину, нужно крикнуть: «У меня!», тогда к тебе подойдут и опорожнят корзину. Понял?
Артур кивнул.
Сначала, с непривычки, дело не слишком ладилось, но он быстро приноровился. Камень крошился легко, по сравнению с аксилитом, он был мягким, сам аксилит кололся, как толстые стеклянные куски, используемые в декорации фонтанов и бассейнов.
— И дорогой он, этот аксилит? — Артур бросил в корзину пару крупных кусков.
— Да, очень, он и на украшение идет и на всякое другое.
Что такое «всякое другое» он не стал уточнять. Зверски хотелось пива и покурить, похмелье после вчерашнего джина и Лили было тяжелым и мутным.
До вечера он умудрился собрать только две корзины и вымотался как собака. Руки уже еле поднимались и опускались, тетка же не проявляла особых признаков усталости, у нее только рубашка взмокла на груди и спине, источая резкий мускусный запах.
— Закончили! — понесся спасительный клич, и Артур, еле переставляя ноги, поволок неполную корзину к выходу.
В дом ожидания приехал голодный, уставший и злой, ко всему вдобавок пришлось еще подниматься пешком на тринадцатый этаж. Ноги дрожали и подгибались, руки тряслись, как с перепоя, мучительно хотелось в душ, но в распоряжении был только куцый умывальник. Лиля спала, свернувшись калачиком, за целый день она так ничего и не съела. Артур снял рубашку и попытался умыться под теплыми мутными струйками. Лиля тут же проснулась.
— Слава богу! — она слетела с кровати и бросилась к Артуру. — Ты живой!
Она обняла его и принялась исступленно покрывать поцелуями мокрое лицо.
— Где ты был? Тебя не били? Покажи ссадину.
Ссадина опухла от пота и пыли, но Артур опасался промывать ее грязноватой водой. Но, делать было нечего. Кое-как сполоснулся.
— Я был в каменоломне, долбил какую-ту синюю гадость, заниматься этим придется дня три или больше, за это время еще каким-то образом надо найти работу или так и останусь в забое.
— Как же? А что же делать? Как это возможно?
— Никак, надо уходить отсюда иначе загнусь на этих рудниках к чертовой матери.
Он присел на край кровати, чувствуя острый голод.
— Ты почему ничего не ела?
— Не хотелось, очень за тебя переживала. Будешь?
— Давай.
Сок и кексы и вправду оказались сливовыми на вкус.
— Интересно, нам можно выходить отсюда? — Лиля подошла к узкому грязному окну.
— Наверное, можно, мы же не заключенные.
— Но обращались с тобой именно так. Давай спустимся вниз и попытаемся убежать прямо сейчас?
— Я сюда-то еле заполз, на то чтобы спуститься вниз и прятаться по кустам от патрулей, меня уже не хватит. Давай завтра, буду весь день экономить силы, вернусь и попробуем сдернуть отсюда.
В эту ночь Лиля была необыкновенно нежна. Артур растворялся в ее легких ласках, уходила усталость, напряжение целого дня… он будто плыл по мягким шелковистым волнам и приплывать никуда не хотелось.
Утро в точности повторило предыдущее. Артур поднялся уже без дополнительных уговоров. Опять фургоны, скальный разлом, куда они входили друг за другом, словно гномы с корзинками и молотками. Беречь силы получалось само собой — после вчерашнего болело все, особенно руки. С ним в пару снова встала тетка в мужской одежде.
— Скажите, а все должны вот так вот отрабатывать эти пятьсот прутов?
