1929-1930-х гг.
Если в Книге 1838 г. не все драгоценности «расписаны» по их составляющим, то в Книге 1865 г. каждый из драгоценных предметов детально описан и оценен, включая камни, из которых и состояло изделие. В приводимом ниже списке эти описания мы опускаем, оставляя только название, общий «бриллиантовый» вес драгоценностей и денежную оценку (в ценах 1865 г.) всего изделия. Только в некоторых случаях мы «расписываем» изделия так, как это сделано в Книге 1865 г.
Еще раз повторим, что многие из нижеперечисленных ювелирных изделий
Таблица 60
Таким образом, в приводимом списке описано 86 ювелирных изделий на общую сумму 2 337 509 руб. в ценах 1865 г. Из России в апреле 1919 г. Мария Федоровна вывезла, по-видимому, 76 предметов. Именно эти, немыслимые по стоимости и художественным достоинствам вещи можно с полным правом назвать утраченными царскими сокровищами.
Продавали содержимое шкатулки несколько лет. В июле 1929 г. проданы три жемчужных ожерелья за 64 600 ф. ст. (первоначальная оценка 45 000). Однако после того, как осенью 1929 г. рухнула Нью-Йоркская фондовая биржа и началась Великая депрессия, реализация драгоценностей приостановилась.
Некоторые вещи из шкатулки Марии Федоровны приобрела жена Георга V, королева Мэй. Одна из ее покупок включала жемчужное с бриллиантами колье с сапфировой и бриллиантовой застежкой (оценка 6000 ф. ст.) и жемчужную с бриллиантами брошь (555 ф. ст.). В 1930 г. королева приобрела продолговатую брошь с полированным сапфиром и розовыми бриллиантами (26 ф. ст. и 12 шиллингов) и овальную брошь, украшенную веточками сапфиров и бриллиантов, с жемчужной подвеской (первоначальная оценка 3250 ф. ст., куплена за 2375 ф. ст.).915
Что касается материальных обстоятельств Марии Федоровны в эмиграции, то английский король Георг V, королева Мария (Мэй) и вдовствующая королева Александра (старшая сестра Марии Федоровны) стали совместно выплачивать Марии Федоровне 10 000 фунтов в год. Также с 1923 г. оказывало вдовствующей императрице материальную поддержку и «Большое Северное телеграфное общество» (Store Nordiske Telegraf Selskab), которое ежегодно выплачивало ей 15 000 крон, «принимая во внимание помощь, которую императрица всегда оказывала телеграфному обществу» в России до революции. Сумма пересылалась на ее счет тайно916 через Министерство иностранных дел.
Последний год жизни семьи Николая II
Когда в мае 1917 г. царская семья не получила из Государственного казначейства положенного жалованья за «майскую треть» и стало известно об изъятии доходов Кабинета и национализации императорских резиденций, то Александра Федоровна со всей очевидностью осознала, что конфискационные процессы будут только нарастать. Вероятно, именно тогда Александра Федоровна предприняла шаги по укрытию семейной коллекции ювелирных изделий на случай возможных обысков. Ювелирная коллекция императрицы, конечно, включала в себя ряд громоздких предметов, которые тяжело было перевозить и прятать, поэтому, прежде всего, спрятати компактные ювелирные изделия – кулоны, цепочки, броши и т. д. Вне всякого сомнения, на императорской половине Александровского дворца имелись комнатные сейфы, о которых было известно только ограниченному числу лиц. По крайней мере, существует устойчивая легенда, что после освобождения Царского Села в 1944 г. в разграбленном Александровском дворце, в императорской спальне, был обнаружен открытый пустой стенной сейф.
Когда 11 июля 1917 г. А.Ф. Керенский сообщил семье, что ей предстоит переезд в глубь России, эти ценности тщательно укрыли среди множества вещей, в том числе и личных, которые брали с собой Романовы. Технически это было несложно сделать, по ряду причин. Прежде всего потому, что тогда «временным» еще не приходило в голову устраивать личный досмотр царской семьи и их личных вещей. Также лидеры Временного правительства и не думали предпринимать какие-либо конфискационные действия по отношению к личным драгоценностям царской семьи. Кроме этого, с собой в Тобольск семья вывозила довольно много вещей, упакованных в ящики. И хотя составлялись описи на каждый из ящиков, но в предотъездной суете «начинку» ящиков никто не проверял. Семью сопровождало несколько десятков слуг, среди которых были, безусловно, преданные люди. Конечно, следует иметь в виду, что речь идет о нескольких десятках килограммов ювелирных изделий. При этом слуги также везли с собой личные вещи.
Тогда, в конце июля 1917 г., не было и речи о личном досмотре как самих Романовых, так и их вещей. Императрица в своем дневнике по крайней мере дважды (13 и 29 июля 1917 г.) упоминает о том, что она «приводила в порядок вещи» и «упаковывала – перебирала вещи». Думается, что она имела в виду не только свои личные вещи, для этого имелся соответствующий штат «комнатных девушек» и камер-юнгфер, но и семейную ювелирную коллекцию. Конечно, все дочери «были в курсе», но, вероятнее всего, Николая II и цесаревича Алексея в эти «женские дела» детально не посвящали. Примечательно, что подготовку к отъезду Александра Федоровна начала еще 13 июля, а об отъезде из Царского Села им было сообщено только 28 июля. Поскольку семья уезжала фактически в неизвестность, то надо было предусмотреть очень многое, поэтому собирались буквально до последнего момента. На следующий день после отъезда императрица зафиксировала основные события 31 июля 1917 г.: «Июль 31. Понед. Царское Село. Упаковывала [вещи]. Не ложились спать, весь вечер были готовы к посадке на поезд…». В этот же день императрица, прежде чем проститься, переговорила с обер-гофмаршалом П.К. Бенкендорфом, который должен был завершить решение семейных финансовых дел в Петрограде. В ночь перед отъездом, который организовывал лично А.Ф. Керенский, Бенкендорф сумел переговорить с ним по поводу того, что многочисленные ценности, остающиеся в Собственных комнатах Александровского дворца, должны храниться в неприкосновенности, за опечатанными дверьми. Керенский дал на это согласие. Забегая вперед, следует сказать, что при большевиках личные комнаты вскрыли. В начале 1918 г. из кладовых Александровского дворца вывезли сначала столовое серебро и другие изделия из драгоценных металлов. А, позднее, в марте 1918 г., по указанию помощника комиссара просвещения Ю. Флаксермана, из апартаментов Николая II в Зимний дворец перекочевали настольные украшения из золота, серебра и камня, а также слитки, отлитые, по семейной традиции Романовых, из старых серебряных погон.917
Среди отъезжающих значился князь, генерал-майор Василий Александрович Долгоруков (1868–1918) – пасынок обер-гофмаршала графа П.К. Бенкендорфа. Видимо, именно через этих людей Александра Федоровна предполагала поддерживать «финансовую связь» между Царским Селом и Тобольском.
Охрану императорской семьи возглавлял весьма лояльный к семье полковник Кобылинский. Видимо, не без его помощи Александре Федоровне удалось среди множества вещей вывезти из Царского Села несколько десятков килограммов ювелирных изделий. Вывезли не только компактные ювелирные изделия (бусы, браслеты, броши и т. д.), но и такие объемные вещи, как диадемы.
Поскольку с семьей в августе 1917 г. находились в поезде 39 человек сопровождающих и слуг со множеством вещей, сделать это было вполне возможно. Видимо, позже часть ценностей из Александровского дворца в Тобольск доставила личная камер-юнгфера императрицы Александры Федоровны – Магдалина Францевна Занотти. Камер-юнгферы императрицы Занотти и Тутельберг были преданнейшими людьми. Обе девушки приехали с юной Гессенской принцессой Алике в Россию в октябре 1894 г. и всю жизнь прожили со своей хозяйкой, так и не выйдя замуж. Эти старые девы готовы были буквально положить жизнь за свою императрицу.
Царская семья навсегда покинула Царское Село 1 августа 1917 г. в 6 часов 10 минут утра, в ее багаже
