— Оставить улыбку! Ни на кого нельзя положиться… — прошептал король.
— Я и сам забыл о ней, ваше величество, на что она была мне? — дрожа, словно в лихорадке, продолжал Мираклюс. — С тех пор, как я услышал музыку летающего мальчишки со скрипкой, сжигаемый тайной мукой, я ни разу не улыбнулся. Я только день за днём превращал улыбки бедняков и нищих в золотые поющие колокольчики. А улыбки скряг и богачей — в чёрные камни. И вот, наконец…
Мираклюс слабо вскрикнул. Он поцеловал чёрную колбу, и лицо его на миг словно бы погрузилось в густейшую тень.
Король жадно слушал его, боясь проронить хоть слово.
— И вот, наконец, — повторил Мираклюс, — когда я перелистывал древнейшие книги, мне вдруг словно блеснули в глаза слова, написанные чернью и золотом: «Мрак убивает свет». «О, не в этом ли разгадка?» — подумал я. И тогда я стал искать формулу мрака. Я испытал в своих колбах и тиглях все чёрные вещества и элементы. И вдруг меня осенило. Вот оно, самое чёрное на свете! Вот оно, у меня под рукой: чёрные камни — улыбки богачей и придворных! Я растёр их в тончайший порошок, расплавил на огне, превратил в чёрный эликсир. Зловещая темнота сгустилась, но это ещё не был полный, глубочайший мрак. Тогда… тогда я добавил в эликсир вашу улыбку!
— Мою улыбку?! — вскричал король. — Несчастный, ты осмелился?..
— И тут произошло чудо! — Голос Мираклюса зазвенел. — Во все стороны брызнули чёрные лучи. Я понял, что достиг цели!
— Чем ты докажешь, что это и есть тот самый волшебный эликсир? — Король наклонился вперёд.
Мираклюс погладил колбу с эликсиром дрожащими пальцами. Казалось, он даже не слышал, о чём спросил его король.
— Тут я не выдержал, — как в бреду продолжал Мираклюс. — Я улыбнулся давно забытой улыбкой, улыбнулся близости счастья, потому что кончиками пальцев я коснулся своей мечты. Я не мог ждать, я чувствовал, что умру от нетерпения. И тогда я сорвал улыбку со своих губ! Я превратил её в колокольчик. Какой маленькой, какой жалкой оказалась моя улыбка. Колокольчик не больше напёрстка! Боясь разочарования, раздираемый нетерпением, я капнул на колокольчик чудесным эликсиром. Я зажёг одну свечу, потом вторую. Я зажёг все свечи… Вот он, смотрите!
Мираклюс бережно положил на ладонь короля доверчиво звякнувший колокольчик. Король испуганно вскрикнул, но нет, колокольчик не исчез. Сверкая, он лежал на ладони.
Король подбежал к окну. Подкинул колокольчик кверху, любуясь игрой золотых лучей.
— Золото… Настоящее… — прошептал король. — Оно больше не боится света!
— Как странно, — проговорил Мираклюс, — моя мечта сбылась, но как-то пусто на душе. Нет, что я говорю! Я счастлив! Отныне я самый величайший музыкант в мире. Я сделаю из поющих колокольчиков золотой инструмент, которому нет подобных. Я прославлюсь!
Но король уже не слушал его. Он хлопнул в ладоши. Зал наполнился слугами, придворными.
Король поманил к себе Мираклюса.
— Ближе… Ещё ближе… Ну что ты! Подойди ко мне, не бойся, — ласково позвал король.
Мираклюс боязливо приблизился. Король резко и властно вырвал колбу с чёрным эликсиром из его рук.
— Вот твоя улыбка, старик. — Король небрежно швырнул колокольчик Мираклюсу. Трясущиеся пальцы Мираклюса не удержали его, и колокольчик, сделав круг по полу, закатился под кресло.
— Твоя улыбка мне больше не нужна. Как и ты сам, впрочем. Безумец, надоедливый глупец, неужели ты думал, что мне и вправду нужна твоя музыка? — Король сделал знак слугам. — Увести его, вышвырнуть вон!
— Не верю! Не верю! — Мираклюс упал перед королём на колени. Такое страдание было на его лице, что слуги на мгновение замерли, стоя над ним.
— Мой инструмент, мой чудесный, божественный… — закрыв лицо руками, горестно простонал Мираклюс.
Двое слуг без труда подхватили под мышки тщедушного, высохшего, как пустой стручок, Мираклюса и поволокли к дверям, а его ноги чертили две полосы по пушистому ковру.
Король повернулся к придворным:
— Скорее, немедленно слуг, скороходов, гонцов к королеве Ветренице! Просить её величество пожаловать ко мне, отложить все государственные дела. Прилететь незамедлительно. — И добавил неслышным шёпотом: — В последний раз, в последний… Неужели?..
Король устало и глубоко вздохнул, как человек, прошедший длинный путь и наконец достигший цели.
Глава 18. КОРОЛЕВА МЫШЕЙ ПАДАЕТ В ОБМОРОК. И ГЛАВНОЕ: ГЛАЗАСТИК ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ
Глазастик озябла и совсем приуныла. Катя велела ей не вылезать из стальных доспехов, даже не высовываться и ждать её. Но время шло, а Катя за ней не приходила.
Глазастик тронула кончик своего носа — он был как ледышка.
«Наверно, они сами были холодные, эти рыцари, — подумала Глазастик. — Потому и не зябли в такой одёжке».
Взвились и захлопали, как крылья птицы, тяжёлые шторы. По комнате колесом прокатился ветер.
«Королева Ветреница… А вдруг она прилетит прямо сюда? — поёжилась Глазастик. — Страшно-то как! Но почему сюда? Дурочка я, столько залов во дворце… Плохо только, что я отсюда ничего не вижу».
Наверху в пустом шлеме светилась узкая прорезь для глаз. Упираясь локтями и коленками в холодную сталь, Глазастик вскарабкалась повыше. Теперь ей была видна часть зала и громадный мраморный камин.
В камине, на тёплой мягкой золе, лежал кот Васька, уныло глядя куда-то в пустоту. Вокруг него с почтением и некоторой опаской суетилось по меньшей мере десятка два мышей и мышат.
На обуглившейся головешке сидела королева мышей. Она с восхищением поглядывала на кота Ваську, озабоченно отдавала приказания своим слугам и придворным.
— Пусть они не шуршат хвостами, — капризно протянул кот Васька. — Это меня волнует. Понимаете?
— Не шуршать! — повелительно пискнула королева. — Вы совершенно правы, любезный друг, что за манеры. Как будто не во дворце, а в каком-то чулане.
— Надеюсь, вы не сочтёте это бестактным, — вздохнул кот Васька. — Но когда вокруг меня столько мы… То есть, я хочу сказать, столько ваших аппетитных подданных, я должен быть всё время сыт. Логично? Логично! А то чёрт знает что лезет в голову.
Королева повелительно подняла лапку, и сразу же перед ней появились две ловкие мышки в белых фартучках. На головках белые чепчики, украшенные бантами размером с комара.
Поклонившись коту Ваське, мышки вывалили перед ним целую гору хлебных корок и объедков сыра.
— Издеваетесь! — оскорбился кот Васька. Глаза его невольно блеснули. — Пусть я без улыбки, но я пока ещё кот, а не кто-нибудь!
— Ничтожные твари! — накинулась на своих подданных королева. — Вы недостойны называться мышами! Не в моих привычках повторять что-либо дважды! Марш на кухню. Рискуя шкурой, раздобыть лучшее мясо, куриные потроха.
— Это другое дело, — проворчал кот Васька. — А то ещё, честное слово, налетит ветер и с голодухи вылетишь в трубу. И так не жизнь, а сплошное мяу!
— Как он обаятелен в своей печали… — с нежностью прошептала королева мышей.
Быстро, как по мановению волшебной палочки, две проворные мышки в белых передничках
