угодно, отсидится до ночи. А потом уйдет. Ночью таксистов уговорить легче, запросто доедет до Ланчхути. Пусть потом таксист сообщает о нем кому угодно и что угодно. Он к тому времени успеет уехать на трейлере.
Бугор снова оглянулся — милицейской машины нет. Подождал, пока такси начнет въезд в гору, попросил:
— Шеф, подвези поближе.
— Сделаем. — По серпантину шофер доставил его к воротам санатория.
Пробравшись на территорию Ботанического сада, Бугор нашел укромный уголок. Забравшись подальше в кустарник, подгреб под себя срубленные садовниками старые ветки, сверху набросал листья. Образовалась небольшая копна. Снял сумку, под голову положил дипломат, лег. Решил: можно даже поспать, здесь его никто не найдет.
Уже стемнело, когда за кустами на дорожках сада вдруг послышались какие-то звуки. Звуки были слабыми, хрупкими, но Бугор тут же привстал, прислушался. Показалось? Нет. Снова то же. Бугор застыл в ожидании. В конце концов совсем близко услышал шаги и голоса. Говорили вполголоса. Напрягая слух, с трудом уловил:
— Зря мы сюда потащились, товарищ лейтенант.
Милиция? Конечно, милиция, не армия же. Черт, откуда они пронюхали? Вот дал маху — нельзя было здесь оставаться. Впрочем, это он напрасно — место отличное.
— Спокойно, Coco. И не базарь, иди молча.
— Да я молча, но сказать-то надо. Зачем ему сюда забираться?
— Мало ли.
Все понятно, его выдал таксист. Значит, сержант все же запомнил номер. Говорившие замолчали. Потом Бугор опять услышал:
— Ладно, уговорил, идем. Но ребятам надо сказать: пусть, как приедут, проверят.
Снова шорохи, шаги, и все стихло. Бугор встал. Подождал около десяти минут, вышел из кустов, двинулся к забору. Через несколько шагов лицо его стало мокрым. Он понял, что пошел дождь, подумал: это хорошо, собакам будет трудней. Кругом тишина, но он теперь отлично понимает: его засекли. Надо уходить, пусть даже обложен весь парк, все равно надо уходить. Прорваться можно всегда. Легко проскользнул в щель в заборе, постоял. Тихо, только дождь шуршит. Вдоль оврага вышел к спуску за тоннель, долго спускался к морю. Постоял, двинулся вдоль причала, у которого стояли катера, и в это время с той стороны речушки раздался шум тормозов. Бесшумно упал на причал, застыл, прислушиваясь к звукам. Шаги на той стороне. Скосил глаза: точно, милицейский «уазик», но люди, идущие вдоль парапета, его пока не видят. Что-то надо делать, лежать так — смерть. Пополз по доскам к ближнему катеру, легко перевалил через его дюралевый борт. Поднял голову. На двери каюты висячий замок. Не страшно, замок простой, он подождет, пока уйдут люди, и снимет его шутя, без звука.
Лолуашвили, к которому мы приехали вместе с Телецким, открыв футляр, оживился:
— Знакома ли мне эта вещица? Конечно, знакома. Эту вещь я сделал собственными руками. Вот этими.
— А то, что было в футляре, вы тоже сделали собственными руками? — Я положил рядом с футляром фотографию «Перстня Саломеи».
Ювелир взял фотографию, глаза его засветились:
— Сделал! — Поерошил всклокоченные седые волосы. — Кто же еще мог сделать этот перстень, как не старый Лолуашвили? Кто, скажите? Я его сделал. Для Вити Чкония, по просьбе Малхаза.
— Никого больше, связанного с этим заказом, вы не знаете?
— Никого. Да и Малхаз с Виктором просили никому ничего не говорить о заказе. Я теперь чувствую себя не сдержавшим слово. Меня возьмут?
— Думаю, пока ограничимся подпиской о невыезде.
Лолуашвили погрустнел, сказал:
— Не буду говорить, что предвидел это, но все-таки чувствовал. Чувствовал: что-то здесь не так.
— Чувствовали — и взялись за работу?
Старик поднял голову, выцветшие голубые глаза блеснули:
— С наслаждением! Не из-за денег, хотя деньги тоже были нужны. Из-за радости, которую испытывал, когда работал! Ведь это последняя серьезная работа. Вы понимаете?
Я верил, что работа эта принесла Лолуашвили радость. Но другим она принесла горе.
Телецкий огорченно покачал головой:
— Спасибо за откровенность, Элиа Соломонович.
Лолуашвили печально улыбнулся:
— Другого пути у меня сейчас нет.
— Действительно нет, — согласился я. — Можно от вас позвонить?
— Конечно.
Я набрал номер Бочарова, коротко доложил о нашем разговоре с Лолуашвили. И услышал новость:
— Георгий Ираклиевич, по поводу интересующего нас с вами Джомардидзе. Только что его засекли. Он в районе Ботанического сада на Зеленом Мысу. Район оцеплен.
Услышав об обнаружении Джомардидзе, мы с Парулавой, захватив Бочарова и держа связь с милицейской группой захвата, поехали к Ботаническому саду на Зеленом Мысе. Здесь расположилась группа, которую, как я уже знал из радиопереговоров, возглавлял майор Шервашидзе. Уже стемнело. Лицо Шервашидзе, мокрое от дождя, поблескивало в слабом свете карманного фонаря, освещавшего карту. Рядом стоял высокий сутулый сержант. На поводке он держал на удивление небольшую черную овчарку.
Сложив и засунув карту в планшет, Шервашидзе кивнул на овчарку:
— Собачке спасибо сказать надо, взяла след по запаху на сиденье такси. Такси нашли быстро, на сиденье никто другой не садился.
Проводник пригнулся, погладил овчарку:
— Альмочка. Умница. Она у меня приучена, не лает. Запах почует — только шерсть дыбом и в горле звук, один я слышу. Подошли к кустам — сразу потащила. Смотрю: ветки, листья собраны. Он лежал, точно.
— В такси Джомардидзе сел в центре. Перед этим ловил частника, устроил стычку, — пояснил Шервашидзе. — Стал уходить, свернул в сторону. Там проходил наш постовой. Вид Джомардидзе показался ему подозрительным, он запомнил номер. Тут свидетели подбежали, рассказали о драке. Водителя разыскали быстро, он сообщил: Джомардидзе высадился здесь, у санатория. Осмотрели с собакой причал — там следов не было, ну а в Ботаническом саду почти сразу нашли место, где он лежал. Ушел совсем недавно: с полчаса, не больше. — Шервашидзе оглянулся на стоящего в стороне младшего лейтенанта. Вот, нашлись специалисты розыска, вдвоем решили весь сад обыскать. Спугнули.
Младший лейтенант страдальчески поморщился:
— Мы хотели как лучше, товарищ майор. Мы этот сад как пять пальцев знаем…
— Вот он и ушел сквозь ваши пять пальцев. Зла на вас не хватает. Если б сразу подошли с собакой, уже взяли бы.
Майор повернулся к Бочарову:
— Думаю, он еще где-то здесь. Вряд ли ему удалось пройти окружение. Все сторожки, служебные помещения, сараи в Ботаническом саду мы проверили, кусты обшарили.
— Санаторий осмотрели?
— Да, каждый закоулок. Санаторий практически блокирован, там сейчас наряд с собаками, две поисковые группы.
— Место, где он вышел, обнаружили?
