скажут: подделка это или подлинник. Кроме того, изучи вот это. — Я протянул найденный в бумажнике Чкония пропуск в Батумский морской порт. — Постарайся выяснить, с чьей помощью Чкония этот пропуск выписал, почему не использовал, часто ли бывал в порту. Попутно узнай о Чкония все, что сможешь. Посоветуйся с батумцами. В общем, сообразишь.
— Ясно. Пойду оформлять документы?
— Погоди. Твой поезд в девять вечера, успеешь. По показаниям Кайшаури, свидетельницы, в доме которой произошло убийство, выходит: к убийству имеет отношение некий Тенгиз. Этот Тенгиз в одиннадцать вечера звонил в ее квартиру. После этого звонка Чкония вышел, а через десять минут Кайшаури нашла его мертвым в подъезде. Не исключено, что этого Тенгиза Кайшаури видела из окна у машины Чкония. По ее словам, это был человек среднего роста, в куртке, брюках и кепке.
— Не густо.
— Остального она не разглядела, было темно. Кроме того, по показаниям сестры Чкония, Тенгиз звонил к ним несколько раз днем, просил передать, что будет ждать его «где он знает». Ты ведь Галиси знаешь.
— Понял, Георгий Ираклиевич. Надо найти условное место.
— И поскорей. Думаю, это был какой-то тихий уголок. Правда, тихих уголков в Галиси много, но Чкония — фигура приметная.
— Георгий Ираклиевич, постараюсь.
— Действуй. Я же пойду поговорю со Светланой Чкония и с Сулханишвили. Так что в РОВД меня не будет.
— Я передам дежурному, если что. Или найду вас в городе.
— Договорились.
Парулава вышел, а я снял трубку. Набрал номер квартиры Чкония, услышав женский голос, спросил:
— Можно Светлану Александровну?
— Это я.
— Добрый день. Меня зовут Георгий Ираклиевич Квишиладзе. С вами обо мне должен был поговорить мой и ваш знакомый Ираклий Ломидзе. Давайте встретимся… Ну, хотя бы, прямо сейчас. В нашем городском парке.
— Хорошо… — сказал голос после паузы. — Я подойду.
Встретившись со Светланой, я начал разговор без обиняков:
— От Ираклия Ломидзе и Марины Кайшаури мы узнали: вчера Виктором интересовался некто Тенгиз. Вам знакомо это имя?
— Этот Тенгиз звонил несколько раз. Но его голос я раньше не слышала.
— Попробуйте вспомнить точно, что говорил этот Тенгиз?
— В первый раз он попросил Виктора. Виктор был на работе. Тогда Тенгиз назвался и сказал: «Передайте: я хотел бы с ним встретиться. Часов в двенадцать дня, он знает где».
— Он имел в виду условное место?
— Наверное, я не выясняла.
— Вы не могли бы предположить, что это за место?
— Нет, не могу.
— Вы помните, каким был голос Тенгиза? Низким, высоким?
— Голос был низкий и хрипловатый.
— А манера говорить? Какая у него манера? Говорит грубо или вежливо, интеллигентно или нет?
— Конечно, нет.
— Вы передали просьбу Тенгиза Виктору?
— Передала. Витя как раз вскоре пришел, сразу же спросил, кто ему звонил. Я сказала.
— Как повел себя брат?
— Спросил, кто еще звонил.
— А что стал делать после этого?
— Прошел в свою комнату. По-моему, он открывал ящик секретера. Потом вышел из своей комнаты.
— Он что-нибудь держал в руках?
Некоторое время Светлана рассматривала собственные ногти, наконец сказала:
— Да. У него в руке был черный футляр.
— Черный футляр? Вы не ошибаетесь?
— Нет, не ошибаюсь.
— Какого примерно размера?
— Небольшой. Вот такой. — Светлана показала.
— Вы когда-нибудь раньше видели этот футляр?
— Никогда.
— Что было дальше?
— Дальше… Сейчас вспомню. Да, позвонила междугородка. Тбилиси. Попросили Виктора, я дала ему трубку.
— Кто звонил, не знаете?
— Виктор называл его Малхаз.
— Они долго говорили?
— Минут пять. Я особенно не вслушивалась, мне было как-то все равно. О чем-то советовались. В конце Виктор сказал: «Клиент крутой», — и обещал обязательно позвонить. После этого положил трубку.
— Малхаза, с которым говорил Виктор, вы не знаете?
— Не знаю.
— А потом брат ушел?
— Ушел. Хотя нет. Перед тем как уйти, предупредил: если позвонит Тенгиз, дай ему телефон Мурмана Сулханишвили, пусть звонит ему, в ресторан. А я поеду в Батуми. Вернусь к вечеру.
— Ираклий Ломидзе сказал, что вы что-то пытались выяснить у Сулханишвили?
Светлана повернулась ко мне, глаза ее полыхали.
— Сулханишвили трус. Трус и мерзавец. Я точно знаю: это он сказал Тенгизу телефон Марины. Когда спросила об этом, сразу поняла по его глазам. Сразу все стало ясно.
Светлана замолчала, снова сникла. У меня было время поразмышлять.
Значит, телефон Кайшаури сообщил Тенгизу Сулханишвили? Похоже. По все-таки вряд ли Сулханишвили связан с «компашкой» — просто испугался. От Сулханишвили мысли перешли к черному футляру. Интересно, что в нем было? Судя по прорези в центре и размерам футляра, крупный перстень. Но какой? Полная неясность. Тенгиз интересовался, без сомнения, тем, что было в футляре. Можно допустить: Чкония, выходя к Тенгизу, взял из футляра то, что там было. Вот только зачем? Хотел передать эту вещь Тенгизу? А может быть, просто не хотел оставлять без присмотра в квартире? Выйдя, Чкония почти тут же получил четыре смертельных удара ножом. Вещь забрал тот, кто его убил, человек, называвший себя Тенгизом.
— Большое спасибо, Светлана, — поблагодарил я девушку. — Вы нам очень помогли. Последняя просьба: зайти со мной в райпрокуратуру. Надо опознать черный футляр, который был найден пустым в квартире Кайшаури.
— Хорошо, если это надо.
Выйдя из парка и придя вместе со Светланой в райпрокуратуру, я попросил ее подождать в коридоре. Разыскал в РОВД еще два небольших черных футляра. Зашел в кабинет Гверцадзе, взял у него футляр, оставленный Чкония в квартире Кайшаури, разложил все три предмета на столе Реваза Зазаевича. Нашел понятых и пригласил в кабинет Светлану. Показав на стол, спросил:
— Светлана, посмотрите внимательно, есть ли среди этих футляров тот, который вы видели в руках брата?
Не раздумывая, девушка показала на футляр, найденный в квартире Кайшаури:
