Однако мой выспавшийся организм сейчас не склонен был долго задерживаться на негативе. Оставив грустные мысли о том, что может ожидать меня, если среди намеченных мною кандидатов так и не окажется преступника, я распаковала свой «дипломат» и углубилась в научно-технические дебри, переводя все то, что наснимала за ночь, из фотоаппарата в компьютер.
Когда работа была закончена, я просмотрела списки, в которых были пометки, касающиеся родственных связей некоторых студентов, и скопировала их в отдельный файл. Получилось странички полторы текста, заполненного фамилиями и комментариями. Вероятность того, что какая-то из этих фамилий имеет прямое или косвенное отношение к профессору Разумову, очень невелика. Но если оставшиеся версии тоже сулят мне ранее предсказанное костями разочарование, необходимо будет всех их проверить — на предмет связи с покойным профессором.
Разобравшись с первой группой списков, я занялась второй. Несмотря на прояснившийся после сна разум, все эти плюсики и минусики, которыми пестрели списки, написанные от руки, так и оставались для меня китайской грамотой.
Если предположить, что трехзначные числа, которые стояли возле некоторых фамилий, — это деньги, то, видимо, те, напротив кого они стоят, уже уплатили. А те, напротив кого минус, наверное, не уплатили. А те, напротив кого плюс? Уплатили, но сколько — неизвестно? Для расшифровки этих китайских иероглифов требуется дополнительная информация.
Я решила не забивать себе голову и оставить списки до лучших времен. Ведь передо мной снова два направления действий, опять я должна определиться с приоритетами. Итак, кто же — жена или студент?
Тут я вспомнила, что уже довольно давно не отчитывалась перед своей заказчицей. Она оплачивает мое время, причем весьма аккуратно. Независимо от того находится она под подозрением или нет, о ходе расследования я должна ее проинформировать. Я набрала номер моей клиентки.
— Алло, Надежда Сергеевна?
— Да, слушаю вас.
— Это Татьяна Иванова. Я хотела…
— Ах Танечка! Очень рада вас слышать. А я хотела было тоже позвонить вам, но потом подумала — зачем буду напрасно вас беспокоить. Если вы не звоните, значит, новостей нет?
— До последнего времени конкретных фактов, которыми я могла бы располагать, чтобы делать какие-либо обоснованные утверждения, у меня действительно не было. Но теперь с уверенностью могу сказать вам, что имею данные, практически полностью снимающие подозрения с Веры Иосифовны Зильберг.
— Я же говорила… Не может быть, чтобы Верочка… Ведь мы были так дружны!
Как я и предполагала, Надежда Сергеевна не обратила внимания на мою формулировку: она ясно указывала, что подозрения сняты не полностью, а «практически полностью», то есть в большей своей части. Но я не посчитала необходимым сейчас обращать ее внимание на то, что в какой-то части (пусть и небольшой) эти подозрения все-таки остались. Не стоит расстраивать человека, пока к тому нет серьезных оснований. Я хотела выяснить кое-что другое.
— Надежда Сергеевна, когда вы дружили с Зильбергами, вы не припомните: они не хвастались какими-то высокими связями или, может быть, у кого-то из них были высокопоставленные родственники?
Моя собеседница задумалась.
— Кажется, нет, — не очень уверенно сказала она после непродолжительного молчания. — Вы знаете, мы ведь тогда были молоды, не обращали внимания на такие вещи… Позже у мужа Верочки появились знакомые из высоких сфер. Он не очень распространялся об этом, к тому же тогда они уже начали часто ссориться, а потом и совсем расстались, так что всем нам было не до того.
— Да, конечно. Все равно, спасибо вам за информацию.
— Ну что вы, Танечка, какая уж это информация… А чем вы планируете заниматься дальше?
— У меня есть еще две версии, которые нуждаются в тщательной проверке, — сказала я, не уточняя, что одна из версий напрямую касается моей клиентки. — Когда я получу конкретные результаты, я сразу же сообщу вам о том, на каком этапе находится расследование.
— Спасибо, Танечка, желаю вам успеха, поскорее найдите этих негодяев!
— Благодарю вас, до свиданья.
Итак, вполне возможно, что Вера Иосифовна Зильберг имеет возможность посещать загадочные загородные дома, принадлежащие лицам, «близким к правительству Тарасовской области», и снабженные вневедомственной охраной, благодаря старым связям своего мужа. Это тоже не мешает взять на заметку. Если придется отрабатывать Зильберг по второму разу, такие сведения пригодятся.
А сейчас нужно определиться, с кого же мне начать: со студента или с жены?
Принимая во внимание мое постоянное ощущение какой-то несерьезности и непродуманности совершенного преступления, а также учитывая методы его совершения, студент — кандидатура гораздо более вероятная, чем жена. Хотя в прошлый раз я тоже думала, что Залесский — наиболее вероятная кандидатура, а вышло, что он не виновен. Да, забыть о противоположностях это дело не даст мне, наверное, до самого конца.
Завтра я займусь студентом. Им самим и его товарищами. Если Влад Незнамов причастен к преступлению, то явно с кем-то еще, учитывая его хлипкое телосложение. Съезжу завтра в Покровск, побеседую с ребятами, наведу мосты. Запущу пробный шар. А там уж определится и более конкретное направление, по которому мне следует двигаться.
Глава 8
Выучив уже наизусть расписание, по которому занимаются студенты высших учебных заведений, я приехала в Покровский институт кооперации к началу большой перемены. Выяснив, в какой аудитории находится нужная мне группа, я поднялась на третий этаж и застала студентов уже выходящими в коридор.
— Влад! — позвала я.
Высокие худощавый юноша слегка вздрогнул, услышав свое имя, но потом улыбнулся и подошел ко мне. Следом за ним подошли еще несколько человек, видимо его друзья.
— Я бы хотела побеседовать…
— Ну мы пойдем? — проявила тактичность одна из девушек, подошедших вместе с Владом.
— Нет-нет, — поспешила остановить ее я, — напротив, я буду очень рада, если вы тоже согласитесь поговорить со мной.
— Это Татьяна, — представил меня Влад. — Она расследует обстоятельства смерти Анатолия Федотовича.
— Не расследую, а собираю дополнительные материалы, — скромно потупив глазки, сказала я. Однако опущенный долу взгляд не помешал мне заметить некоторое напряжение, возникшее на всех лицах при упоминании о профессоре. Впрочем, оно быстро исчезло.
— Мне бы хотелось побольше узнать о том, каким человеком был профессор, — начала я «наводить мосты», — особенности его характера, привычки, склонности…
— О! Анатолий Федотович был прекрасным человеком! — снова с неуемной восторженностью начал Влад (и почему меня каждый раз так коробит от его тона?). — Он всегда заботился о тех, кто был близок к нему, могу сказать хотя бы по себе: когда бы я ни обратился к нему, всегда он находил для меня время, объяснял все, что было непонятно, консультировал…
— Ты ведь, кажется, писал какое-то исследование под его руководством?
— Да, исследование о первых христианах. Мы вообще много занимались дополнительно, вот и ребята скажут… — при этом Влад устремил на одного из стоявших рядом парней пронзительный взгляд, в котором явственно читалось: «Ну давай и ты поговори, чего я один отдуваюсь?»
Парень тут же оживился и, как будто у него вдруг нажали кнопку «пуск», затараторил:
